когда тексты их ролей говорятся вроде так, как обычно, но... все-таки не
совсем так; или же, наоборот,- показная холодность и равнодушие друг к
другу,- все это становится настолько очевидным не только профессионалам,
но и просто внимательным людям, что их тщательно оберегаемый секрет вскоре
становится просто смешным: "Куда идем мы с Пятачком - для всех большой
секрет". Или как в пьесе Шварца: "А секреты у нас, ваше величество,-
обхохочешься". Только одну пару знаю я, которая держала в тайне свои
отношения девять (!) лет, а потом они все-таки поженились и живут
счастливо. Стальная воля была у этих артистов; как они держались, что даже
совсем близкие друзья не знали, непонятно. Знаменитое свидание Штирлица с
женой в кафе для этих людей было бы провалом: в театре есть те еще
специалисты, они бы и в такой невинной сцене углядели бы любовный
криминал. Поэтому и наши герои вступали сейчас в весьма опасную зону: и
Кока - со своим деланным равнодушием, и Маша, прячущая свои страсти за
показным легкомыслием.
возможное распределение ролей; все предполагаемые действующие лица тут
сидели.
Коке, поэтому все сходились на том, что Чацкого будет играть он. Кока в
это время отстраненно молчал и смотрел в окно, будто бы и не о нем шла
речь.
подала вдруг Маша голос из своего угла, где тихо сидела до поры и занята
была только тем, чтобы сдерживаться и на Коку не смотреть.- Да к тому же
еще и Костя, с какой стати?
что Машин вопрос прозвучал странно и даже парадоксально.
бросил еще три года назад после жалкой недели случайной связи.
Несправедливо бросил, как считали Вика и ее подруги, потому что она была
хорошенькой, голубоглазой, со светлыми пепельными волосами и покладистым
характером. Но она в глубине души все равно страдала по Коке без всякой,
впрочем, надежды на взаимность.
что наш Костя Корнеев слишком красив для этой роли...
ради Молчалина. Так какой же он герой-любовник? Это Молчалин скорее должен
быть неотразимым. Может, я чего-то не то говорю, но мне кажется, Костя
именно поэтому больше подходит для Молчалина. Молчалин должен быть такой,
что ему отказать невозможно.
и прямо посмотрел на Машу, забыв, что ему это запрещено.
почувствовала почти ликование от того, что сумела вызвать его на открытый
бой.
не бросал, верно?
переживания Чацкого от вас далеки, ведь так?
значении этого взгляда было невозможно. Поединок пошел жесткий.- Про вас
ведь тоже говорят...
верю, чем нет.
совсем недавно обо мне просто забыл человек, к которому я была больше чем
неравнодушна.
осторожности, а все с интересом прислушивались к этому диалогу, понимая,
что речь тут идет не только об искусстве.
наверное...
понял, что она его завела на ту территорию, на которую ему и шагу нельзя
было ступить, что там она чувствует себя как рыба в воде и что он нарушил
все тихомировские директивы. Надо было, пока не поздно, возвращаться в
равнодушие, стабильность которого была залогом успеха.
чего, о ком сказал - это так неинтересно. А что касается пьесы, то кого
дадут, того и сыграю. Молчалина - значит, Молчалина. Это ведь не от нас с
вами зависит и не от вашего мнения обо мне, а от режиссера: как он решит,
так и будет.
абсолютно испорченным настроением: только, ей казалось, она его зацепила и
он стал уже почти оправдываться, что полюбил другую, уже почти признался,
что не полюбил, плевать, что на виду у всех, результат важнее,- как вдруг
на тебе!
безразлична, его только сплетни заинтересовали да распределение ролей; и
не понял он никаких ее намеков или, что еще хуже, не желал понимать.
скользкой беседе, не ввязался в дальнейшую драку, ибо основным его оружием
в этот период было леденящее израненную Машину душу безразличие. И теперь
он уже с тайной радостью видел, что не только "лед тронулся", а уже, круша
и ломая все на своем пути, мчится вниз по бурной реке их романа, и им с
Тихомировым надо только слегка корректировать русло, чтобы этот "лед" по
этой "реке" мчался, куда им надо.
изменениях, происходивших в Маше, о признаках страсти, ревности или боли,
которые он в ней замечал с каждым днем все больше и больше и которым
радовался. Он все спрашивал Тихомирова: не пора ли ему обнаружить себя или
хотя бы намекнуть, что он не так безразличен, не так равнодушен к ней, как
ей сейчас представляется?
Ты с ума сошел! Если ее чуть отпустить сейчас, она же тебя сожрет!
все получается, что все идет как надо и что он эту партию выигрывает,
пусть с подсказками, но все же выигрывает.
омрачалось ее бытие, и боль, которую вызывал в ней Кока, становилась тупой
и, во всяком случае, терпимой. Она даже стала привыкать к этому новому для
себя состоянию; уже ничего не предпринимала, потому что попросту не знала,
что надо делать в таких случаях, когда ее не любят и даже игнорируют. Но и
такая тупая боль, оказалось, может стать привычкой, с которой худо-бедно,
но можно жить, даже расслабиться, лишь бы не били больше по больному
месту. Однако расслабиться как раз ей и не позволили, и этот относительный
покой оказался просто короткой передышкой перед новой пыткой, крайне
неприятным шлепком по тому же самому больному месту.
лыжне, Кока и Тихомиров повторили тот же эпизод с Тоней во дворе театра,
но только выжали из этой ситуации максимум возможного, довели ее до высшей
кондиции. Да и незачем было на данном этапе выдумывать новые приемы, когда
тот, раз испытанный, подействовал так безотказно.
стояли и целовались. Маша после спектакля спокойно шла домой и ничего
такого не ожидала: Кока не был занят в этом спектакле, и его тут просто не
должно было быть. И она совершенно не была готова к встрече с ним, тем
более такой. Что они тут забыли? Другого места не могли найти? А забыли
они, оказывается, Машину подругу Вику, за которой после спектакля и
заехала вся их гоп-компания.
несчастную Марусю правильное впечатление. На трех иномарках (меньше -
никак!) они все подъехали к воротам театра за десять минут до окончания
спектакля. Машины были набиты до отказа веселыми молодыми людьми, а также
Конан-Дойль Артур
Посняков Андрей
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Никитин Юрий