чашу с собой и съешьте у себя в комнатах. Вы изумлены? Да посмотрите, геды
прислуживают нам, как рабы, которые остались за стенами этого города!
пробрался к Эйрис, продолжая следить за Калидом с настороженностью,
причину которой Эйрис не могла понять. - Не ешь, Эйрис.
год.
никаких помоев на обед.
какой-то коричневый кусок и понюхала. Что это такое, определить она не
смогла, с него стекал коричневый соус, тоже непонятного происхождения. Еда
почти не пахла. Женщина положила кусок в рот и не почувствовала вкуса. Но
стоило немного пожевать, как рот наполнился слюной, и Эйрис почувствовала
волчий аппетит. Она проглотила кусок и потянулась за следующим, не глядя
на Келовара, который сердито повернулся и направился к выходу.
Кто такой Калид Т'Алира? Это первое материнское имя, которое я здесь
слышу.
Делизии.
здесь заправляет. Я слышала, что это он приказал расставить посты. Меня
зовут Криджин, гранильщица.
стала спрашивать.
стекло, готовое от малейшего толчка упасть и разбиться вдребезги. Эйрис
зажмурилась. Хватит. Хватит чудес. Довольно. Когда она открыла глаза, то
поняла, что паника, которую ненадолго остановил Калид Т'Алира, опять
охватила всех, и люди с удовольствием дают разрядку своим взвинченным
нервам. Крича, толкаясь, переругиваясь, они ринулись к выходам - взглянуть
на небо. Оно быстро темнело. Первоночь поглощала остаток Перводня, без
Темного Дня, без Последнего Света. Невозможнейшее, безумнейшее событие в
длинной цепи невозможных безумств сегодняшнего дня стало последней каплей.
Люди кричали, что это город смерти, в котором все они неминуемо погибнут,
что они уже мертвы. Кто-то протяжно запричитал, другой начал биться
головой о ствол дерева, снова и снова...
валун. И, как ни странно, его услышали. Эйрис, которая пыталась пробраться
назад в здание, повернулась к нему. У этого человека оказался властный
голос, к его словам поневоле прислушивались. Он обвел взглядом
перепуганную толпу. - Делизийцы! - повторил он и сделал короткий рубящий
жест рукой, приказывая солдату, стоящему возле вопящей толстухи,
утихомирить ее. Через секунду истошный визг прекратился.
не повышая голоса.
Может, это Последний свет, а может, и нет. Может, мы так и не узнаем, что
это, но геды обещали встретиться с нами в Доме Обучения, когда снова
настанет утро. До тех пор мы можем и подождать. Неужели приход ночи
причинит вам зло? Вы страдаете? Нет. Вернитесь в здание, иначе солдатам
придется применить насилие. Пусть их храбрость послужит вам примером!
Тех, кто все еще дрожал, кричал и показывал на темнеющее небо, постепенно
усмирили. Калид продолжал улещивать людей, постепенно понижая голос, пока
он не стал тихим и ровным, и теперь уже его интонации вселяли уверенность
в сердца делизийцев. Наконец люди потянулись обратно в здание.
сразу же побежал к другим строениям.
когда началась суматоха. Она увидела ее в углу. Криджин стояла, вцепившись
в руку невысокого человека в тунике торговца. С приходом ночи невидимые
лампы озарили комнату оранжевым светом, который, однако, был намного
слабее, чем в комнатах наверху.
слишком много: житейские передряги, голод, страх, гнев, панику. И вдруг
все внезапно кончилось. Сейчас она напоминала стекло, слишком быстро
вынутое из печи - оно может внезапно пойти трещинами, и бывает, даже
опытный стеклодув не может предсказать, когда это случится. Вероятно,
такой надлом произошел и в ней. Скованная усталостью, Эйрис с трудом
поднялась по лестнице и заперлась в своей комнате. Удобно устроившись на
подушке, она попробовала укрыться другой, потом откинула ее: в комнате
было тепло. Скудный ужин не утолил голода, желудок сводило... Подумать
только, она преодолела вельд, стремясь достигнуть заветного города, а
оказалась в этом металлическом склепе! Она ощущала не облегчение, а
пустоту.
физическая боль не смогла заглушить боли душевной. Она нажала на оранжевый
круг, и комната погрузилась в темноту, хотя сам кружок продолжал тускло
светиться.
чувствовала себя даже хуже, чем в первые часы изгнания, когда ее
поддерживала ненависть, хуже, чем в вельде, когда ее со всех сторон
подстерегала опасность. Теперь ее окружала пустота. И она, тоскуя о
дочери, лежала наедине с этой бездушной пустотой, пока не раздался стук в
дверь. На пороге стоял солдат. В руках он держал двух маленьких лори,
ощипанных и запеченных. Воздух наполнился ароматом костра и жареного мяса.
Келовар молча протянул Эйрис чашу гедов с аппетитной добычей. Другая его
рука свисала вдоль туловища, в глазах стояла отчаянная мольба. Эйрис
изучающе смотрела на рослого, сильного человека, в безвольной позе
застывшего перед ней. Каждый расслабленный мускул тренированного тела
выражал покорную незащищенность, потребность в утешении и ласке. Эйрис
всегда претил такой стиль поведения - даже у любовника на одну ночь.
ветром и крепким мужским потом. Он был единственным живым существом в этой
серой железной клетке, единственным человеком на необитаемом острове.
Бездушный склеп забрал у Эйрис последние силы, и этой ночью она больше не
могла в одиночку бороться с неведомым. Она нажала на круг в стене и
впустила Келовара в комнату.
специально отведенной для таких, как она, прислонившись к стене, сидела
проститутка. Девушка была одна, ее неприбранные черные волосы беспорядочно
рассыпались по узким плечам и едва заметной груди. Когда она наклонялась,
волосы темным потоком падали на пол.
исчезли. Да, кожа стала чистой! Язвочки пропали, когда она проснулась
внутри Стены. Очень странно: они не могли затянуться за такой короткий
срок. И однако это произошло!
на задворках квартала братьев-легионеров в Джеле и знала, что гнойные язвы
проституток никогда не вылечиваются, наоборот, они всегда увеличиваются и
твердеют. В один из циклов ее мать просто прогнали со двора, еще через два
цикла от нее потянуло зловонием гниющей плоти, мать корчилась от боли, а
на четвертый цикл умерла. СуСу сама отнесла ее тело к похоронной печи.
Завернув иссушенное тело в бурнус, она с трудом тащила его по улицам.
Острые камни мостовой разодрали бурнус в клочья, и мать отправилась на
Остров Мертвых с исполосованной спиной и в облаке жуткого смрада.
не проходят. Ее язвы прошли.
запах - и все. Гноя нет. Запаха гноя нет с тех пор, как она очнулась, со
всех сторон окруженная металлом. Она бежала, чтобы не умереть смертью
своей матери, она просто не могла представить, что ее тело тоже потащат по
мостовой на потеху братьям-легионерам. Уж лучше мостовые Города Мертвых.
Но язвы исчезли...
темными, словно из матового стекла, глазами. Они никогда не меняли своего
выражения. Удары в дверь сыпались без передышки и становились все сильнее.
Проститутка, зажав уши, изо всех сил сдавила голову руками, но глаза ее
Березин Федор
Сертаков Виталий
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Шилова Юлия