вероломству человека дурного, придержали до поры до времени месть и как бы
махнули на него рукой, будь, мол, что будет; он же обманом взял себе в жены
одну свою соотечественницу. Но и Юнона и Гименей, вторично призванные, на
этот раз отказали в благословении; мало того, осердясь на прелюбодейку-жену
и обманщика-мужа, Юнона в праведном гневе лишила его большей части
дарованных благ, уготовила ему полное разорение, предвещая гибель, и предала
проклятию все их потомство, продолжая насылать беды на тех, кто так или
иначе способствовал делу. Между тем я достиг отрочества и в угоду богине,
которой младенцем был оставлен на попечение, стал посещать палестры и
пробовать силы на разных поприщах; а Фортуна оказалась ко мне столь
милостива, что я прослыл и слыву опасным соперником в состязаниях.
себя чуть ли не достойным славы Геракла и, залетев помыслами выше, чем то
угодно богам, метил попасть в небожители, правя, как вы видели, огненной
колесницей, запряженной парой свирепых драконов. Однако небеса замкнулись
предо мной, и обессилевшие драконы были уже на волосок от крушения,
неминуемо грозившего мне смертью. Но тут, благодаря вам, я вернулся к жизни,
поэтому приказывайте мне все, что сочтете нужным, ибо отныне я ваш, навеки
покорный вашим желаньям, и чего бы вы ни потребовали от меня, я все исполню
ревностно и неукоснительно".
от возвращенного к жизни юноши, только просила его обратиться к прежним
занятьям и все сделать для того, чтобы прекрасный, уже распустившийся цветок
развился в достойный плод, а кроме того, чтобы после богини я одна стала
госпожой его помыслов, обещая ему за то все дары, какими награждает моя
богиня.
мелодичным голосом запела:
XXIV
XXV
слух Аргуса песнь Атлантова внука; в третий раз ощутив пламя в груди, он
отвел взгляд от небесного лика и со вздохом подумал:
Ибрида, а его в Амето, чем заменять молящей матери девочку Ифис мальчиком?
О, как бы я желал быть превращенным в Ибрида и какие мольбы вознес бы тебе,
если бы смел надеяться, что сподоблюсь такой благодати!"
благородной речью и песнью последуйте примеру подруг.
прелестно рассмеялась и, закинув голову, приступила к рассказу:
XXVI
подруг мы выслушали о подобной любви? Так бы я и поступила, если бы не
боялась нарушить нами же заведенный порядок. Но раз на то пошло, расскажу и
я о своем, не столь жарком, как у них, любовном пламени. Отец мой родом с
Кипра, богатого городами; происхождением и душой он благороден, но ремеслом
простолюдин. Рыцарское достоинство он сложил с себя вместе с родовым могучим
щитом, где в лазурном поле изображены лучи Феба и зверь, под чьим знаком
солнцу весело в небе; а все силы положил на стяжание благ Сатурнии, дабы
обогатиться. Разбогатев, он присватал мою мать, слывшую в ту пору по всему
Кипру красивейшей нимфой, и брак их оказался счастлив и угоден богам: кроме
меня, у них родилось много других детей, обликом подобных родителям. Покуда
я, юная и резвая, подрастала, простодушно вытягивая нити Лахесис, заботливая
Помона в просторных садах приметила славного мальчика, который родился от
соков молодого отпрыска старинной крепкой груши и от силы солнечных лучей у
некой нимфы; выпестовала его как рожденного среди ее нег, а так как он был
кроток и миролюбив, то и нарекла ему имя Пачифико. Подрастая, он оправдал
свое имя, и, когда достиг возмужалости, богиня сделала его служителем
Вертумна, а потом - ибо мы были ровесники - моим супругом. Он мне понравился
и нравится больше всех, и никто другой не заставил и не заставит меня о нем
позабыть. Любимая им, я решила служить Помоне так же, как он служит
Вертумну, чтобы, обучившись ее ремеслу, бежать праздности; как надумала, так
и сделала, с благословения богини. По лику Дианы она назвала меня Адионой и
однажды, взяв за руку, сказала: "Пойди со мной, взгляни на дело моих рук,
увидишь, на что я не жалею трудов".
чудес. Следуя по нему за богиней, я подивилась, в сколь стройном порядке
содержит она угодья, особенно прекрасные в лучах Аполлона, который тогда
находился в той же части неба, что нынче. На глаз сад представился мне
квадратным и в меру просторным; каждой стороной в ограде высоких стен он
обращен к одной из стран света, а внутри его нет ни одного праздного или
неразумно занятого уголка. Кругом вдоль стен бежит ровная тропа шириной как
та, что ведет отсюда к храму. Поверху она, уподобясь галереям дворца, крытым
каменными сводами, защищена от солнца тростником Сиринги, а к нему искусной
рукой привязаны виноградные лозы, оплетшие его стеблями и листьями, что
выткали дочери царя Минея; в раннюю пору года лозы благоухают цветами, а
позже отягощаются золотистыми и рдяными гроздьями; побеги их соприкасаются
со стеной, а проход под сводом остается свободным. Вдоль стены для
отдохновения на небольшом уклоне расставлены изящные каменные скамьи,
которые отстоят от нее настолько, чтобы по ширине быть удобными для сидящих
и позади оставлять простор для разнотравья.
которой простер стебли с узкими листиками розмарин; и в изобилии шалфей,
известный множеством целебных свойств; должное место отведено и мяте с
душистым майораном в мелких листочках; целый угол там занят холодной рутой и
высокой горчицей, которая враждебна носу, но отменно прочищает мозги. В изо-