четыре года, однако она отличалась крепким здоровьем и была в полном уме и
здравой памяти - несгибаемая, непреклонная и не меняющаяся, последняя
опора распавшейся семьи.
она села очень прямо на стул и окинула меня внимательным взглядом; при
этом на ее длинном суровом лице, пожелтевшем и изрытом морщинами, не
отразилось ничего, точно она впервые меня видела. По обыкновению, она
держала сумочку в обтянутой митенкой руке. Волосы ее, все так же
разделенные пробором посредине, казалось, стали чуть реже, но в них
по-прежнему не было седины, как не было ее и в пучке волос, торчавших из
коричневой родинки на ее верхней губе. И она по-прежнему щелкала зубами.
приступим.
суровую проповедь, вынула из сумочки мятную лепешку и чинно положила себе
в рот.
которому, казалось бы, все благоприятствовало и перед которым открывались
великолепнейшие перспективы, сидит сейчас перед нами _без единого гроша в
кармане_.
считать обратного билета в Уинтон, в карманах моих действительно не было
ни гроша, бабушка снова сухо кивнула, как бы говоря, что понимает, в сколь
бедственном положении я нахожусь.
должен был бы уже иметь свою практику. И нашлись бы люди, которые помогли
бы ему в этом, стоило ему только слово сказать. Он не дурак. У него
приятная внешность. И, когда захочет, он умеет быть обходительным. Здесь,
в Ливенфорде, он мог бы без особого труда зарабатывать свою тысячу в год
добрым звонким серебром. Он мог бы обзавестись семьей, жениться на
порядочной девушке и стать солидным, уважаемым членом общества, чего все
мы, его друзья, ему желаем. А он что делает? Пускается в безрассудные
авантюры, которые не позволяют ему отложить в банк ни фартинга. А сейчас
он явился ко мне и просит, чтобы я устроил его в захудалую больницу для
заразных - жалкую деревенскую дыру, где он закиснет в безвестности, заживо
похоронит себя за какие-то несчастные сто двадцать фунтов в год!
заниматься работой, к которой меня влечет, работой, которая позволит мне
выбраться из деревенской глуши и, если следовать вашему мерилу
благополучия, принесет мне куда большую известность, чем, скажем,
врачебная практика в Ливенфорде.
это воздушные замки. В этом главная твоя беда. Слишком ты непрактичен,
чтобы можно было верить твоим словам.
взглядом посмотрела на юриста. - Роберт еще молод. Он хочет добиться
чего-то большего. А если мы сделаем его врачом-практиком, он никогда не
простит нам этого.
решительную поддержку моей бабушки, онемев, уставился на нее.
лень. Надо дать ему время разобраться и отбросить все ненужное. И я думаю,
самое правильное - предоставить ему такую возможность. Если он с честью
выйдет из положения - прекрасно. Если нет... - Она помолчала, и я понял,
что за этим последует. - ...Ему придется принять наши условия.
и, поджав губы, поигрывал тяжелой линейкой, лежавшей у него на столе.
опытов ничего не выйдет и мне придется снова обращаться к вам за помощью,
даю вам слово, я поступлю так, как вы скажете.
поглядывать на старушку вопрошающим взглядом, в котором, однако,
преобладало невольное уважение.
многозначительно улыбнулась ему.
- И, наконец, решился: - Пусть будет так. Учти, Роберт, я не могу обещать
тебе, что ты получишь эту работу, но я постараюсь: я хорошо знаю Мастерса
- председателя Опекунского совета. И я надеюсь, что, если я тебе это место
добуду, ты тоже сдержишь свое слово.
конторы.
ступить на тротуар, как услышал ее голос:
работавший, презрев опасность, над изучением смертоноснейших микробов, и
немало перенес после войны. Но при ней все эти годы словно исчезали
куда-то и я снова становился ребенком. Она меня принижала. Она меня
подавляла. И по тому, как она властно взяла меня под руку, я понял, что
мне придется провести с ней весь остаток дня и что она вытянет из меня с
помощью своего острого языка подробнейший рассказ о моей жизни.
она пригнулась к моему плечу и, сокрушая остатки моего сопротивления,
сказала:
город, в кооперативный магазин, и купим тебе приличный шерстяной костюм.
Затем вместо этих развалившихся опорок наденем на твои заблудшие ноги
новые ботинки. Да, да, молодой человек, не пройдет и часу, как мы приведем
тебя в христианский вид.
готового платья будут "снаряжать" меня под ее зорким оком.
мятных лепешек, жарко зашептала мне в ухо:
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
служитель, приехавший на старенькой, поблескивавшей латунью аргайлской
карете скорой помощи, похожей больше на похоронные дроги, - вид у нее был
довольно облезлый, но зато она так и сверкала протертыми стеклами.
Представившись мне и назвавшись Питером Пимом, он неторопливо поставил в
карету мой чемодан и после многократных попыток наконец завел мотор. Мы
прогромыхали мимо беспорядочно сгрудившихся ветхих домишек, мимо грязной
лавчонки, нескольких глиняных карьеров и заброшенного кирпичного завода;
затем перебрались через речку, мужественно продирающуюся сквозь грязь и
ил, и выехали в поля, скорее похожие на городскую свалку, однако сейчас,
ранней весной, прикрытые свежим зеленым покровом.
испытующие взгляды на моего спутника, сидевшего в профиль ко мне, - его
лицо под козырьком фуражки казалось таким бесстрастным, точно он спал
летаргическим сном, и я не решался разбудить его, заговорив с ним. Однако
под конец я все-таки отважился похвалить его древнюю колымагу, которая,
судя по тому, как он осторожно действовал тормозами, была, несомненно,
источником его гордости.
дорогу, внушительно произнес:
выразить надежду, что мы будем друзьями.
меня были прекрасные отношения с доктором Хейнзом. Приятный джентльмен
доктор Хейнз, сэр, с ним легко было. Очень я жалел, что он уезжает.
тоном, каким все это было произнесено, я погрузился в молчание, которое
так больше и не нарушилось; тем временем мы добрались по узкой проселочной
дороге до вершины холма и повернули на усыпанную гравием аллею, которая,
описав полукруг, привела нас к небольшой группе аккуратных кирпичных
строений. У самого большого из них мы остановились, и, выйдя из кареты
скорой помощи, я увидел смуглую приземистую женщину в форме; по всей
вероятности, она и была начальницей: она стояла на ступеньках, придерживая
от ветра свой крылатый белый чепец, и радушно улыбалась.
зовут мисс Траджен.
была очень общительна, и не успел я опомниться, как уже очутился в главном
Корнев Павел
Корнев Павел
Свержин Владимир
Бажанов Олег
Шилова Юлия
Шилова Юлия