Чтение 14–й страницы книги ~Похождения Жиль Бласа из Сантильяны~

оставив руку стремянного, она бросилась обнимать меня с порывистой
радостью, удвоившей мое изумление.

- Да будет благословенно небо за этот счастливый случай! - воскликнула
она. - Вас, сеньор кавальеро, именно вас-то я и ищу.

Это вступление напомнило мне пеньяфлорского паразита, и я было
заподозрил, что эта сеньора просто-напросто искательница приключений;
однако ее дальнейшая речь заставила меня возыметь о ней лучшее мнение.

- Я - двоюродная сестра доньи Менсии де Москера, которая вам столь
многим обязана, - продолжала она. - Сегодня поутру я получила от нее
письмо. Узнав, что вы направляетесь в Мадрид, она просит меня попотчевать
вас, как следует, если вы будете проездом в Вальядолиде. Вот уже два часа,
как я катаюсь по всему городу от одного постоялого двора к другому и везде
навожу справки о приезжих, которые там остановились. По описанию вашего
трактирщика я заключила, что именно вы - избавитель моей кузины. Но раз
мне уж посчастливилось вас найти, - добавила она, - то я хочу показать
вам, сколь я признательна за услуги, оказанные моей семье и, в частности,
моей любезной родственнице. Прошу вас теперь же переехать ко мне: вам
будет там удобнее, чем здесь.

Я попытался было отказаться, ссылаясь на беспокойство, которое ей
причиню, но не было никакой возможности воспротивиться настояниям этой
сеньоры. Карета уже поджидала нас у подъезда постоялого двора. Она сама
распорядилась, чтоб мой чемодан перенесли в карету, так как, по ее словам,
Вальядолид кишел ворами, что, к сожалению, было более чем верно. Затем я
сел в экипаж с ней и стариком-стремянным и дал себя увезти с постоялого
двора, к великому неудовольствию моего хозяина, рассчитывавшего на барыши,
которые должны были перепасть ему от меня в связи с приездом сеньоры,
стремянного и арапчонка.

Проколесив некоторое время, карета наша остановилась. Мы сошли у
довольно большого дома и поднялись в опрятный покой, освещенный двадцатью
или тридцатью свечами. Там нас встретило несколько слуг, у которых сеньора
осведомилась, не приехал ли дон Рафаэль, на что те ответили отрицательно.
Затем, обратившись ко мне, она сказала:

- Сеньор Жиль Блас, я ожидаю брата, который сегодня вечером должен
вернуться из нашего замка, находящегося в двух милях отсюда. Какой
приятный сюрприз для него, когда он увидит в своем доме человека, которому
наша семья столь многим обязана.

Не успела она договорить, как мы услышали шум и тут же узнали, что
причиной его был приезд дона Рафаэля. Вскоре и сам он явился. Я увидел
перед собой рослого и весьма пригожего молодого человека.

- Радуюсь, братец, вашему возвращению, - сказала ему сеньора, - вы
поможете мне радушно принять сеньора Жиль Бласа из Сантильяны. Мы не в
состоянии достаточно отблагодарить его за все то, что он сделал для кузины
нашей, доньи Менсии. Вот вам ее письмо, - добавила сеньора, - прочтите,
что она пишет.

Дон Рафаэль развернул послание и прочел вслух:

"Любезная Камила, сеньор Жиль Блас из Сантильяны, который спас мне
честь и жизнь, только что отъехал отсюда ко двору. Он, без сомнения, будет
держать путь через Вальядолид. Заклинаю вас узами крови и дружбой, что нас
соединяет, попотчевать его и удержать у себя несколько времени. Льщу себя
надеждой, что вы не преминете оказать мне это удовольствие и что мой
избавитель будет всячески обласкан, как вами, так и кузеном моим, доном
Рафаэлем. Остаюсь всегда ваша, готовая к услугам кузина

донья Менсия, Бургос".

- Как? - прочитав письмо, воскликнул дон Рафаэль, - вы и есть тот самый
кавальеро, которому наша родственница обязана спасением чести и жизни?
Благодарю небо за эту счастливую встречу!

С этими словами он подошел ко мне, крепко обнял меня и затем продолжал:

- Сколь я рад видеть здесь сеньора Жиль Бласа из Сантильяны. Напрасно
кузина наша, маркиза, трудилась писать, чтоб мы оказали вам
гостеприимство: ей следовало только сообщить, что вы поедете через
Вальядолид; этого было бы достаточно. Я и сестра моя Камила отлично знаем,
как надо принять человека, оказавшего величайшую в мире услугу члену нашей
семьи, к коему мы питаем особенную привязанность.

Я отвечал, сколь мог учтивее, на эти речи, за которыми, вперемежку с
объятиями, последовали многие другие в том же духе, после чего, заметив,
что я все еще в полусапожках, дон Рафаэль приказал своим слугам снять их с
меня.

Затем мы перешли в покой, где было приготовлено угощение. Кавалер, дама
и я уселись за стол. Во время ужина они наговорили мне кучу всяких
любезностей. Не успевал я проронить слово, как брат и сестра провозглашали
его перлом остроумия. Стоило взглянуть, с какой заботливостью они
предлагали мне всякие кушанья. Дон Рафаэль часто пил за здоровье доньи
Менсии. Я следовал его примеру и порой как будто замечал, что Камила,
которая пила с нами, кидает на меня многозначительные взгляды. Мне даже
показалось, что она выискивала для этого подходящие моменты, как бы
опасаясь, чтоб брат не заметил ее уловок. Этого было достаточно; я сейчас
же решил, что ранил сердце Камилы, и возмечтал использовать это открытие,
если только пробуду некоторое время в Вальядолиде. Сия надежда была
причиной того, что я без возражений сдался на просьбу своих хозяев
погостить у них несколько дней. Они поблагодарили меня за любезность, и
радость, которую при этом выказала Камила, пуще укрепила меня во мнении,
что я ей весьма приглянулся.

Дон Рафаэль, удостоверившись в моем намерении пробыть у них несколько
дней, предложил мне посетить его замок. Он расписал свои владения в самых
великолепных красках и перечислил те развлечения, которые собирался мне
там предоставить.

- Мы будем забавляться то охотой, то рыбной ловлей, - сказал он, - а
если вы любите прогулки, то у нас есть упоительные леса и сады. Кроме
того, там соберется приятное общество, и я надеюсь, что вы не соскучитесь.

Я принял предложение и мы условились на следующий же день отправиться в
этот прекрасный замок. Остановившись на сем приятном решении, мы встали
из-за стола. Дон Рафаэль, казалось, был в полном восторге.

- Сеньор Жиль Блас, - сказал он, обнимая меня, - оставляю вас на минуту
с сестрой. Пойду отдать необходимые распоряжения и прикажу оповестить тех,
кого хотел пригласить в замок.

С этими словами он покинул горницу, а я продолжал беседу с его сестрой,
причем речи этой сеньоры вполне согласовались с сладкими взглядами,
которые она бросала на меня за ужином. Она взяла меня за руку и сказала,
глядя на мой перстень:

- Ваш алмаз довольно хорош, но только очень мал. Знаете ли вы толк в
камнях?

Я ответил отрицательно.

- Жаль, - заметила она, - а то вы могли бы мне оценить вот этот.

С этими словами она показала мне крупный рубин, который носила на
пальце, и, пока я его рассматривал, продолжала:

- Этот камень подарил мне мой дядя, который был губернатором в
испанских поселениях на Филиппинских островах. Вальядолидские ювелиры
ценят его в триста пистолей.

- Охотно сему поверю, - возразил я, - по-моему, он великолепен.

- Если он вам нравится, - сказала она, - то я с вами поменяюсь.

Она тотчас же сняла с меня перстень, а свой надела на мой мизинец.
После этой мены, которую я принял за галантный прием делать подарки,
Камила пожала мою руку и поглядела на меня с большой нежностью, а затем,
внезапно прервав разговор, пожелала мне покойной ночи и удалилась, весьма
сконфуженная, точно устыдившись того, что слишком явно выдала мне свои
чувства.

Хотя я был новичком в любовных делах, однако же оценил по достоинству,
сколь лестно было для меня это поспешное бегство, и заключил, что недурно
проведу время в замке. Завороженный этой обольстительной перспективой и
блестящим положением своих дел, я заперся в отведенном мне покое, приказав
перед тем слуге Амбросио разбудить меня рано поутру. Вместо того чтоб
уснуть, я погрузился в приятные размышления, которые навевали мне чемодан,
стоявший на столе, а также рубиновый перстень.

"Слава богу, - думал я, - если мне раньше и не везло, то зато теперь
все уладилось. Тысяча дукатов, с одной стороны, перстень в триста пистолей
- с другой: вот я и обеспечен надолго. Вижу, что Махуэло мне не льстил: я
вскружу сердца всех мадридских красавиц, раз мне удалось так быстро
пленить Камилу". Благосклонность этой щедрой сеньоры рисовалась мне во
всем своем очаровании; вместе с тем я предвкушал и развлечения, которые
дон Рафаэль готовил для меня в замке. Несмотря, однако, на эти радостные
грезы, сон наслал на меня свой дурман. Почувствовав дремоту, я разделся и
лег в постель.

Проснувшись на следующее утро, я заметил, что уже не рано. Меня
удивило, что я не вижу своего лакея, несмотря на приказ, который я дал ему
накануне. "Амбросио, мой преданный Амбросио, наверно, в церкви, если он
сегодня не вздумал отпраздновать святого лентяя", - сказал я сам себе.
Однако мне вскоре пришлось отказаться от этого лестного для него мнения и
заменить его значительно худшим, ибо, встав с постели и не видя своего
чемодана, я заподозрил, что Амбросио украл его ночью. Чтоб рассеять
сомнения, я открыл дверь и несколько раз кликнул этого лицемера. На мой
зов явился старец, который спросил меня:

- Что вам угодно, сеньор? Все ваши люди покинули мой дом еще до
рассвета.

- Как, ваш дом? - воскликнул я. - Разве я здесь не у дона Рафаэля?

- Не знаю, кто будет этот кавалер, - ответил он мне. - Вы здесь в
меблированных комнатах, а я их хозяин. Вчера вечером за час до вашего
прибытия приехала сюда сеньора, что с вами ужинала, и наняла эти покои для
знатного вельможи, который, как она сказывала, путешествует инкогнито. Она