манекенщицы вместо бурундуковых щек, которые стали еще пухлее от соков
вынашиваемого младенца, хотя и раньше они были почти такие же. Она никогда
не была красавицей, внушающей благоговейный трепет, она, скорее, выглядела
домашней и заурядной - странное слово - вплоть до своего шестнадцатилетия.
Свиданий в ее жизни было не так уж много, основное время отнимали книги. Еще
были путешествия и мечты о том, как она станет репортером-крестоносцем. С
косметикой она была очень привлекательна, но от макияжа ее черты начинали
выглядеть резче. Особенно это касалось глаз. Она не пользовалась линиями и
тенями, придающими взгляду некоторую задумчивость, но подменяющими свет
весеннего неба светло-голубым светом пакового льда. Это были глаза человека,
чувствующего, как утекает время. Время уходит в черную дыру прошлого, как
Алиса в погоне за своим белым кроликом.
она произносит имя Дуга.
Лаура поняла, что есть вещи, которые она предпочитала не видеть в последние
два месяца. Длинный золотистый волос на" пиджаке его костюма, лежавший, как
вопросительный знак. Запах духов, который не был ее духами. Отпечаток
помады, запачкавший манжет его рубашки. Дуг часто погружался куда-то, в
далекие раздумья, когда она заговаривала с ним о ребенке. К кому он уходил в
этих своих грезах? Он был человек-невидимка, закутанный в бинты, и если она
осмелится развернуть их, то внутри может ничего не оказаться.
решила, что не скажет ни слова об этой ночи. Она будет ждать и смотреть, как
время разматывает канат, на котором танцуют дуры вроде нее.
усиливаясь, то утихая, как будто два инструмента играли не в лад. Она легла
в кровать, взяла с прикроватного столика книгу по уходу за ребенком и
уставилась в потолок. Она вспомнила сегодняшний обед с Кэрол и видение
рассерженной хиппи, которой она была прежде.
выпуклость, где был Дэвид. Смешная штука - все эти люди, которые советуют не
доверять никому после тридцати. Действительно забавно.
двадцать, и тогда ей приснился сон. В этом сне какая-то женщина держала за
шкирку кричащего младенца и вопила куда-то в море голубых огней:
задницу лизать, и никому не буду!
передавал по рации, что не может снять женщину, не повредив ребенка.
разбрызгалась по желтым цветам ее платья, и волосы ее были того же цвета. -
Давайте, мать вашу так! Слышите меня?
содрогнуться и отшагнуть под защиту полицейских автомобилей. Кто-то
скользнул мимо нее и попросил убраться с дороги. Кто-то еще заговорил в
громкоговоритель с женщиной, стоявшей на балконе квартиры. Слова гремели,
как раскаты грома, по широкой и изнемогающей от духоты постройке. Женщина на
балконе перешагнула через мертвого мужчину с разбитой, как глиняный горшок,
головой и поднесла пистолет к черепу младенца.
ад, о'кей?
этого безнадежного смеха обрушилась на Лауру и заставила ее отступить. Она
уперлась в стену других репортеров - телевизионщиков, прибывших на место.
Они были суровы и профессиональны, но Лаура увидела что-то вроде темной
радости в их глазах. Она не могла глядеть в их лица без чувства стыда.
ребенка!
черепу младенца, и аудитория на автостоянке внизу разрасталась.
прожекторов плясала на стене, и ночные бабочки вспыхивали в лучах.
я ему говорила! - Вырвался всхлип, и Лаура увидела, что тело женщины
трясется. - Хрен отдам! Видит Бог, никто у меня мое не заберет! Мать вашу! -
заорала она на огни, на полицейские машины, на телекамеры, на снайперов и на
Лауру Бел. - Мать вашу!
невыносимой громкости, и гитара, рев мегафона и треск уоки-токи, гомон
репортеров зевак, бешеные крики сумасшедшей слились в один ужасный звук,
который с тех пор Лауре всегда будет представляться голосом самого Зла.
задыхалась, ловила ртом воздух, вырываясь из сна.
припухшими глазами. Она поняла, что он ее только что поцеловал.
свои губы что-нибудь произнести. В ее сознании еще оставались эти постройки,
душная июльская ночи и мотыльки, кружившие перед огнями, пока полицейские
освобождают здание.
полицейского, говорившего по уоки-токи. - Три трупа, капитан. Ребенка она
забрала с собой.
щеку и ощутила запах духов - не своих.
делается.
шкафа открылась и закрылась. Прожурчала вода, сначала в туалете, а затем в
раковине. Чистит зубы. Теперь полощет горло специальными каплями.
наплевать?"
сомкнулись. На этот раз, слава Богу, она уснула без сновидений. Дэвид в ее
чреве затих. Дуг положил руку на живот Лауры, почувствовал тепло младенца, а
затем присел на край кровати, глядя на свою руку и вспоминая, где она сейчас
была.
только он может смотреть в глаза Лауре! Но он был из тех, кто выживает, и у
него был хорошо подвешен язык, и он будет делать то, что приходится делать в
мире, где ты хватаешь, что можешь схватить и когда можешь.
открыл холодильник и вытащил пакет апельсинового сока, налил себе в стакан и
почти допил до дна, когда увидел два билетных корешка рядом с телефоном. Это
было как обухом по голове. Он забыл их выбросить, когда сводил Черил на
фильм с Томом Крузом дней пять назад. Он поперхнулся апельсиновым соком,
чуть не перекусив стакан. Корешки билетов. Вот они. Прямо здесь. Из кармана
его брюк. Тех самых, которые он снял. О Господи! Лаура их нашла. Да пропади
все к черту, чего это она вздумала шарить у него по карманам? Есть у
человека право на свои секреты? Держись, не теряй головы. Просто держись. Он
подобрал корешки билетов, припоминая, когда он их спрятал. Как раз после
этого Черил повела его к стойке за кока-колой и молочным шоколадом. Он
переводил глаза с телефона на корешки билетов и обратно. Мысль эта ему не
нравилась, но почему корешки рядом с телефоном? В лицо бросился жар, он было
уже выбросил корешки в мусорное ведро, но остановил руку на полпути. Нет, их
надо оставить здесь. Именно здесь, где они лежат. Так, теперь допить сок.
Пойти спать. Подумать и придумать объяснение. Именно так. Хорошую историю.
Клиент в городе, хотел пойти в кино. Ага. Продавали пай в кинокомпании, и
клиент хотел посмотреть фильм. Ага, конечно.
спросит. Если нет.., сам он не полезет.
горьким. Потом Дуг пошел обратно в спальню, где спала его жена и где
свернулся в утробе ее сын, ожидая рождения. Еще по дороге он вспомнил слова
Фрейда о том, что на самом деле никто никогда ничего не забывает. Он
поставил будильник на пораньше и лежал в темноте, слушая дыхание спящей
Лауры и вспоминая, как они обменялись обетами и кольцами и как теперь могло
дойти до такого. Потом он заснул.
- было до квартиры, где спала Мэри Террор, прижав к себе нового ребенка. Она
тихо застонала во сне; рука ее скользнула вниз и прижалась к шрамам. Ребенок
глядел на мир нарисованными Глазами, и от тела его не исходило тепло.
мир и страдающих в муке, и в темный час начиналось завтра.
ЧАСТЬ 2
НЕИЗВЕСТНЫЙ СОЛДАТ