дело старшего внука, - события, которое свершилось в том же году, после
пасхи.
время он сильно вырос и после конфирмации, во время которой пастор Келлинг
в энергических выражениях призывал его к умеренности, начал одеваться как
взрослый, отчего казался еще выше. На шее он носил оставленную ему дедом
длинную золотую цепочку, на которой висел медальон с гербом Будденброков,
- гербом довольно меланхолическим: его неровно заштрихованная поверхность
изображала болотистую равнину с одинокой и оголенной ивой на берегу.
Старинное фамильное кольцо с изумрудной печаткой, предположительно
принадлежавшее еще "жившему в отличном достатке" портному из Ростока, и
большая Библия перешли к консулу.
отца. В особенности напоминали старого Будденброка его круглый характерный
подбородок и прямой, тонко очерченный нос. Волосы его, разделенные косым
пробором и двумя заливчиками отступавшие от узких висков с сетью
голубоватых жилок, были темно-русые; по сравнению с ними ресницы и брови -
одну бровь он часто вскидывал кверху - выглядели необычно светлыми, почти
бесцветными. Движения Томаса, речь, а также улыбка, открывавшая не слишком
хорошие зубы, были спокойны и рассудительны. К будущему своему призванию
он относился серьезно и ревностно.
завтрака взял с собой сына в контору, чтобы представить его г-ну Маркусу -
управляющему, г-ну Хаверманну - кассиру и остальным служащим, хотя Том
давно уже состоял со всеми ими в самых лучших отношениях; в этот день
наследник фирмы впервые сидел на вертящемся стуле у конторки, усердно
штемпелюя, разбирая и переписывая бумаги, а под вечер отправился вместе с
отцом вниз, к Траве, в амбары "Липа", "Дуб", "Лев" и "Кит", где он тоже,
собственно говоря, давно чувствовал себя как дома, но теперь шел туда
представляться в качестве сотрудника.
отца, который работал не щадя сил и не раз записывал в свой дневник
молитвы о ниспослании ему помощи свыше, - ведь консулу надлежало теперь
возместить значительный капитал, утраченный фирмой по смерти старика
Будденброка, фирма же в их семье была понятием священным.
истинное положение дел.
выходивших в коридор, ибо третий этаж теперь пустовал, и там лишь время от
времени ночевали приезжие гости. Консульша сидела на белой софе, рядом с
мужем, который просматривал "Городские ведомости" и курил сигару. Она
склонилась над вышиваньем и, чуть-чуть шевеля губами, иголкой подсчитывала
стежки. Около нее, на изящном рабочем столике с золотым орнаментом, в
канделябре горело шесть свечей; люстру в этот вечер не зажигали.
время заметно состарился. Его маленькие круглые глаза, казалось, еще
глубже ушли в орбиты, большой горбатый нос и скулы стали резче выдаваться
вперед, а белокурые волосы, разделенные аккуратным пробором, выглядели
слегка припудренными на висках. Что же касается консульши, то она на
исходе четвертого десятка полностью сохранила свою пусть не безупречно
красивую, но блестящую внешность и даже матовая белизна ее кожи, чуть-чуть
тронутой веснушками, не утратила своей природной нежности. Ее рыжеватые,
искусно уложенные волосы мерцали золотом в свете канделябров. Отведя на
мгновение от работы светло-голубые глаза, она сказала:
лакея?.. По-моему, это очень желательно. Когда я вспоминаю о доме моих
родителей...
сделался напряженным: ведь речь шла о новых денежных издержках.
столь длинному обращению, чтобы иметь время придумать достаточно веские
возражения. - Ты говоришь, лакея? После смерти родителей мы оставили в
доме всех трех служанок, не говоря уж о мамзель Юнгман, и мне думается...
конечно, говорю: "Лина, милочка, в задних комнатах бог знает как давно не
вытиралась пыль". Но не могу же я допустить, чтобы люди выбивались из сил;
ты не знаешь, сколько они и без того возятся, стараясь хоть эту часть дома
содержать в чистоте и порядке... Лакея можно посылать с поручениями, да и
вообще... Нам следовало бы взять толкового и непритязательного человека из
деревни. Кстати, пока я не забыла: Луиза Меллендорф собирается отпустить
своего Антона; я видела, как он умело прислуживает за столом...
софе, - что я никогда об этом не думал. Мы сейчас почти не посещаем
общества и сами не даем вечеров...
приходят не ко мне, дорогой мой, хотя я от души им рада. Приезжает к тебе
старый клиент из другого города, ты приглашаешь его к обеду, - он еще не
успел снять номер в гостинице, - и, само собой разумеется, ночует у нас.
Потом приезжает миссионер и гостит у нас дней семь-восемь... Через две
недели мы ждем пастора Матиаса из Канштата... Словом, расход на жалованье
так незначителен, что...
а ты забываешь жалованье конторским служащим.
консульша, склонив голову и искоса взглядывая на мужа. - Когда я думаю о
количестве прислуги у моих родителей...
достаточно ли ясно ты себе представляешь, как обстоят наши дела?
ногу на ногу, затянулся сигарой и, слегка прищурившись, начал бойко
оглашать цифры: - Без лишних слов: покойный отец до замужества моей сестры
имел круглым счетом девятьсот тысяч марок, не считая, разумеется,
земельной собственности и стоимости фирмы. Восемьдесят тысяч ушли во
Франкфурт в качестве приданого. Сто тысяч были даны Готхольду на
обзаведение. Остается, как видишь, семьсот двадцать тысяч. Затем был
приобретен этот дом, обошедшийся - помимо суммы, которую мы выручили за
наш старый домик на Альфштрассе, - со всеми улучшениями и нововведениями
ровно в сто тысяч марок; остается шестьсот двадцать тысяч. Сестре уплатили
компенсацию в размере двадцати пяти тысяч, - следовательно, в остатке
пятьсот девяносто пять тысяч. Таким капитал и остался бы до смерти отца,
если бы все эти расходы не были в течение нескольких лет возмещены
прибылью в двести тысяч марок. Следовательно, наше состояние вновь
возросло до семисот девяноста пяти тысяч. По смерти отца Готхольду было
выплачено еще сто тысяч марок, франкфуртской родне - двести шестьдесят
семь тысяч. Если прибавить к этому еще несколько тысяч марок,
составившихся из небольших сумм, завещанных отцом больнице Святого духа,
купеческой вдовьей кассе и тому подобное, останется четыреста двадцать
тысяч, а с твоим приданым на сто тысяч больше. Вот тебе итог. Конечно, без
учета известного колебания ценностей. Мы не так уж страшно богаты, дорогая
моя Бетси. И вдобавок следует помнить, что наше дело хоть и сократилось,
но расходы остались те же; оно так поставлено, что у нас нет возможности
их урезать... Ты поняла меня?
несколько неуверенно.
было ей понятно. А главное, она не могла взять в толк: почему все эти
крупные суммы должны помешать ей нанять лакея?
выпустил дым и продолжал:
достанется довольно солидный капитал? Это верно. Но тем не менее... Мы не
вправе легкомысленно на него рассчитывать. Мне известно, что твой отец
понес довольно значительные убытки; известно также, что это случилось
из-за Юстуса... Юстус превосходный человек, но делец не из сильных, и к
тому же ему очень не повезло. При нескольких операциях со старыми
клиентами он понес значительный урон, а результатом уменьшения оборотного
капитала явилось вздорожание кредитов, по соглашению с банками, и твоему
отцу пришлось вызволять его из беды с помощью довольно крупных сумм.
Подобная история может повториться, боюсь даже, что повторится
обязательно, ибо - ты уж прости меня, Бетси, за откровенность - то
несколько легкое отношение к жизни, которое так симпатично в твоем отце,
давно удалившемся от дел, отнюдь не пристало твоему брату, деловому
человеку. Ты понимаешь меня... он недостаточно осторожен... Что? Как-то
слишком опрометчив и поверхностен... А твои родители - и я этому душевно
рад - до поры до времени ничем не поступаются; они ведут барскую жизнь,
как им и подобает при их положении.
против барственных замашек ее семьи.
своей стороны, полагаюсь главным образом на то, что господь сохранит мне
трудоспособность, дабы я, с его милосердной помощью, мог довести капитал
фирмы до прежнего размера... Надеюсь, тебе теперь все стало гораздо яснее,
Бетси?
она уже решила отказаться от разговора о лакее. - Но пора спать, мы
сегодня и так засиделись...
обеду в отличнейшем расположении духа, было решено взять Антона,
отпущенного Меллендорфами.