всю поляну озарила молния; но даже сравнение с молнией неудачно, потому что
на молнию можно все же смотреть, а этот свет был так ослепителен, что у меня
заболели и стали слезиться глаза. Я обнажил голову, сознавая, что являюсь
свидетелем чего-то таинственного, потустороннего. Я еле дышал, охваченный
ужасом и священным трепетом.
той глубокой тишиной, которая обычно наступает перед грозой, когда птицы и
звери в страхе прячутся кто куда. Но теперь все птицы вдруг громко запели с
такой радостью, восторгом и воодушевлением, что невозможно описать; их пение
было таким возвышенным и захватывающим, словно они совершали таинство
божественного преклонения. С первыми звуками птичьих голосов Жанна упала на
колени, низко склонила голову и скрестила руки на груди.
птиц? Мне казалось, именно так. Возможно, ей и раньше являлось это. Да,
возможно, вполне возможно.
коснулось ее, охватило, окутало неземным великолепием. И в небесном свете
лицо ее, до сих пор лишь человечески прекрасное, стало ангельским; залитая
дивным сиянием, ее простая крестьянская одежда стала подобна одеянию
ангелов, какими они представляются нам у подножия престола господня в наших
мечтах и сновидениях.
опустив руки, с вытянутыми вперед и молитвенно сложенными пальцами; она
стояла в ореоле дивного сияния, сама не сознавая этого; казалось, она к
чему-то прислушивалась, но я ничего не слышал. Немного погодя, она подняла
голову и взглянула так, будто смотрела в лицо великану; затем сложила руки,
в божественном экстазе возвела их к небу и заговорила с мольбой. Отдельные
слова долетали до моего слуха. Я слышал, как она сказала:
дом и пойти в неизвестный мне мир свершать такое великое, трудное дело! Ах,
смогу ли я разговаривать с мужчинами, быть соратником воинов? Я рискую
подвергнуть себя оскорблениям, грубостям и презрению! Смогу ли я пойти на
войну и командовать войсками? Ведь я - девушка, ничего не знающая в военном
деле, никогда не державшая в руках оружия и не умеющая даже оседлать коня и
ездить верхом... Однако, если такое повеление...
слова. Тогда я пришел в себя. Я сообразил, что насильственно вторгаюсь в
божественную тайну и могу быть за это наказан. Я испугался и углубился в
лес. Там я вырезал метку на коре дерева: мне хотелось убедиться, что все это
свершилось не во сне, и что я действительно был свидетелем видения. У меня
было намерение прийти сюда еще раз и убедиться по сделанной мною зарубке,
что все это я видел не во сне, а наяву.
Глава VIII
вздрогнул: откуда она могла знать, что я нахожусь рядом? Я перекрестился и
прошептал "свят-свят", дабы развеять чары. Я знал, что никакие чары не
устоят против моей молитвы. Меня окликнули вновь, и я вышел из укрытия.
Передо мной действительно была Жанна, но уже не такая, какой являлась мне в
чудном видении. Она больше не плакала и имела такой же вид, как и полтора
года назад, когда ее сердце ничем не было удручено, а душа была по-детски
беззаботна. К ней вернулись прежняя энергия и задор, а в глазах у нее
светилась какая-то восторженность. Казалось, она все время была в забытьи и
только теперь проснулась. В самом деле, можно было подумать, что, побывав в
мире ином, она опять вернулась в наш мир. Я так обрадовался, что готов был
кричать, звать сюда всех, чтобы приветствовать Жанну. В радостном порыве я
подбежал к ней и заговорил:
представляешь. Я только что видел чудный сон и во сне - тебя: ты стояла
именно здесь, где стоишь сейчас...
зарубку на дереве.
нисколько не сомневался, что это был не сон, а нечто страшное,
сверхъестественное. Затем я вспомнил, что мои грешные стопы попирают
священную землю в том месте, где явилось небесное видение. Я быстро отошел,
объятый страхом. Жанна последовала за мной.
родника, и я открою тебе свою тайну.
узнала, что я сделал на дереве зарубку?
Это было видение архангела Михаила, предводителя небесного воинства.
осквернил своими стопами священную землю.
только вначале.
Теперь я все понимаю. Почему же ты не сказала нам об этом?
расскажу. Но пока я открылась тебе одному, и несколько дней пусть все
остается тайной.
из вас не было дано видеть его. Сегодня все было иначе, и мне объяснено
почему. Но теперь видение больше не появится.
особое значение?
человеческого зрения, а источник света все же оставался невидимым.
ангелами, и разговаривают со мною. Я одна слышу их голоса, а другие не
слышат. Мне очень дороги эти мои "голоса", как я их называю.
они могли предсказать?
задумчивость объясняются этим. Иначе и быть не могло. Но мои голоса никогда
не оставляли меня без надежды и утешения. Более того, они предсказывали, что
Франция будет спасена, станет снова великим и свободным государством. Но как
и кто это свершит, мне не дано было знать. - При этих словах в ее глазах
вспыхнуло какое-то яркое таинственное сияние, которое я не раз наблюдал
впоследствии, когда ратные трубы призывали к атакам. Я называл это сияние
"боевым огнем". Грудь ее вздымалась, яркая краска заливала лицо. - Но
сегодня я все узнала, - продолжала она. - Господь избрал смиреннейшее из
своих созданий для свершения великого подвига. Таково веление всевышнего, и
под его охраной, опираясь на его могущество, я поведу войска в бой, освобожу
Францию и возложу корону на голову его слуги - дофина, который станет
королем {Прим. стр.73}.
ребенок, несведущий в" военном деле, неприспособленный к суровой лагерной
жизни и ратному труду. Но минуты слабости и неверия в себя миновали и
никогда не вернутся вновь. Я призвана, и с помощью божьей я не отступлю,
пока не разрублю английский кулак, сжимающий горло Франции. Мои голоса
никогда не обманывали меня; не солгали они и сегодня. Они сказали, чтобы я
пошла к Роберу де Бодрикуру, коменданту Вокулера, - он даст мне солдат для
охраны и пошлет к королю. Через год англичанам будет нанесен удар, который
явится началом конца, а конец не замедлит последовать.
этом году, прежде чем будет нанесен удар. Я знаю только одно-мне
предназначено нанести его. Потом последуют другие удары, молниеносные и
сокрушительные, и в десять недель будет уничтожено все, что стоило Англии
долгих лет упорного труда, и, наконец, будет возложена корона на голову
дофина, - такова воля божья. Мои голоса сообщили мне это, - могу ли я
сомневаться? Нет! Будет так, как они сказали, ибо они всегда говорили мне
только правду.