факты, но извлечь их из нее нельзя было даже насосом, даже порохом, разве
что только динамитом. Она была настоящая дура, а король и его рыцари
внимали ей, словно она была страницей из священного писания. Это было так
на них похоже! И подумайте, какая простота придворных нравов: эта бродяжка
вошла к королю во дворец с такой же легкостью, с какою в моей стране и в
мое время она могла бы войти в ночлежный дом. И король был рад принять ее,
рад выслушать ее болтовню; она со своим рассказом о нелепых похождениях
была для него такой же радостной находкой, как труп для следователя.
девушки мне ничего не удалось добиться; она не дала мне ни одного
указания, которое могло бы облегчить поиски замка. Юноша, невидимому, был
несколько озадачен и признался, что он все время дивился про себя, зачем я
ее расспрашивал.
иначе мне до него добраться?
вами. Так всегда делается. Она поедет с вами.
почти помолвлен с другой? Да ведь это неприлично! Подумай, что скажут
люди!
пылко расспрашивать меня о моих сердечных делах. Я взял с него клятву, что
он будет молчать, и прошептал ее имя: "Пусс Фланаган". Он был разочарован
и сказал, что не помнит такой графини. Для него, молодого придворного,
было так естественно тотчас же наградить ее титулом. Он спросил меня, где
она живет.
осекся, смущенный; затем сказал: - Сейчас не стоит говорить об этом.
Когда-нибудь я тебе расскажу.
пустяки; и я сказал: "да". Но вздохнул при этом, я не мог удержать вздоха.
То был бессмысленный вздох, - ведь она еще не родилась. Но так уж мы
устроены... в наплыве чувств мы не рассуждаем, мы просто чувствуем.
отъезде, и все наши ребята наперебой старались услужить мне и всячески за
мной ухаживали, позабыв свою досаду, и так волновались, удастся ли мне
одолеть тех людоедов и освободить тех перезрелых девиц, словно им самим
предстояло выполнить этот подвиг. Славные это были дети - но всего только
дети. Они без конца давали мне советы, как выследить великанов и как
напасть на них, и учили меня заклинаниям, уничтожающим чары, и давали мне
всякие зелья и прочую дрянь для прикладывания к ранам. И ни одному из них
не приходило в голову, что, если я действительно такой удивительный
чародей, каким я им казался, мне не нужны ни зелья, ни советы, ни
заклинанья от чар, ни тем более оружие и латы, - даже если бы мне
предстояло сразиться с огнедышащими драконами или дьяволами ада, а не
только с какими-то заурядными людоедами из захолустья.
но я дьявольски долго провозился с моими латами, и это несколько меня
задержало. В них очень трудно влезать и очень трудно запомнить все мелочи.
Прежде всего необходимо все тело обернуть одеялом и создать нечто вроде
прокладки, предохраняющей от холодного железа, потом надеть на себя
кольчугу - нечто вроде рубашки с рукавами, сделанной из переплетенных
мелких стальных колец, - такую гибкую, что если вы бросите ее на пол, она
упадет кучкой, подобно большой намокшей рыболовной сети; она очень тяжела,
и вообще для ночной рубашки более неудобного материала не выдумаешь;
однако ею пользуются очень многие - сборщики налогов, реформаторы, короли
и тому подобная публика, у которой нет ничего, кроме одного коня да
сомнительного титула. Потом нужно натянуть сапоги с прокладкой из стальных
полос и нацепить неуклюжие шпоры. Затем нужно надеть на голени ножные
латы, а на бедра набедренники, затем наступает очередь грудных лат и
спинных, - и вы начинаете чувствовать, что на вас надето слишком много.
Затем к грудным латам нужно прикрепить короткую юбку из широких стальных
полос, которая спереди закрывает верхнюю часть ног, а сзади имеет широкий
вырез, чтобы можно было сесть, - эта юбка похожа на перевернутый угольный
ящик и так же мало годна для того, чтобы надевать ее на себя, как и для
того, чтобы вытирать об нее руки; затем нужно опоясаться мечом; на руки
нужно надеть печные трубы, называемые нарукавниками, и прикрепить к ним
железные рукавицы, а на голову - железную мышеловку со стальной сеткой
сзади, прикрывающей затылок, - и вот, наконец, вы запакованы, как свеча,
лежащая в форме. В таком наряде не потанцуешь. Человек, этак упакованный,
похож на орех, который не стоит раскусывать, - так ничтожно его ядро по
сравнению с его скорлупой.
Едва меня одели, вошел сэр Бедивер, и, взглянув на него, я понял, что
выбрал далеко не самый удобный наряд для долгого путешествия. Сэр Бедивер
был величав в своем наряде: и высок, и широк, и статен. На голове у него
была коническая стальная каска, опускавшаяся только до ушей, а на лице
вместо забрала - узкая стальная полоса, доходившая лишь до верхней губы и
предохранявшая нос; все его тело от шеи до пят было покрыто гибкой
кольчугой, состоявшей из рубахи и штанов. Поверх всего этого он носил
плащ, тоже из кольчуги, свисавший с плеч до лодыжек; от середины до самого
низа плащ этот был и спереди и сзади раздвоен, - когда сэр Бедивер сидел
верхом, полы плаща прикрывали бока коня. Он отправлялся граалить, и его
одежда была отлично приспособлена для путешествия. Я много бы дал за такую
куртку, как у него, но уже нельзя было терять времени. Взошло солнце, и
король вместе со всем своим двором ждал меня, чтобы пожелать мне удачи;
промедление было бы нарушением этикета. Вам самому ни за что не влезть на
коня; если вы попытаетесь, вас ждет разочарование. Вас волокут на двор,
как волокут в аптеку человека, пораженного солнечным ударом; вас
втаскивают на коня, вас усаживают, суют ваши ноги в стремена, а вы в это
время кажетесь себе нестерпимо громоздким - каким-то другим человеком,
который или только что нечаянно женился, или ослеплен молнией и до сих пор
глух, нем и не может прийти в себя. Затем в подставку возле моей левой
ноги вставили мачту, которую называют копьем, и я ухватился за нее рукой;
наконец на шею мне повесили щит; и вот - я готов, могу поднять якорь и
выйти в море. Все были безмерно благожелательны ко мне, а одна фрейлина
даже собственноручно поднесла мне прощальный кубок. Теперь оставалось
только посадить на круп коня ту девицу; усевшись, она обхватила меня
руками, чтобы не упасть.
А когда мы спускались с холма и проезжали через деревню, все встречные
почтительно кланялись, кроме оборванных мальчишек из предместья. Мальчишки
кричали:
уважают, никем и ничем не дорожат. Они орали: "Проваливай, плешивый!" [в
одном эпизоде из библии рассказывается, как мальчишки дразнили "плешивым"
пророка Елисея и за это сорок два из них были растерзаны медведями]
пророку, который в глубокой древности шел своей дорогой, никого не трогая;
они дразнили меня в священном сумраке средневековья; так же они поступали
и во время президентства Бьюкенена [Бьюкенен Джеймс (1791-1868) -
президент США с 1857 по 1861 год; накануне гражданской войны был весьма
непопулярен в народе, как ставленник земельных магнатов Юга и сторонник
рабства негров]; это я хорошо помню, потому что сам был тогда мальчишкой и
хулиганил вместе с ними. У пророка были медведи, и они разделались с
тогдашними мальчишками; я хотел слезть с коня и разделаться с теперешними,
но это было неисполнимо, потому что я не смог бы влезть обратно.
Ненавистная страна, где нет подъемных кранов!
12. МЕДЛЕННАЯ ПЫТКА
леса прохладным утром ранней осени! С вершин холмов мы видели внизу под
собой очаровательные зеленые долины, по которым, извиваясь, текли ручьи,
раскиданные там и здесь кущи дерев, одинокие огромные дубы и вокруг них
темные пятна густой тени; за долинами мы видели волнистые гряды холмов,
окутанных голубоватой дымкой и тянувшихся до самого горизонта; на их
вершинах, далеко друг от друга, иногда замечали мы то белое, то серое
пятнышко и знали: там замок. Мы пересекали широкие луга, сверкавшие росой,
мы двигались неслышно, словно духи, - почва была так мягка, что мой конь
ступал беззвучно; как во сне ехали мы по лесным тропинкам, озаренные
зеленоватым светом, проникавшим сквозь пронизанную солнцем лиственную
кровлю над нашими головами, а у копыт моего коня бежали, журча по
камешкам, ручейки, прозрачнейшие, прохладнейшие, и шепот их ласкал слух,
словно музыка; по временам мы, оставив простор полей, углублялись в
торжественную чащу, и нас окружал лесной сумрак, где шныряли, шурша,
какие-то загадочные дикие зверьки, убегавшие так быстро, что мы не
успевали даже уловить, откуда донесся шорох; где проснулись только самые
ранние из птиц и сразу принялись за песни и ссоры; где слышно таинственное
гуденье и жужжанье насекомых, облепивших какой-нибудь древесный ствол в
непроходимой лесной глуши. Затем мало-помалу мы снова выбирались на
солнечный свет.
через два после восхода солнца, было уже не так приятно, как вначале.
Становилось жарко. Солнце заметно припекало. А тут, как назло, нам
Земляной Андрей
Конан-Дойль Артур
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Шилова Юлия