Чтение 14–й страницы книги ~Это трава~

В вычурной вазе с позолоченными ручками, стоявшей на каминной полке,
уже больше года торчал пучок засохших эвкалиптовых веток. Липкая бумага,
свисавшая с потолка, представляла собою кладбище прошлогодних мух.

Столовая никогда не слышала детского смеха. Смех, звучавший в этих
мрачных стенах, не объединял людей, он был данью взаимной вежливости, не
больше.

Зато гостиничная кухня ничем не отличалась от кухни каких-нибудь
фермеров. Роуз Бакмен начищала плиту до блеска, а Стрелок следил, чтобы она
щедро топилась в холодные вечера. Кухонный стол был выскоблен до белизны,
над ним был приколот старый календарь. Чашки, висевшие на медных крючках,
украшали буфет, полный посуды.

Поскольку именно здесь я слушал большинство рассказов Артура, кухня
всегда напоминала мне о нем.

Любопытно, что женщины, приезжавшие в гостиницу, избегали заходить на
кухню. Может быть, потому, что она могла напомнить им собственный
заброшенный очаг. Женщины чувствовали себя свободнее в столовой, там ничего
не напоминало о доме, там была атмосфера, сулившая веселье без помех и
всяческие развлечения.

Иногда Артур, Стрелок и я играли на кухне в покер. Научил меня игре
Стрелок, хвастаясь при этом крупными суммами, которые он якобы то выигрывал,
то проигрывал в игорных домах, куда часто захаживал, когда жил в городе.

- Не сомневайся, парень! Было время, когда и пятьдесят фунтов были для
меня не деньги.

Под влиянием этих рассказов я, подобно Шепу, начал верить в легкий путь
к богатству... Сами по себе деньги никогда не представляли для меня
интереса. Но рассказы Стрелка о крупных выигрышах давали повод помечтать о
том, как удача в картах помогает мне избавиться от жизни клерка и, спокойно
отдаться писательскому труду.

Я живо представлял себе, как, сидя за столом, заваленным банкнотами,
непроницаемый и суровый, я сдаю карты. Люди, с которыми я играю, - богачи,
ставящие на карту сотни, тысячи фунтов... На рассвете, проигравшись прах,
они, спотыкаясь, покидают сизый от табачного дыма игорный зал, а я,
уверенный в себе и спокойный, выхожу, сажусь в такси, и мои карманы так
набиты деньгами, что мне трудно идти.

Я даю десятку шоферу: "Сдачи не надо!"

Как он мне благодарен, этот воображаемый шофер. Но тут мечта искушает
меня отправиться к нему домой. Я даю деньги на образование его детей,
оплачиваю сложную операцию его жены, за которую согласен взяться только один
знаменитый хирург.

Но и после всех этих чрезвычайных расходов у меня остается достаточная
сумма, чтобы заниматься свободным творчеством.

Я получал двадцать пять шиллингов в неделю и двадцать два шиллинга
шесть пенсов платил за комнату и питание. На все остальные расходы у меня
оставалось два шиллинга шесть пенсов. Эти два шиллинга и шесть пенсов были
для меня состоянием. Раз в неделю я покупал "Бюллетень" {"Бюллетень" -
политический еженедельник, издающийся в Австралии, имеющий литературную
страницу. (Прим. перев.)} и углублялся в изучение напечатанных в номере
рассказов. Остающиеся два шиллинга я разменивал на мелкие монеты и носил в
кармане, часто пересчитывая их. Это были мои собственные деньги, мой
заработок!

В покер мы играли на пенсы, и меня поражало, до чего же везет Стрелку.
Артур играл без особого интереса, что выиграть, что проиграть - ему было
безразлично. Несколько пенсов не имели для него значения, проигрывал он
весело.

Для меня же имел значение каждый пенс - они составляли весь мой
капитал. Я понимал, что должен копить их, потому что вскоре опять окажусь
без работы. Мистер Р.-Дж. Кроутер не раз советовал мне "поискать работу, на
которой легче продвинуться".

Но я не трогался с места, предвидя, что найти другую работу мне будет
не так-то просто, и боясь трудностей.

Но в конце концов отец посоветовал мне бросить эту службу и попытаться
найти что-нибудь получше.

- Если сидеть и ждать, никогда ничего хорошего не добьешься, - сказал
он и добавил, думая успокоить меня: - А с Артуром дружбу ты всегда
сохранишь.

Итак, я подал заявление об уходе из конторы. За три дня до того, как
отец должен был приехать за мной в двуколке и навсегда увезти отсюда, я
сидел за кухонным столом со Стрелком и Артуром и играл в покер.

В кармане у меня было всего два шиллинга, но я успокаивал себя тем,
что, уходя с работы, два шиллинга иметь я все-таки буду, так как при расчете
получу плату за неделю. Я сел за стол, не сомневаясь, что проиграю и на этот
раз. Всякий раз после покупки "Бюллетеня" я проигрывал оставшиеся два
шиллинга Стрелку, который смягчал горечь проигрыша похвалами моему
искусству.

- У тебя задатки хорошего игрока, можешь не сомневаться!

После часа игры у меня оставалось три пенса. Артур позевывал, ему
хотелось спать, он проиграл девять пенсов. Я уныло смотрел на Стрелка,
сдававшего карты, - мысль о том, что я скоро останусь без работы, мучила
меня. Я надеялся, что Стрелок выиграет следующую игру и можно будет больше
не волноваться. Лучше проиграть все, думал я, чем остаться с тремя пенсами.

Карты так и мелькали в руках Стрелка, и вдруг я увидел, как он быстрым
движением вытащил из-под стола карту и подложил ее себе. Это потрясло меня.
Я никогда не допускал и мысли, что в нашей игре возможно мошенничество. Я
считал, что воровские наклонности Стрелка не могут распространяться на нас.
Дружеские отношения, казалось мне, обеспечивали безусловную честность всех
участников игры.

- Ты смошенничал! - не веря собственным глазам, закричал я. - Ты
смошенничал!

И вдруг, по выражению его лица, понял, что жульничал он всегда, ив
течение многих месяцев обворовывал меня. Стрелок вскочил, оперся руками о
стол и приблизил искаженное злобой лицо к моему.

- Врешь, сволочь, - сказал он сквозь зубы. - Я сверну тебе шею,
проклятый мальчишка.

Ярость Стрелка была для меня только лишним доказательством его вины. Не
помня себя от бешенства, вцепился ему в глотку. За годы хождения на костылях
мои руки сильно развились. Я рванул его так, что он перелетел через стол,
потащив за собой и меня. В следующий момент он грохнулся об пол, я рухнул на
него.

Но и падение не заставило меня разжать рук. Стрелок начал молотить меня
кулаками по голове, откатываясь при каждом ударе, чтобы иметь возможность
размахнуться. Я опустил голову и впился подбородком ему в плечо.

Стрелок попытался ударить меня коленом в пах, но я повернулся, и его
колено угодило мне в бок. Я чувствовал, как прогибаются мои ребра под его
ударами. Он старался схватить меня за горло, и я еще сильнее сдавил его. Он
рывком перевернулся на живот, и я оказался под ним. Тогда он приподнялся,
увлекая меня за собой, и снова грохнулся вниз, сильно стукнув меня головой
об пол. Мы катались по полу. Он злобно пинался, мотал головой, старался
боднуть меня.

Вдруг я почувствовал, что он как-то обмяк, рука Артура легла мне на
плечо:

- Отпусти его, Алан!

Все это время он стоял над нами, как судья на ринге.

Я разжал руки и встал, держась за стол. Стрелок лежал на полу, тяжело
дыша. Я стоял, понурив голову. Наконец Стрелок поднялся и плюхнулся на стул,
положив голову на руки. Грудь его вздымалась. Он закашлялся. Артур принес
воды, и он жадно выпил.

Артур повернулся ко мне:

- Ты как - ничего?

- Ничего.

Я отошел от стола и сказал Артуру:

- Пожалуй, я пойду к себе.

- Хорошо. Я сейчас приду.

Я прошел в нашу комнату, закрыл за собой дверь и, прислонившись к ней,
постоял с закрытыми глазами в темноте. Тяжелое дыхание Стрелка было
единственным звуком, доносившимся из кухни.

Потом Стрелок заговорил:

- Не будь он калекой, я бы с ним живо разделался, можешь не
сомневаться. Пришлось поддаться, потому что я боялся за него. Но если он
меня еще когда-нибудь тронет, я из него дух вышибу.

Я распахнул дверь и влетел в кухню, как бык на арену. Стрелок испуганно
вскочил. Я с шумом захлопнул кухонную дверь - в ней не было замка - и
повернулся к нему:

- Я калека, да! Я тебе покажу, какой я калека! И ринулся к нему,
чувствуя в себе необычайную силу и уверенность.

Стрелок в страхе повернулся к Артуру:

- Останови его!

- Ты же сам напросился, - спокойно сказал Артур,. Он не двинулся с
места.

Стрелок начал отступать. Я - за ним. Внезапно, шмыгнув мимо меня, он
бросился к двери. Прежде чем он успел открыть дверь и выскочить в коридор, я
швырнул в него костыль,

Артур поднялся и принес мне костыль,

- Сядь и успокойся. Я молчал.

- Как ты себя чувствуешь? - встревоженно спросил Артур.

- Паршиво.

- Вид у тебя так себе. Сейчас я налью тебе чашку чая.

Мы сидели и молча пили чай. Через некоторое время я перестал дрожать и
улыбнулся ему:

- Ну?

- Завтра я покажу тебе прием, как вывихнуть плечо. Силы в руках у тебя