сторону в такт повторяемым словам, могу заставить себя забыть про боль.
Мотая головой, я не закрывал глаза, и белый потолок становился туманным и
расплывался, а кровать, на которой я лежал, отрывалась от пола и куда-то
летела.
облачное пространство, сквозь свет и тьму, уже не чувствуя боли, но
испытывая сильную тошноту.
не ослабевала, и тогда я медленно возвращался к мерцающим, качающимся
бесформенным теням, которые медленно и постепенно принимали очертания
кроватей, окон и стен палаты.
становилась нестерпимой, - и днем, когда никого из сиделок не было в палате.
потому что однажды, когда я только начал это делать, он меня спросил:
головой? Тебе больно?
говорил сиделке Конрад, что нужно что-то предпринять.
он не стал бы этого делать.
день боль продолжалась; мне дали порошок аспирина, велели лежать спокойно и
стараться заснуть.
Но она ожидала этого и все время наблюдала за мной через стеклянную дверь.
исполнительной и умелой, но делала только то, что полагалось, и ничего
больше.
передать мне журнал.
ее хоть на минуту, она отвечала:
Если еще раз вздумаешь трясти головой, я скажу доктору, и он тебе задаст. Ты
не должен этого делать. А теперь лежи спокойно. Я послежу, как ты себя
ведешь.
она еще раз оглянулась на меня:
несдобровать!
знает что...
симулянитом. Я ей покажу симулянит. Если она еще раз меня заденет, я найду
что ей ответить, - вот увидишь. А ты, Алан, - крикнул он мне, - не обращай
на нее внимания!
тело, - и через несколько дней я почувствовал, что где-то на ноге лопнул
нарыв. Тупая боль в пальце в этот день была почти невыносима, а тут еще
прибавилось жжение в бедре... Я начал всхлипывать беспомощно и устало. А
потом заметил, что Ангус с беспокойством смотрит на меня. Я приподнялся на
локте и взглянул на него, и в моем взгляде он, должно быть, прочел
овладевшее мной отчаяние, потому что на его лице внезапно появилось
выражение тревоги.
терпеть эту боль. Пусть перестанет болеть. Кажется, мне крышка...
двери.
- Ты можешь ходить. Пойди и позови их. Пошли за ними Папашу. Он их разыщет.
Малыш достаточно натерпелся. Хотел бы я знать, что сказал бы его старик,
будь он здесь. Папаша, поезжай и приведи кого-нибудь из сестер. Скажи, я
звал, да поживей.
говоря ни слова, выбежала из палаты.
как доктор пилил и рубил гипс на моей ноге, но мне было невыносимо жарко,
перед глазами все плыло, и как пришли отец с матерью, я не помню. Я
запомнил, правда, что отец принес мне перья попугая - но это уже было неделю
спустя.
ГЛАВА 7
лежал незнакомый человек. Пока я неделю метался в бреду, Ангуса и Мика
выписали. Ангус оставил мне три яйца и полбанки пикулей, а Мик попросил
сиделку Конрад передать мне, когда я приду в себя, банку с лесным медом.
которые теперь лежали на белых постелях, были слишком больны или подавлены
непривычной обстановкой, чтобы разговаривать друг с другом; и они еще не
научились делиться яйцами.
велись разговоры, каких я никогда раньше и не слыхивал. Умнейшие парни
собирались здесь. А сейчас - взгляни на эту мелюзгу - двух грошей не дашь за
них всех, вместе взятых. И всего-то животы у них болят, а глаза заводят,
будто чахоточные. Все только и думают о своих болячках, а тебя и слушать не
хотят, когда вздумаешь пожаловаться на свои горести. Если бы я не знал, что
в любую минуту могу помереть, то попросил бы старшую сестру отпустить меня
отсюда. А она прекрасная женщина, доложу я тебе.
первый день, когда он появился в палате, сиделка Конрад, поправляя его
постель, воскликнула:
оглянулся вокруг, чтобы убедиться, все ли мы слышали, затем улегся
поудобней, вытянул свои длинные ноги так, что закутанные одеялом ступни
высунулись между прутьев спинки, и положил руки под голову.
огромному росту.
мой вопрос без ответа и продолжал обозревать палату. Я испугался, не счел ли
он меня нахалом, но затем, возмущенный его поведением, убедил себя, что мне
безразлично, какого он обо мне мнения.
добавить. Когда она считала пульс, он порой старался схватить ее за руку, а
когда она отдергивала ее, он говорил: "Вы славная". Когда она приближалась к
его кровати, ей приходилось быть на стороже, - он так и норовил хлопнуть ее
по спине, приговаривая: "Вы славная".
холодным понимающим взглядом.
"Вы славная".
бумаги, а вечером, когда сиделка Конрад поправляла его постель, сказал:
даже подозрительно.
угодно.
довольная улыбка.
вы научились писать стихи?
стихотворение еще раз.
другие. Возьмите их себе. Могу сочинять в любое время. Даже думать не
приходится. Для меня это пара пустяков.