обладали поистине богатырской силой, потому что женщина тут же навзничь
рухнула на снег. Красные полы пальто распахнулись, заголились белые ляжки.
Она даже не пыталась встать, а только злобно смотрела снизу на солдата,
горой возвышавшегося над ней.
подняться.
какой-то знак рукой. Потом сказал по-английски странно потеплевшим, мягким
голосом:
глядевших на меня откуда-то сверху, недвусмысленно читался приказ.
ярко синело ясное, словно свежевымытое, зимнее небо.
показалось мне необычайно нежным и даже лиричным.
ноги. Но голос по-прежнему был мягок и ласков:
меня по плечу, нога дернулась книзу и опустилась на мягкое - будто я
ступил в жидкую весеннюю грязь. Это был живот проститутки. Она зажмурила
глаза и взвыла.
вдруг безудержной радостью. Это женский живот, сказал себе я. А вот это -
грудь. Никогда бы не подумал, что человеческое тело так послушно и упруго
- прямо как мяч.
не оборачиваясь, повел ее под руку вперед. Женщина за все время так ни
разу на меня и не взглянула.
торжественностью сказал: "Спасибо". Протянул мне какие-то деньги, но я не
взял. Тогда он достал с переднего сиденья две пачки сигарет и сунул мне в
руки.
огнем. Подняв облако снежной пыли, джип запрыгал по ухабам и скрылся
вдали. Я весь дрожал от возбуждения.
своему коварству мысль: я представил, как обрадуется настоятель, заядлый
курильщик, получив в подарок эти сигареты. А знать ничего не будет.
Неизвестно еще, что со мной сталось бы, попробуй я не подчиниться.
раз брил Учителю голову. Я остался ждать на засыпанной снегом веранде.
настоящий корабль со свернутыми белыми парусами.
который эконом вытирал лезвие. Из-под бритвы все явственней возникал голый
череп - массивный и какой-то животный.
полотенцем. Когда он снял полотенце, взору явилась блестящая, будто
новорожденная голова, похожая на вынутое из кипятка яйцо.
преподобному две пачки "Честерфильда".
его рука деловито и одновременно небрежно швырнула обе пачки на стол,
заваленный письмами и бумагами.
снова прикрыл глаза.
и загадочный поступок, полученные в награду за него сигареты, принявший
их, не ведая ни о чем, Учитель - вся эта цепь событий должна была привести
к более острому и драматичному эффекту! И то, что человек, именующий себя
"Учителем", ничего не почувствовал, лишь усилило мое к нему презрение.
меня облагодетельствовать.
поступать в университет Отани. Тебе надо хорошенько учиться, чтобы сдать
экзамены как следует, покойный отец взирает на тебя с небес.
всех обитателей храма. То, что отец настоятель сам предлагает послушнику
поступать в университет, говорило о многом. Я был наслышан о том, каких
трудов стоило другим добиться этой милости: иной каждый вечер месяц за
месяцем ходил делать Учителю массаж, чтобы получить желанное разрешение.
узнав о решении настоятеля, обрадованно хлопнул меня по плечу, а еще один
послушник, обойденный вниманием Учителя, с этого дня перестал со мной
разговаривать.
отделение университета Отани. Со стороны могло бы показаться, что все
складывается как нельзя лучше и я уверенно ступаю по жизни, пользуясь
неизменным расположением Учителя и вызывая зависть недругов. На самом же
деле поступлению в университет предшествовало событие, при воспоминании о
котором меня и поныне охватывает дрожь.
буду учиться в университете, я, вернувшись из школы, столкнулся лицом к
лицу со своим обойденным соперником - тот взглянул на меня со странным
ликованием. До этого он делал вид, что не замечает моего существования.
хотя внешне все оставалось по-прежнему. Вечером я пошел в келью Цурукава и
пожаловался ему на непонятную перемену, произошедшую в братии. Поначалу
Цурукава отвечал уклончиво, но он никогда не умел скрывать своих чувств и
вскоре виновато посмотрел на меня исподлобья.
но его при этом тогда не было, он еще не вернулся из школы... В общем, тут
днем произошла какаято странная история.
меня поклясться, что я его не выдам, глядя мне прямо в глаза, рассказал
следующее.
потребовала встречи с настоятелем. К ней вышел отец эконом, но женщина не
пожелала с ним объясняться и вновь потребовала самого главного. На беду по
коридору проходил преподобный Досэн. Увидев посетительницу, он вышел в
переднюю. Проститутка сказала, что неделю назад, в тот день, когда кругом
лежал снег, она вдвоем с одним иностранным солдатом приехала посмотреть
Золотой Храм; по словам проститутки, американец повалил ее наземь и
заставил какогото монашка из нашего храма топтать ее ногами. Вечером у нее
случился выкидыш. От настоятеля она требовала денежной компенсации. Если
же он ничего не даст, женщина грозилась поднять скандал и объявить всему
миру, что за дела творятся в храме Рокуондзи.
Было известно, что в то злосчастное утро экскурсию вел я, однако,
поскольку других свидетелей моего проступка не имелось, преподобный Досэн
велел ничего мне о случившемся не говорить.
сомневалась в моей виновности.
глазами, он спросил своим бесхитростным детским голоском:
этому вынудил меня вопрос Цурукава. Почему он задал его? Из дружеских
чувств? Знает ли он, что, спрашивая меня об этом, выходит за пределы
отведенной ему роли? Понимает ли, что самим своим вопросом совершает
предательство по отношению к моему сокровенному "я"?
играл свою роль, то ему следовало бы не приставать ко мне с вопросами, а
перевести мои темные чувства в чувства светлые. Тогда ложь стала бы
правдой, а правда обернулась бы ложью. Поступи Цурукава как обычно -
преврати он тень в свет, ночь в день, луну в солнце, скользкую плесень во
влажную молодую листву, - я бы, наверное, заикаясь, во всем ему признался.
Но на сей раз Цурукава меня подвел. И таившиеся в моей душе черные страсти
обрели новую силу...
Холодные колени. Вокруг нас - древние мощные колонны.
дрожь наслаждения - ведь я впервые открыто лгал в глаза своему
единственному Другу.