мной и беднягой Ардуэном втайне протянулась ниточка взаимной симпатии.
Однажды дети объявили, что к нам идет приходский священник. Я тотчас же,
как обычно, удрал в виноградник. Но вскоре ты прислала за мной Гюбера:
священнику понадобилось срочно поговорить со мной по какому-то важному
делу. Кляня все на свете, я все-таки двинулся обратно к дому, потому что
очень боялся этого сухонького старичка. Он заявил мне, что пришел
покаяться передо мной, его, оказывается, замучила совесть. Он рекомендовал
нам аббата Ардуэна как знающего и добродетельного молодого человека,
прекрасно окончившего семинарию, полагая, что посвящение его в сан
отложено лишь по состоянию его здоровья. Однако он недавно узнал на
собрании священнослужителей всей епархии, что эта отсрочка является
дисциплинарной мерой. Аббат Ардуэн при всем своем благочинии до безумия
любит музыку и как-то раз, соблазненный одним из своих товарищей, тайком
отправился в театр на благотворительный концерт и из-за этого даже не
ночевал в семинарии. Хотя он был в штатском, его узнали в театре и донесли
на него. Скандал усугублялся еще тем обстоятельством, что в программе
участвовала исполнительница арии Таис, мадам Жоржетта Лебрен; когда она
появилась на сцене с голыми ногами, в короткой греческой тунике,
перехваченной под грудью серебряным поясом ("Говорят, больше ничего на ней
не было, - даже самых тоненьких перемычек на плечах"), по залу прокатилось
испуганное: "А-ах!" В ложе, где сидели члены союза "Единение", какой-то
старый господин возмутился: "Ну уж это чересчур!.. Куда мы попали?" Вот
что пришлось увидеть аббату Ардуэну и его спутнику! Один из преступников
был немедленно исключен из семинарии, Ардуэна простили за его выдающиеся
успехи, но начальство предписало отсрочить для него на два года посвящение
в сан. Мы с тобой единодушно возразили, что наше доверие к аббату Ардуэну
от этого не уменьшится. Священник, однако, с тех пор выказывал
провинившемуся семинаристу величайшую холодность, заявляя, что "этот
несчастный Ардуэн обманул его". Ты, разумеется, помнишь этот инцидент, но
тебе осталось неизвестным, что было дальше. В тот же вечер, когда я курил
на террасе над обрывом, я увидел при лунном свете приближавшуюся ко мне
тощую черную фигуру. Ардуэн неуклюже остановился возле меня и попросил
извинения за то, что, вступая в мой дом, не сообщил мне о своем
недостойном поступке. Я заверил аббата, что его выходка скорее вызывает у
меня симпатию к нему, а он стал мне возражать с неожиданной твердостью и
произнес целую обвинительную речь против самого себя. Он заявил, что я,
должно быть, не представляю себе, как велика его вина: оказывается, он
нарушил долг повиновения, осквернил свое призвание, погрешил против
нравственности. Кроме того, он навлек позор на семинарию. Словом, всю
жизнь ему не искупить того, что он натворил... До сих пор у меня стоит
перед глазами эта длинная согбенная фигура, озаренная лунным светом, и
падающая от нее тень, перерезанная пополам парапетом террасы.
Ардуэна хотя бы в малейшем лицемерии - он был полон искреннего стыда и
скорби. И бедняга все просил извинить его за то, что он умолчал о своем
проступке, а в оправдание приводил свою бедность - ему необходимо было
найти себе заработок, иначе он два месяца каникул должен был бы сидеть на
шее у матери, а она вдова, очень бедна, ходит по домам стирать белье в
Либурне. Я ему ответил, что, по-моему, он вовсе не был обязан сообщать нам
об инциденте, касавшемся лишь нарушения семинарской дисциплины. Тогда он
взял меня за руку и сказал нечто неслыханное, - такие слова мне говорили
впервые в жизни, и я был потрясен:
жизни он действовал тебе на нервы, смех совсем не заразительный, в дни
моей юности убивавший всякое веселье вокруг меня. В тот вечер я весь
трясся от смеха, уставившись на ошеломленного семинариста. Наконец я
успокоился и сказал:
вы сказали! Спросите-ка у людей, которые меня знают, добрый я или нет.
Спросите моих домочадцев, моих собратьев: злоба - вот моя сущность.
говорить откровенно о своей злобе. И, намекая на мою адвокатскую
профессию, привел слова Христа: "В темнице я был, и вы посетили меня..."
Когда-то я платил тюремным надзирателям, чтобы они вовремя шепнули на ухо
мою фамилию подследственному заключенному... так что видите!..
аллее. Как бы ты удивилась, скажи я тебе, что мне почему-то было приятно
присутствие этого человека в сутане! А между тем мне и вправду было с ним
хорошо.
прохладой. Я смотрел, как аббат отправляется к ранней обедне, шагает так
быстро и так погружен в свои мысли, что, проходя рядом, не замечает меня.
Как раз в эти дни я преследовал тебя своими насмешками и старался
доказать, что живешь ты в полном противоречии со своими принципами. И все
же совесть упрекала меня: всякий раз, как я ловил тебя, так сказать, с
поличным и упрекал в грехе скупости или черствости, - я хоть и выражал
уверенность, что у вас, набожных людей, не осталось и следа христианского
духа, - я все-таки знал, что под моей кровлей обитает человек, жизнь
которого, неведомо для всех, исполнена этого духа.
8
поведение отвратительным. В 1896 или 1897 году - тебе это лучше знать -
умер наш зять барон Филипо. Как-то утром твоя сестра Маринетта проснулась,
заговорила с мужем, а он ничего не ответил ей. Она открыла ставни,
увидела, что глаза у него закатились, нижняя челюсть отвисла. Маринетта не
сразу поняла, что муж ее умер и что она несколько часов спала возле трупа.
жалкого старика: он оставил жене огромное состояние, но при условии, что
она вторично не выйдет замуж. В противном случае большая часть наследства
должна была, перейти к племянникам покойного.
нас очень дружная, - все друг за друга. Не надо оставлять бедную девочку
одну.
конечно, что у нее был совсем юный и девический облик. Ее выдали за
старика, она послушалась родителей и покорно сносила это супружество. Вы
не сомневались, что она безропотно подчинится требованию остаться
неутешной вдовой. Вы считали пустяком тот толчок, который дало ей
неожиданное освобождение, резкий переход из темного подземелья на
солнечный свет.
монолог, которое я себе тут присвоил. Вполне естественно было твое
желание, чтобы завещанные миллионы остались в семье Фондодеж и твои дети
попользовались бы наследством барона. По вашему твердому убеждению,
Маринетта должна была во что бы то ни стало сохранить огромный капитал,
который ей достался ценою десятилетнего рабства, приковавшего ее к старику
мужу. Вами руководили родственные чувства. Молодой вдове не выходить
вторично замуж - это казалось вам вполне естественным. Да вспоминала ли
ты, Иза, когда-нибудь, что десять лет назад ты была молодой супругой? Нет,
на супружеской любви ты поставила крест: ты была только матерью, никакой
любви для тебя не существовало - ни для тебя, ни для других, как тебе
казалось. У вас в семье никто не грешил избытком воображения: вы не могли
бы поставить себя на место кого-либо другого - не только какого-нибудь
мерзавца, но и на место порядочного человека.
Калезе. Она с радостью согласилась. Нельзя сказать, чтоб ты была очень
дружна с сестрой, но Маринетта очень любила наших детей, особенно
маленькую Мари. Я лично почти ее не знал, и меня прежде всего поразила ее
миловидность и грация; она была на год старше тебя, а казалась на
несколько лет моложе. Дети, которых ты носила под сердцем, испортили твой
тонкий стан, ты отяжелела; она же как будто вышла девственницей из постели
этого старика. Личико у нее было детское. Она носила высокую прическу по
тогдашней моде, ее золотистые волосы пушистыми завитками окаймляли затылок
(нынче позабыли эту прелесть - облачко пушистых завитков). Глаза были,
пожалуй, слишком круглые, словно она всегда чему-то удивлялась. Я для
забавы обхватывал ладонями ее "осиную талию", но бюст и бедра были у нее
по нынешним понятиям чрезмерно развиты; ведь женщины в те годы походили на
какие-то искусственно выведенные цветы.
повеселить детей, играла с ними в прятки, причем тайниками служили все
закоулки в доме и даже чердак; по вечерам устраивала живые картины.
"Маринетта у нас немножко легкомысленная, - говорила ты, - и не совсем
понимает, как ей надо вести себя в ее положении".
белые платья, но ты считала страшно неприличным, что по воскресеньям она
бывала на обедне без длинной вдовьей вуали, без накидки, обшитой траурным
крепом. Ты считала, что жара не может служить тут оправданием.
была верховая езда. До самой своей смерти барон Филипс оставался известным
знатоком конских ристалищ, прекрасно ездил верхом и почти никогда не
пропускал утренней прогулки на лошади. Маринетта выписала в Калез свою
лошадь и, так как некому было ее сопровождать, сначала ездила верхом одна;
но это казалось тебе вдвойне скандальным: женщина, овдовевшая лишь три
месяца назад, не должна заниматься никаким спортом, а уж разъезжать верхом
Маркелов Олег
Никитин Юрий
Маккарти Кормак
Свержин Владимир
Пехов Алексей
Лукин Евгений