воды, и вздувшиеся тела поплывут по этой сверкающей поверхности куда-то
вниз, к Астрахани, к Каспийскому морю.
вонзается в воду. Несколько секунд его не видно. Потом фыркающая голова его
появляется далеко от берега. Сильными, короткими взмахами - почти вся спина
наружу - плывет он наперерез пароходу. Голова в воде. Только иногда из-под
руки появляется, чтоб набрать воздуху. Он хорошо плавает. Люся тоже так
плавала. Не так сильно и резко, но тоже хорошо.
что-то не выходит, и ноги устают. Они должны все время работать, быстро и
ровно, как ножницы.
позади. Игорь возвращается, запыхавшись.
какое-то.- Он весь блестит и переливается от нефти.- Идем-ка лучше в
библиотеку.
наслаждается "Аполлоном" за 1911 год. Я - какими-то новеллами перуанского
происхождения в "Интернациональной литературе". Плетеные кресла удобны. В
комнате тихо, уютно. Портреты Тургенева,
мелодично бьют каждые четверть часа. Двое ребятишек давятся от смеха над
иллюстрациями Доре к Мюнхгаузену. У меня тоже когда-то была эта книга в
красном с золотом переплете и такими же рисунками. Я мог ее раз по двадцать
на день рассматривать. Особенно мне нравилось, как барон сам себя за косу из
болота тащит. И другая картинка - ворота разрезали коня пополам, а он стоит,
спокойно пьет воду из фонтана, а сзади хлещет целый водопад.
часов библиотека закрывается. У них теперь только одна смена, и они от
двенадцати до шести работают.
еще есть за тысяча девятьсот двенадцатый и тысяча девятьсот семнадцатый
годы.
городе объявлена...
уже не обращает внимания. Постреляют, постреляют, самолета так и не увидишь,
и дадут отбой.
вся обмякла, и борщ совсем...- Он безнадежно машет рукой, разматывает борщ,
завернутый в шинель. Где-то за вокзалом начинают хлопать зенитки.
тарелки - красивые, с розовыми цветочками.
треугольные салфеточки в стакане.
репродуктор...
еще никогда не видел такого количества. Их так много, что трудно разобрать,
откуда они летят. Они летят стаями, черные, противные, спокойные, на разных
высотах. Все небо усеяно плевками зениток.
оторваться.
Летят низко - видны желтые концы крыльев, обведенные белым кресты, шасси,
точно выпущенные когти. Десять... двенадцать... пятнадцать... восемнадцать
штук... Выстраиваются в цепочку. Как раз против нас. Ведущий
переворачивается через крыло колесами вверх. Входит в пике. Я не свожу с
него глаз. У него красные колеса и красная головка мотора. Включает сирену.
Из-под крыльев вываливаются черные точки. Одна... две... три... четыре...
десять... двенадцать... Последняя белая и большая. Я закрываю глаза,
вцепляюсь в перила. Это инстинктивно. Нету земли, чтобы в нее врыться. А
что-то надо. Слышно, как "певун" выходит из пике. Потом ничего нельзя уже
разобрать.
глаза. Ничего не видно. Не то пыль, не то дым. Все затянуто чем-то сплошным
и мутным. Опять свистят бомбы, опять грохот. Я держусь за перила. Кто-то
сжимает мне руку, точно тисками, выше локтя. Лицо Валеги - остановившееся,
точно при вспышке молнии. Белое, с круглыми глазами и открытым ртом.
Исчезает.
пространства. Только муть и холодные шершавые перила. Больше ничего.
движется подо мной. Я цепляюсь за него руками. Оно ползет.
жизни и ожидание. Даже не ожидание, а какое-то - скорей бы, скорей, что
угодно, только скорей.
Кругом пыль, точно туман. Пахнет толом. На зубах, в ушах, за шиворотом -
везде песок. На полу осколки тарелок, лужи борща, капустные листья, кусок
мяса. Глыба асфальта посреди комнаты. Стекла выбиты все до одного. Шея
болит, точно по ней кто-то палкой ударил.
тоже. Седых потирает ногу.
была редакция какая-то или политотдел. Не помню уже. Левее, в сторону
элеватора, сплошное зарево. На площади пусто. Несколько воронок с
развороченным асфальтом. За фонтаном лежит кто-то. Брошенная повозка,
покосившаяся, точно на задние лапы присела. Бьется лошадь. У нее распорот
живот и кишки розовым студнем разбросаны по асфальту. Дым становится все
гуще и чернее, сплошной пеленой плывет над площадью.
срывающийся.
прямо со сковороды. Игорь сидит против меня. Лицо его серо от пыли, точно
статуя. Синяк расплылся по всему лбу ядовито-фиолетовый.
центральной площади. Пересидели в щели. Бомбы попали в Дом Красной Армии и
угловой дом напротив, где был госпиталь. Южная часть города вся горит.
Попало в машину с боеприпасами, и они до сих пор еще рвутся. У одной женщины
голову оторвало. Из кино выходила. Там человек двадцать погибло. Как раз
сеанс кончился.
Из библиотеки мы пришли около семи. Значит, бомбежка длилась почти два часа.
Хотя он знает наш адрес и сообщит, если надо. Нет. Лучше все-таки сходить.
Невозможно сидеть. Туда не больше получаса ходьбы.
валится. Останавливаются, перекладывают, молча, без ругани, с расширенными,
остановившимися глазами. Дым, едкий, скребущий горло, вылезает из домов,
расползается по улицам. Хрустит стекло под ногами. Кирпичи, куски бетона,
столы, перевернутый шкаф. Кого-то несут на одеяле. Старушка в клетчатом
платке тащит табурет и гигантских размеров узел.
глыбы асфальта, разбросанные во все стороны. Воздух дрожит от
пронзительного, раздирающего уши вопля пожарных машин.
горле. Длинные желтые языки пламени вырываются из окон, лижут стены углового
дома. Пожарные разматывают шланги.
можем дозвониться. Мешает чей-то разговор. Что-то хрипит и хлюпает. Голос
Гольдштаба доносится откуда-то издалека, точно с того света.
вытаскивают большой зеркальный шкаф.
Света нет. Радио молчит. Всю ночь бушуют пожары.
полуторка, поедем на Тракторный.
Василенко Иван
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Мороз Александра