read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


Это был любопытный разговор. С чего он, собственно, начался, Вадим не
помнит. Кажется, он рассказывал, как они откачивали затопленную шахту. А
может, и нет. Юрочка слушал не перебивая, много курил. Потом, в какую-то
из пауз, мучительно морща лоб, заговорил о том, что никак, мол, не
укладывается у него в голове, - впрочем, по-настоящему он об этом даже не
думал, - как это человек, переживший столько, сколько пережил Вадим, может
еще спокойно обо всем этом рассказывать.
- Как видишь, могу. - Вадим улыбнулся.
- Но ведь вас зазря посадили?
- Зазря.
- А сейчас, значит...
Юрочка даже покраснел от напряжения, на лбу его выступил пот.
- Ну как это вы... Как вы не озлобились?
Вадим понял, о чем он спрашивает. Он часто сам задавал себе этот
вопрос. И другие задавали.
Да, в двадцать один год его посадили. Ему было тогда почти столько же,
сколько Юрочке сейчас. И посадили зазря, как Юрочка выразился. И просидел
полжизни. И не было облегчающего чувства, что страдаешь за дело, за идею,
- зазря страдал. И вот вышел сейчас на свободу и... "Как вы не
озлобились?.." Как ни странно, но злобы у него нет. А была? Чего только не
было, не спрашивай. Все было. А сейчас... Сейчас что-то другое. Почему?
Может быть, это от счастья, что выжил, вернулся, что сохранились еще силы,
что сидишь вот так и, покуривая папиросу, обо всем спокойно рассуждаешь. А
может, потому, что это было не твое личное горе, а трагедия народа и ты
вместе с ним разделил ее. Трудно сказать почему... А может, и потому, что
веришь, что такое не может повториться.
- Не может повториться. - Вадим посмотрел на Юрочку, тот все так же
сидел, обхватив руками колени, и пристально смотрел на него. - Ты
понимаешь? Не может.
После этого они долго молчали. Вадим думал о Юрочке, о его поколении -
поколении молодых людей, для которых тридцать седьмой год уже история.
Думал и о Кире. Задумывалась ли она, лепя из глины спокойного, с гордо
откинутой головой юношу, что на самом деле творится в живой голове этого
двадцатидвухлетнего мальчишки, которому, когда умер Сталин, было
шестнадцать лет, и он плакал тогда, боясь, что всему пришел конец. И,
глядя на сидящего рядом с ним Юрочку, в котором сейчас все вопрос и
ожидание ответа, вера и сомнение, желание разобраться в непонятном и таком
нужном, Вадим впервые, быть может, подумал: а не подменяет ли Кира в своем
искусстве все живое и сложное чем-то другим, внешне похожим, а внутренне
условным, придуманным? И только ли в искусстве?
Думал Вадим и о себе, о своей молодости, беззаботной и веселой, а в
сущности пустой, заполненной пустяками и легкомысленной детской болтовней.
Думал и о последующих годах...
- Нелегко во всем этом разобраться, - сказал он под конец, как бы
подводя итог всему разговору. - Могу тебе только одно сказать: хочешь
верь, хочешь нет - вторые двадцать лет моей жизни для меня куда важнее и
значительнее, чем первые. Я столкнулся с людьми. С разными людьми. Много
передумал. И многому научился. И хорошему в том числе... - Помолчав, Вадим
добавил: - А может, и они у меня чему-то научились. Может, и я был кому-то
нужен, полезен... Может, еще буду... Ну ладно. Хватит обо мне.
Тут Юрочка впервые заговорил о себе.

- Гражданин, зачем нарушаете?
Вадим вздрогнул. Над ним стоял усатый величественный железнодорожник с
полевой сумкой в руке, уставясь в него начальственным взглядом.
- На ступеньках сидеть не разрешается, пора бы знать.
Вадим извинился и пошел в купе. Там "стучали в козла". Два пожилых
командировочных и молоденький, безусый паренек в какой-то форменной
фуражке. Увидев Вадима, он весело подмигнул ему.
- Не пора ли закусить, товарищ начальник? Я что-то созрел. А через
шесть минут Лубны.
В Лубнах он стремительно пронесся мимо окна в одной майке и галифе,
заправленных в носки, и через минуту вернулся сияющий, как новый
гривенник.
Ему ужасно хотелось быть взрослым, этому пареньку, лихим, обожженным
всеми ветрами и в то же время скептическим и все-все на свете понимающим.
Переубедить его в чем-либо было невозможно: он все знал, и только потому,
что он был молод и весел, на него никто не сердился и не обижался.
- Водку делают теперь из угля, - говорил он, разливая ее в маленькие,
вставляющиеся один в другой стаканчики, вынутые им из аккуратненького
чемоданчика. - Это я точно знаю.
- А из какого угля? - подавив улыбку, спросил один из командировочных.
- Из бурого, - без запинки отвечал паренек.
- Точно?
- Точно.
Потом он вытащил болгарские сигареты и старательно стал ими всех
угощать.
- Лучше "Честерфильда", уверяю вас. У них фильтры делаются с примесью
лепестков розы. Они как губка всасывают никотин.
Сам он, очевидно, только недавно начал курить - старательно стряхивал
после каждой затяжки пепел в пепельницу и не отрывал глаз от кончика
сигареты.
Потом стал рассказывать, как его чуть не выкрали какие-то шпионы (где -
неважно, и почему - тоже неважно, тут он многозначительно подмигнул), и
только потому, что он занял второе место по самбо, шпионы не только не
выкрали его, а были препровождены в надлежащее место. К концу его рассказа
по коридору прошла золотоволосая девица в белом свитере, он встрепенулся и
скрылся - "произведем-ка рекогносцировочку..." Рекогносцировка,
по-видимому, ни к чему не привела, так как он вскоре вернулся, зевнул и,
не успев сесть у окна, заснул. Пришлось укладывать его на нижнюю полку.
Заснул он как ангелочек, засунув ладошки под щеку.
Вадим забрался на вторую полку. Погасил свет.
Посреди ночи паренек проснулся, завозился, выскочил в коридор, спросил
кого-то: "До Иркутска сколько еще? Не проехали?", потом вернулся обратно и
опять заснул.
Славный сосунок, подумал Вадим, а в общем балбес. И от водки-то
коробит, наливку ему еще вишневую из маминой бутылки сосать... И опять
вспомнился Юрочка. Как они не похожи, эти два парня. И насколько Юрочка
привлекательнее этого, в общем симпатичного, все знающего и ничем, в
общем, не интересующегося болтунишки. Нет, Вовка у него будет не таким...
Он из него настоящего человека сделает, из этого маленького кривоногого
человечка, которого он увидит завтра на вокзале. "Ты Вовку, конечно, мне
оставишь?" - спросит Мария. "Да, конечно", - ответит он.
Ну как ты скажешь это "да, конечно"?



14
В середине августа Николай Иванович кончил свою работу и отдал ее на
выставку. Все ее хвалили, говорили о психологической глубине проникновения
и прочее в том же роде, но сам Николай Иванович был недоволен. Картина
казалась ему поверхностной и скучной. Похвалы его не радовали. Он тосковал
от одиночества, не находил, куда себя деть.
Знал ли Николай Иванович о появлении Вадима? Нет, не знал. Но
чувствовал, что что-то неладно. В последние дни перед отъездом Кира как-то
изменилась. Была какая-то возбужденная, торопливая, озабоченная. "Просто
нервничаю, - объяснила она, - конец работы..." И он верил, что она просто
нервничает, кончая работу. Самосохранение - одно из присущих ему качеств -
не позволяло ему вникать в причины этой перемены.
Первое время он регулярно писал Кире до востребования в Киев, но в
ответ получил только одну открытку и, чтоб не быть назойливым, умолк.
Как-то в Союзе художников ему предложили почему-то билет на
соревнования по боксу. Чтобы не сидеть дома (последнее время ему как-то
особенно надоела квартира, Луша, телефонные звонки), он взял билет и
поехал в Лужники. Там во время перерыва встретил Юрочку. Юрочка был с
девушкой, очень хорошенькой, тоненькой, в ситцевом платьице и, что
особенно понравилось Николаю Ивановичу, с длинными, закрученными на
затылке в узел волосами. Оба стояли в очереди за ситро.
Несколько секунд Николай Иванович колебался, подходить или не
подходить, - ему показалось, что Юрочка заметил его и нарочно отвернулся.
И все-таки подошел. Юрочка приветливо улыбнулся.
- Вы где сидите, Николай Иванович? Может, к нам перейдете, мы у самого
ринга.
Николай Иванович пересел к ним.
В течение почти двух часов здоровенные загорелые молодцы лупили друг
друга огромными кожаными кулаками. Зрители кричали, вскакивали с мест. Это
был матч между командами СССР и ФРГ, поэтому страсти накалились еще
больше, чем обычно. Юрочка оживленно комментировал удары. Тонечка -
девушку звали Тонечкой - в наиболее острые моменты вскрикивала и
прижималась к Юрочке. Николай Иванович, поглядывая на избивающих друг
друга молодцов, только морщился и ждал, когда же это наконец кончится. Но
почему-то не уходил - сидел и смотрел.
После матча тысячи людей ринулись к выходу. Юрочка, весь потный,
счастливый нашей победой, стал прощаться и вдруг спохватился:
- Ох, что ж это я - даже не спросил про Киру Георгиевну. Как она?
Пишет?
- Не очень. На этот счет она ленива.
- Будете ей писать, привет от меня. Большущий. - Юрочка взял свою



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 [ 14 ] 15 16 17 18 19 20 21
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.