Прасковью Семеновну отец Николай признает сразу.
- Знаю, как же. Верующая женщина.
Юра не в силах удержаться:
- А вы сами... верите?
- Верю. - Николай Ильич мягко улыбается, обманывать Юру ему нет
надобности. - Без веры не живет ни один человек.
- Я лично живу без веры.
Николай Ильич смотрит Юре прямо в глаза.
- Тайна вашего рождения вам известна?
- Какая тайна?
- Вы верите, что человек, которого вы считаете своим отцом,
действительно ваш отец?
- Я это знаю.
- Откуда?
- Я знаю своих родителей. Знаю отца, знаю мать, у меня нет сомнений в
их порядочности.
- Сомневаются, когда не верят. Тайна рождения известна только отцу и
матери, да и то не всегда. А уж самому ребенку не известна никак. Он не
знает, но верит.
- Чего же стоит вера, которая все подвергает сомнению?
- Наоборот, вера исключает сомнения.
- Сомнения исключают знание.
- Знание и вера сосуществуют, но знание ограниченно, а вера
бесконечна...
Они отвлеклись от непосредственной темы разговора.
- Я не философ, но в школе нас знакомили с историческим материализмом.
Бесконечен мир и бесконечно познание мира, а вы все то, что еще не познано,
называете верой.
Однако Николай Ильич уклоняется от спора.
- О вере нельзя спорить. Знание рационально, а вера скорее область
чувственного, вера иррациональна, она ближе к искусству. Вот вы слушаете
музыку, она волнует вас, но разве вы сможете объяснить, почему она вас
волнует?
- Какая же музыка волновала Таню?
- Она искала утешения.
- В чем?
- Таня мне не исповедовалась, а если бы исповедовалась, я бы не сказал.
Священники дают обет не нарушать тайну исповеди.
- И нарушают.
- Дурные пастыри. - Он сказал это убежденно, с чувством собственного
превосходства. - В человеке сильна потребность открыться... Кому? Люди легко
осуждают и с трудом прощают. Один бог все поймет и простит. А священник лишь
посредник между человеком и богом.
- Так какого же утешения искала Таня?
- Хотела утвердить свою веру в того, в ком мы находим спасение.
- И вы утвердили?
- По мере своих сил...
Нет, он не притворяется... Перед Юрой, кажется, действительно верующий
священник.
Вот она - вторая тайна, на которую намекала Таня! Оказывается, она
ходила в церковь, встречалась с попами. Вот на чем зиждилась ее дружба с
Прасковьей Семеновной!
Тут в комнате появилась женщина. В сереньком платье, невысокого роста,
с тронутыми сединой волосами.
Кивком головы поздоровалась с посетителем, вопросительно взглянула на
Николая Ильича.
- Ты бы, Катенька, собрала нам чайку, - попросил тот. - Молодой человек
не откажется.
Юра отказался.
- Собери, собери...
Она вышла.
- Без нее я бы пропал, - доверительно признался Николай Ильич.
- Жена? - утвердительно спросил Юра.
- Сестра, - поправил Николай Ильич.
Тут Катенька очень кстати принесла стаканы с чаем, а Николай Ильич
вернулся к тому, что непосредственно интересовало посетителя.
- Так что же хотите вы от меня?
- Таня ничего не говорила вам о своих намерениях?
- Советовалась, не уйти ли ей в монастырь.
- Разве сейчас есть монастыри?
- Есть. Но... Вероятно, вы учили. В старину монастыри были и
политическими и экономическими организациями. А в наши дни... Как говорится,
изжили себя.
- И вы посоветовали?
- Отговаривал.
- Неужели Таня в монастыре?
- Не думаю. Но постараюсь узнать. Зайдите ко мне через недельку.
И Юра поверил, что Николай Ильич в самом деле постарается узнать.
- Спасибо. - Он вдруг спохватился, что так и не назвал себя. - Вы так и
не поинтересовались, кто я.
- А зачем? Я не любопытен, а вы не нашли нужным представиться... -
мягко ответил Николай Ильич. - Может быть, вы желаете сохранить свой визит в
тайне.
- Нет, почему же, - запальчиво возразил Юра. - У меня нет причин
скрывать свой визит. Меня зовут Юрий, Юрий Зарубин, мы с Таней учились в
одном классе.
ЗА ЧАШКОЙ ЧАЯ
Юра терпеливо выждал неделю.
Сделает что-нибудь или не сделает, раздумывал он об обещании
священника. Узнает или не узнает? Священнослужители любят обещать то, что
они просто не в силах дать, - такова уж их профессия. Они как страховые
агенты, проценты собирают со всех, а вознаграждение получают немногие.
Он выбрал для посещения субботу, по вечерам в субботу обычно все дома.
Дважды нажал кнопку звонка. Никто не появился Юра позвонил еще раз.
Безмолвие. Тогда Юра решил узнать, где Успенские. Позвоню-ка я Ципельзону,
решил он. Раз, раз, раз... Пять звонков! Пожалуйте-ка хоть вы сюда,
неизвестный гражданин Ципельзон!
И тот пожаловал.
- Вам кого?
С пунцовым мясистым носом, с обвислыми синими губами, с ушами, из
которых торчат пучки рыжих волос, в модном грубошерстном зеленом пиджаке...
Он довольно-таки сердитый, этот Ципельзон, который любит, чтоб ему звонили
пять раз!
- Простите за беспокойство, я к Успенским. Но у них...
Ципельзон разглядывает Юру с доброжелательным любопытством.
- Заходите и проходите.
- Но я не знаю...
- Вы поняли, молодой человек? Проходите. У них не заперто.
- А откуда вам известно, что я не вор?
Ципельзон с состраданием посмотрел на юношу:
- Молодой человек! Еще не народился бандит, который вздумает обокрасть
святого.
- А разве Успенский святой?
- Высшего ранга! Ни разу еще не поспорил ни с одним из жильцов. Ни
из-за газа, ни из-за электричества. Уберет за вами ванную и сделает вид, что
даже туда не заходил. Вызовет врача, а потом за свой счет купит вам
медикаментов. Человек будущего общества, хотя и отсталых взглядов!
Юра добрался до знакомой двери. Действительно, не заперто. Горит лампа.
Никого. Стол сервирован к чаю. Должно быть, Катенька заранее все
приготовила. Кресло Николая Ильича со вмятиной на спинке от головы. Буфет с
книгами. Что он читает, этот поп? Русские классики: Тургенев, Толстой,
Достоевский, Чехов. Философы: Соловьев и Розанов, Шопенгауэр и Ницше. Гм!
Ленин, Энгельс... С таким держи ухо востро!
Юра осторожно опустился в кресло хозяина. Не так чтобы очень мягко. От
обивки пахнет чем-то затхлым...
Первой явилась Катенька.
- Сидите, сидите. Коленька скоро придет. Он в церкви, служит всенощную.
Непонятно это Юре. С одной стороны Толстой и Энгельс, с другой -
наряжается в ризу, размахивает кадилом и уверяет, что так оно и должно быть!
Катенька то исчезает, то появляется. Насыпала в вазочку печенья.
Постояла. Помолчала. Подошла к гостю.
- Сидите, сидите. Хочу с вами поговорить. Лучше, если вы поменьше
будете к нам ходить.
Юра вскочил.
- Я могу хоть сейчас...
- Вы не поняли. Вы не мешаете нам. Боюсь, мы помешаем вам.
Юра гордо поднимает голову.
- Как так?
- Боюсь, вы недооцениваете моего брата... - Катенька, оказывается, не
так проста, как могла показаться. - Николай Ильич болен, смертельно болен,
но у него сильный характер. И, на беду тех, кто с ним общается, он
безупречно честен. А ведь честность подкупает людей.
Ого, как рассуждает!
- Чем же опасен Николай Ильич?
- Верою в бога. Хотите не хотите, он и вас приблизит к богу. У вас
неокрепший ум...
- Ну, знаете ли, я материалист, - уверенно возражает Юра. - Меня не
Василенко Иван
Акунин Борис
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Прозоров Александр