Чтение 14–й страницы книги ~Январские ночи~

ОК или бюро большинства необходимо, но без органа это будет жалкий нуль,
одна комедия, мыльный пузырь, который лопнет с 1-ым провалом. Во что бы то
ни стало орган и деньги, деньги сюда, зарежьте кого хотите, но давайте
денег. Организационный комитет или бюро большинства должно дать нам
полномочия на орган (поскорее, поскорее) и объезжать комитеты, но если бы ОК
вздумал сначала поднять "положительную работу" и отложить пока орган, то нас
зарезал бы именно такой идиотский Организационный комитет. Наконец, издавать
что-либо в России, входить хоть в какие ни на есть сделки с поганой сволочью
из ЦК значит уже прямо предательствовать. Что ЦК хочет разделить и
раздробить русских и заграничных большевиков, это ясно, это его давний план,
и только самые желторотые глупцы могли бы попасться на эту удочку. Затевать
орган в России при помощи ЦК - безумие, прямое безумие или предательство,
так выходит и так выйдет по объективной логике событий, потому что
устроители органа или популярного органа окажутся неминуемо одураченными
всякой паскудной гнидой вроде Центрального Комитета. Я это прямо
предсказываю и заранее махаю рукой совершенно на таких людей.
Повторяю: в первую голову должен идти орган, орган и орган, деньги на
орган; расход денег на иное есть верх неразумия теперь. Рахметова надо
немедленно вытащить сюда, немедля. Объезжать комитеты надо прежде всего для
корреспонденции (это непростительно и позорно, что до сих пор мы не имеем
корреспонденции!! это прямо позор и зарез дела!!), а вся агитация на съезд
должна быть лишь попутным делом. С ЦК все комитеты большинства должны
немедленно порвать фактически, перенося все сношения на ОК или бюро
большинства; этот ОК должен немедленно выпустить печатное извещение о своем
образовании, немедленно и обязательно опубликовать это.
Если мы не устраним этого начинающегося разброда большинства, если мы
не столкуемся об этом и письменно и (главное) свидание с Рахметовым, тогда
мы все здесь прямо махнем рукой и бросим все дело. Если хотите работать
вместе, то надо идти в ногу и сговариваться, действовать по сговору (а не
вопреки сговора и не без сговора), а это прямо позор и безобразие: поехали
за деньгами для органа, а занялись черт знает какими говенными делами.
Я выступаю на днях печатно против ЦК еще решительнее. Если мы не порвем
с ЦК и с Советом, то мы будем достойны лишь того, чтобы нам все плевали в
рожу.
Жду ответа и приезда Рахметова".
В три пары глаз прочитывают они письмо и снова возвращаются к нему.
Ленин сердится, да какой там сердится - ругается!
Литвинов испытующе смотрит на Богданова:
- Так как же, Александр Александрович?
Богданов краснеет от волнения.
- Надо ехать.
- Вот то-то!
Письмо мало радует, Ленин упрекает всех троих в том, что они отвлеклись
от основной поставленной перед ними задачи.
Литвинов опять смотрит на Богданова.
- А вообще?
- Надо подумать, - сумрачно отвечает Богданов. - Пусть каждый все
обдумает, а завтра соберемся и посоветуемся.
Землячка смотрит на своих товарищей... И на них и на себя она смотрит
как бы со стороны. Состоят они в одной партии, объединены одним делом,
стремятся к одной цели, а какие же они разные люди...
По возрасту они все - сверстники. Только Голубева старше, четыре с
половиной десятка у нее уже за плечами и тридцать лет из них посвящены
опасной конспиративной работе. Убеждения у нее твердые, она стойкая
большевичка, техник великолепный. Вот и сегодня - получила письмо, собрала
всех, кого оно касается, и все сделает, чтобы выполнить полученные
указания...
Самой Землячке столько же лет, сколько Литвинову - двадцать восемь,
Богданову тридцать один, да и Ленину всего тридцать четыре...
Но вот поди ж ты! Насколько Ленин мудрее. Его партийная кличка говорит
о многом: "Старик". Он старше всех их. Не по возрасту, а по силе
авторитета... Учитель! Для Землячки Ленин - учитель, и поэтому его упреки и
замечания она воспринимает особенно болезненно.
Землячка пытливо вглядывается в своих собеседников: как они приняли
письмо Ленина?
Богданов размышляет и готов вступить в спор, Литвинов сразу же
прикидывает, какие практические выводы надо сделать.
- До завтра? - спрашивает Богданов.
Землячка согласно кивает.
- Пожалуй, утро вечера мудренее.
Первым уходит Литвинов.
Богданов останавливается возле Землячки.
- Пошли?
Голубева придерживает Землячку за локоть.
- Я еще побуду немного.
Ушел и Богданов.
Голубева ласково улыбается.
- У меня для вас есть еще... Письмо. Лично вам.
Землячка умеет себя сдерживать, но тут почувствовала, что волнуется, а
ей очень не хочется, чтобы Голубева это заметила.
- Давайте, - сказала она и спрятала письмо в рукав кофточки. - Прочту
дома.
Ей не хотелось читать письмо даже в присутствии Голубевой - лично ей,
значит, и читать его она будет лично.
Ночью, одна у себя в комнате, читает она и перечитывает ленинское
письмо.

"Землячке от Старика
10.XII.04.
Только что вернулся с рефератной поездки и получил Ваше письмо No 1. С
Русалкой говорил. Получили ли мое ругательное письмо (посланное и папаше и
Сысойке)? Что касается состава ОК, то я, конечно, принимаю общее решение.
По-моему, необходимо не тянуть в дело Рядового, а немедленно выслать его
сюда. Затем обязательно организовать особую группу (или дополнить ОК) для
хронического объезда комитетов и поддержки всех сношений между ними.
Сношения у нас с комитетами и с Россией вообще крайне еще недостаточны, и
надо все усилия приложить для развития корреспондентской и простой
товарищеской переписки. Почему не связываете нас с Северным комитетом? с
московскими типографщиками (очень важно!)? с Ряховским? с Тулой? с Нижним?
сделайте это немедленно. Далее, почему комитеты не посылают нам
повторительных резолюций о съезде? это необходимо. Я побаиваюсь сильно, что
Вы слишком оптимистичны насчет съезда и насчет ЦК: из брошюры "Совет против
партии" (вышла уже) вы увидите, что они идут на все и вся, на проделки черт
знает какие из желания сорвать съезд. По-моему, это прямая ошибка, что ОК не
выпускает печатного извещения. Во-1-х, извещение необходимо, чтобы
противопоставить наш открытый способ действия тайной организации
меньшинства. Иначе ЦК непременно поймает вас, воспользуется ультиматумами
Сысойки и заявит о вашей "тайной" организации: это будет позор для
большинства, и всецело виноваты будете в этом позоре вы. Во-2-х, печатное
извещение необходимо, чтобы известить массу партийных работников о новом
центре. Никакими письмами никогда вы не достигнете этого даже
приблизительно. В-3-х, заявление о сплочении комитетов большинства будет
иметь громадное нравственное значение для успокоения и ободрения унывающего
(особенно здесь за границей) большинства. Этим неглижировать было бы
величайшей политической ошибкой. И поэтому паки и паки настаиваю, чтобы
тотчас после северной конференции бюро большинства (или ОК большинства
комитетов) выпустило печатное заявление с ссылкой на согласие и прямое
поручение комитетов Одесского, Екатеринославского, Николаевского, 4
кавказских, Рижского, СПБ., Московского, Тверского, Северного и т.д. (может
быть, Тульского + Нижегородского), т.е. 12- 14 комитетов. Делу борьбы за
съезд это не только не повредит, а громадно поможет. Ответьте мне
немедленно, согласны ли или нет. Насчет земской кампании усиленно рекомендую
издать в России немедленно и открыто (без глупого заголовка "для членов
партии") и мою брошюру и письмо редакции "Искры". Может быть, напишу и еще
брошюрку, но полемику с "Искрой" обязательно переиздать. Наконец, особенно
важное и спешное: могу ли я подписать здешний манифест о новом органе именем
организационного комитета комитетов большинства (или лучше Бюро Комитетов
Большинства)? Могу ли я здесь выступать от имени бюро? назвать бюро
издателем нового органа и устроителем редакционной группы? Это крайне и
крайне необходимо и спешно. Отвечайте немедленно, повидавшись с Рядовым,
которому скажите и повторите, что он должен ехать тотчас, немедленно, без
отлагательства, если не хочет провалить себя и страшно повредить делу.
Болтают невероятно везде за границей: я сам слышал, будучи на рефератах в
Париже, Цюрихе и т.д. Последнее предостережение: либо удирать сюда тотчас,
либо губить себя и на год отбрасывать назад все наше дело. Я здесь никаких
ультиматумов о съезде никому предъявлять не берусь и не буду, ибо это
вызовет лишь насмешки и издевки; ломать комедии незачем. Вдесятеро чище и
лучше будет наша позиция, если мы открыто выступаем с бюро большинства и
открыто выступаем за съезд, а не с какими-то закулисными глупенькими
переговорами, которые в лучшем случае послужат только для проволочки дела и
для новых интриг со стороны Глебовых, Конягиных, Никитичей и прочих гадов.
Здесь все большинство мечется, мучается и жаждет органа, требует его
повсюду. Издавать нельзя без прямого поручения бюро, а издавать надо. С
деньгами принимаем все меры и надеемся достать: доставайте и вы. Ради бога,
давайте скорее полномочие издавать от имени бюро и печатайте листок о нем в
России".

Рахметов, Рядовой, Сысойка - это все псевдонимы Богданова, постороннему
не понять, о ком идет речь.
Ленин высказывает недовольство, сердится, упрекает, но его