президиум. У него очень мало времени... Не знаю даже, сможет ли он сейчас
с вами говорить. Может быть, вы завтра с утра позвоните?
пятница. Поэтому я никак не смогу поговорить с вашим начальником завтра...
Кстати, как его фамилия?
сдержанно-неприязненный тон сменило непритворное изумление.
стукнула об стол отложенная в сторону трубка. - Член-корреспондент Фома
Андреевич Дубовец сейчас будет с вами говорить, - прозвучал после
томительных секунд ожидания торжественный голос. - Соединяю!
сравненьи с ним, с лицом таким>, - пропел Люсин, разумеется, про себя.
из Управления внутренних дел Мосгорисполкома.
телефону, разумеется...
сотруднике товарище Ковском Аркадии Викторовиче.
ли смогу быть полезным. Вам, товарищ... э-э... вам лучше переговорить по
этому вопросу с начальником отдела кадров.
мы разыскиваем вашего, - Люсин подчеркнул это, - сотрудника, который,
возможно, похищен или даже убит.
странная история. Но, видите ли, у нас в институте свыше двух тысяч
сотрудников, я просто физически не могу знать каждого... Ковского знаю,
конечно. Доктор наук. Но мы редко встречаемся, он большую часть времени
работает дома, что, надо сказать, вызвало известные нарекания... Да. Так
что вряд ли чем могу помочь, позвоните в отдел кадров. Если возникнут
вопросы, тогда милости прошу, давайте созвонимся и встретимся. Буду рад. А
сейчас, извините, спешу в академию.
хрупкое стекло, опустил трубку. - <Картинка> возникает законченная. Ничего
не скажешь>, - и стал размышлять, как взять этого Дубовца за жабры.
официальное приглашение, а тем более повестку? По закону-то оно бы
следовало... Любой гражданин, независимо от занимаемого поста, титулов и
регалий, может быть вызван для дачи свидетельских показаний. Уклониться от
этого нельзя. Следователь имеет право подвергнуть уклоняющегося приводу. И
тем не менее... Что же делать в данном, конкретном случае, когда имеешь
дело с капризным барином, которому одно удовольствие вежливо обхамить
человека, как говорится, на место поставить. Ведь он же не отказался дать
показания, а лишь в сторону ушел, на занятость сослался. Да и что толку в
беседе с человеком, который не желает иметь с тобой никакого дела? Даже
если бы он и соизволил дать аудиенцию, много ли вытянешь из него? Две с
лишним тысячи... Ишь ты! А спроси его, за какие заслуги он директорскую
зарплату каждый месяц получает, если физически, видите ли, не может,
вернее будет сказать - не желает знать своих подчиненных! Нет, прямым
нажимом такого не взять. Еще неприятности наживешь. Наверняка вхож во
всякие высокие сферы и может напрямую связаться с начальством. Разбираться
ведь особенно не станут; дел много важных и времени нет. Чем оно выше, тем
кругозор шире. Это для него, Люсина, данное дело - пуп Вселенной, а сверху
оно помельче выглядит... Жалоб и скандалов ведь тоже никто не любит. На то
и ум человеку дан, чтобы трудные задачи решать. Тех, кто только одно знает
- в лоб, не без основания дубарями зовут. Ведь с того, кто вообще ничего
не сделал, меньше спросят, чем с того, кто дров наломал. И справедливо:
почему не спросил, не посоветовался? Следователь Бородин, что
злоупотреблениями на Востряковском кладбище занимался, ничтоже сумняшеся
поднял кладбищенские документы и повесточки разослал по тысячам адресов.
Опросить, видишь ли, родственников понадобилось, не вымогали ли у них
взятку при захоронении усопших. Дело, конечно, правильное, по свежим
следам, иначе не докопаешься... Только топорно, в лоб! А кто они, эти
родственники, он подумал? В каком моральном состоянии? Как воспримут на
другой день после похорон повестку из милиции? Гореть бы этому дубарю
Бородину как шведу, если бы министру жалобу кто написал... <Дура лекс, сэд
лекс> - <Закон суров, но это закон>. Это, конечно, так, римляне были
правы, но вместе с тем и не так. Есть свод законов и есть жизненная
диалектика, этические нормы, такт, наконец. Да и конкретные обстоятельства
учитывать надо. В разных случаях один и тот же закон по-разному толковать
приходится... Те же римляне говорили: <Фиат юстициа, пэрэат мундус> -
<Пусть свершится правосудие, хотя бы погиб мир>. Правосудие - это,
конечно, прекрасно и да свершится оно всегда и везде, но мир пусть
все-таки живет. Не будем лезть в бутылку и посылать Дубовцу типовое
приглашение, которое он, конечно же, проигнорирует, а пойдем к старику на
поклон...
соревнования поедешь?
ориентированию!
воскресенье?
касс.
меня <Курьер ЮНЕСКО> на второе полугодие.
от толстенного справочника. Палец его медленно скользил по строчкам сверху
вниз, а губы беззвучно шевелились.
Но колючие еще, щеточкой, и ежик на голове дыбом стоит, колючий>.
снял очки. - Нашел что-нибудь?
конечно, предупредил... И вс"!
всем этом рациональное зерно?
конечно, наше, по всему видно. Я был неправ. Извини.
в кресле, разглядывая Люсина.
подобные вопросы как бы между прочим.
не могут являться одновременно и светскими тоже... Я шучу, конечно, ибо
свет уже давно не тот.
нравиться?
мурманскому бичу придает известный лоск. Допускаю, что некоторым это может
прийтись не по вкусу. Профессиональный юрист, даже доцент, видимо, должен
чувствовать ко мне кастовую, я бы сказал, ревность. Это кауза эффициэнс.
стал здесь козырять латынью. Ведь я-то знаю, что больше тройки ты никогда
не имел.
профилирующий предмет... Говори, с чем пришел. Только быстро.
порасспросить сослуживцев, что и сделаю, но, боюсь, без его по меньшей
мере благожелательного нейтралитета мне далеко не продвинуться. Насколько
можно судить по первому телефонному разговору, обстановка в институте
сложная.
конститум эст>. Так вот, от товарища Дубовца, кроме жалобы, мы ничего не
получим. Мне наплевать, но расследованию это повредит, причем в самом
начале. Для пользы дела Дубовца надо нейтрализовать.
Лукьяненко Сергей
Володихин Дмитрий
Березин Федор
Контровский Владимир
Свержин Владимир
Каргалов Вадим