неприятной истории, ее как бы и не существовало. Прошел испуг, и Васька
понял, что сдрейфил он зря. Что может сделать ему солдат? Да ничего не
может. Руки коротки, как говорят. Ну, укажут ему детдом, еще добавят
несколько нелестных слов, мол, шпана такая, не клади, что плохо лежит. Мол,
их и запомнить и отличить друг от друга невозможно, все тощие, на одну
одежду, на одно лицо. Ну, скажут, ну, придет, ну, узнает даже Ваську, а
дальше что?
поверил, что болит. И вправду заболело. Грач добавил, все слюнявя во рту
жмышок:
вечер сразу пустой станет. Будешь мысленно обсасывать несъеденное,
изведешься, не уснешь. Уж лучше петь, чем не есть. Хотя петь Васька не
любил. Снова Лохматая будет кричать да еще поставит впереди хора. Лохматой
они звали музыкантшу.
Грачом протиснулся в директорский кабинет, где находилось пианино. Пианино
стояло здесь потому, что в другом месте от него бы ничего не осталось. Вот и
занимались в кабинете, хоть был он маловат для этого.
Лохматая при помощи Анны Михайловны быстро построила всех в три ряда, а
самых маленьких, в том числе Ваську, вытащила вперед. Как ни сопротивлялся
Васька, как ни ловчил, а попал прямо на глаза Лохматой. Теперь она изведет
своими нотами. И пальцы у нее тоже щипучие, не зазря стучит на инструменте.
Выволакивала Ваську из глубины, оставила на руке синяк.
седыми волосами, бьет по клавишам и кричит: "Начали!"
кричишь? Вот, слышишь: "лег-ла-ти-ши-на"... Плавно, спокойно. Понял?
Голос у Лохматой был блеющий, а Васька только повторил его.
открывает беззвучно рот. Средне петь он не умеет, считает, что в этом нет
смысла. Лохматая старательно стучит по клавишам, головой изображает музыку,
но иногда поворачивает к ним смуглое усатое лицо, и тогда Васька
старательно, не моргая, смотрит ей в глаза. Васька изображает, как он
краснеет, от натуги, и он действительно краснеет, Лохматая кивает ему: "Вот,
теперь правильно". Васька старается изо всех сил, он физиономией изображает
песню, закатывает глаза, вздыхает, играет грусть и волнение. Лохматая,
которая дальше Васьки не видит никого, не нарадуется, какой музыкальный,
какой чуткий попался мальчик.
запищала, поднимая глупые глаза:
потому что непонятной она была. Как это - под сосною класть человека? Зачем
его там класть? И потом, для чего столько выть? Пойди да ляжь, никто тебе
слова не скажет. Вот мучает, вот нудит, хуже зубной боли. А положили, так
ведь снова недовольна:
Ваську. А может, не ждет. Так уж он и поверил, что Васька бегает по
поселкам, ищет ему жуликов. Все знают, что Ваське верить нельзя, обязательно
соврет. Натреплет с три короба, неделю не разберешься, что было на самом
деле.
Странно так кричал, будто просил или умолял Ваську, обращался как маленький
к большому.
стало невмоготу. Он вдруг запрыгал, затрусил на месте, перебирая ногами и
изображая на лице крайнее нетерпение. "Ой, лю-ли, лю-у-ли", - орала Агапиха,
скашивая на Ваську недоуменный глаз. "Ой, лю-ли, лю-ули..." И сорвалась,
хмыкнула напоследок.
ему надо.
заорал ей:
нее доходило...
держит.
терпеть, а проснуться тоже не может. А пузырь у него не держит... Вон он
заплачет, а потом слышно - зажурчит...
ты иди, иди, мальчик.
ринулся к двери, выскочил в коридор, на улицу. Остановился, глубоко вздыхая.
"Хоть у тебя на голове и лохмы, а ты дура", - решил весело.
полезно. Сбегать ли на станцию, на добычу, или сперва зайти к Витьке и
предупредить о солдате. Мол, рыщет тут, будь настороже. Но Витька смеяться
начнет. Скажет: "Матрос - в штаны натрес!" А может, и вправду солдата нет?
Подождал, подождал да уехал? Вот бы подкрасться, посмотреть издалека.
Остановился под окном кабинета, послушал, как завопил дружный хор, и
решился: пойду, посмотрю. Оставаться возле дома было небезопасно. Кто-нибудь
увидит Ваську, погонит обратно петь. А это еще хуже, чем врать солдату.
Открывает щука рот, а не слышно, что поет.
ему противны эти "люли", которых он представлял в виде шишек, висящих на
сосне. Висят "люли", свесившись вниз, а между ними, закатывая фальшиво
глаза, ходит Агапиха, жеманно нюхает, говорит манерно: "Ой, люли, люли"...
Дать бы ей по шее, чтобы не тянула кота за хвост. Васька часто во время хора
показывал Агапихе фигу в кармане. Хоть она и не видит, а приятно.
это и рассчитывал, он знал, что интеллигентность ее погубит.
мочи:
зашевелились. - Ведь это же хулиганская песня! Мальчик, ты понимаешь, что ты
спел?