Чтение 14–й страницы книги ~31 июня~

ничего не было понятно. -- Принцесса Мелисента, ваша очередь: о
каких новых возможностях думаете вы?

-- Я думаю о Сэме, -- твердо сказала Мелисента.

-- Его только что сунули в темницу, -- сказал Марлаграм.

-- В темницу?

-- В самую что ни на есть глубокую... Хи-хи-хи! Но не
тревожьтесь, все обойдется.

-- Господин ведущий, -- начала миссис Шайни, -- надо
отметить...

-- Да, да... чрезвычайно интересно, -- в полном смятении
сказал Чидлуорт. -- Вы хотите сказать, Мелисента, что Сэм даст
вам новые возможности?

-- Не смейте называть меня Мелисентой, -- оборвала его
принцесса. -- Вы не входите в круг моих друзей.

-- Как домохозяйка, -- сказала миссис Шайни, -- и как
председательница...

-- Не вмешивайтесь! -- резко сказала Мелисента. -- Магистр
Марлаграм, вы уверены, что Сэм в темнице?

-- К порядку ведения, господин Чидлуорт, -- возгласил Тед
Гиззард. -- Насколько я могу судить, стоящий на повестке дня
вопрос ни в коей мере не предполагает замены общего частностями
и безличного личностями...

-- Да, конечно, мы учтем ваше замечание, -- поспешил
откликнуться Чидлуорт. -- Но теперь...

-- Опять-таки к порядку ведения, мистер Чидлуорт, -- взял
слово Марлаграм. -- Насколько я могу судить -- хи-хи-хи! --
сексуальная возбудимость несовместима с неограниченными
возможностями психического склада, благоприятствующими сложным
и обильным словоизлияниям.

-- Не уловил вашу мысль, -- сказал Гиззард.

-- Каковы ваши первые впечатления от Лондона, принцесса
Мелисента? -- спросил Чидлуорт, вытирая пот со лба.

-- Если он невсамделишный, -- сказала Мелисента серьезно и
убежденно, -- и вы все это сами придумали, почему он у вас
такой ужасно безобразный и шумный и почему все люди такие
озабоченные, или сердитые, или грустные? Или, может, все это --
одно наваждение?

-- Простите... как?

-- Наваждение.

-- Я тридцать лет участвую в тред-юнионистском движении,
-- сказал Гиззард, -- и, насколько я могу судить...

-- Ох, да замолчите вы! -- Мелисента повернула голову и
увидела, что кресло Марлаграма опустело. Большая бурая крыса
трусцой бежала по полу. -- Магистр Марлаграм, магистр
Марлаграм, куда же вы?

-- Перемолвиться словечком с Сэмом. Хи-хи-хи!

-- Возьмите меня с собой.

-- Потом, моя девочка. Будьте в "Вороном коне" около
шести. Хи-хи-хи!

-- Хи-хи-хи! -- отчаянным эхом отозвался Чидлуорт,
почувствовавший (и не без оснований), что дискуссия вышла
из-под его контроля. -- Чрезвычайно, чрезвычайно интересно... и
мы, конечно, пожелаем им всем удачи, удачи и еще раз удачи.

-- Разумеется, -- подтвердил Гиззард. -- А теперь
следующий вопрос. Наша телезрительница из Сэрбитона желает
знать, не станет ли женщин в ближайшем будущем значительно
больше, чем мужчин, и если да, то как именно это случится.
Миссис Шайни, прошу вас.

-- Говоря как домохозяйка, -- сказала миссис Шайни, -- а
также от имени многих тысяч британских домохозяек, каждая из
которых испытывает живое и глубокое чувство ответственности за
наше ближайшее будущее, я отвечу: возможно -- да, а возможно --
и нет, но каким именно образом -- сказать трудно. Вы согласны
со мною, мистер Гиззард?

-- Да -- в ограниченном смысле и нет -- в менее
ограниченном и гораздо более широком смысле, хотя, заметьте, я
бы не хотел высказываться категорически и безапелляционно. Но у
нас в тред-юнионистском движении...

-- По-моему, это глупости, -- сказала Мелисента,
поднимаясь с места. -- Я ухожу. Прощайте.

По пути обратно в контору Филип Спенсер-Смит без передышки
втолковывал Мелисенте, что ее поведение во время передачи, по
всей видимости, закроет перед Уоллеби, Диммоком, Пейли и Туксом
двери телестудии на ближайшие два года. Но все мысли Мелисенты
были заняты Сэмом, брошенным в темницу, и она даже не пыталась
делать вид, будто слушает его. Филип сказал, что, прежде чем
сообщить о случившемся Диммоку, он переговорит с Энн
Датон-Свифт. Но Энн на месте не было, и где она -- никто не
знал. Пегги тоже на месте не было, и где она -- никто не знал.
А в довершение всего Диммок ушел и никто не видел когда.

-- Ну, это уж слишком, -- сказал Филип Мелисенте. --
Сперва Сэм...

-- Я знаю, где Сэм, -- промолвила Мелисента печально. --

говорила та крыса? Это ведь был магистр Марлаграм.

-- Да, но, видно, мне это не запомнилось, -- осторожно
сказал Филип. -- Интересно, здесь ли еще доктор Джарвис.

Но, как выяснилось, доктор Джарвис сперва что-то долго и
бессвязно объяснял насчет шкафа, а потом отправился на прием к
одному из коллег в психиатрическую клинику.

-- Вам придется повести меня в "Вороного коня", -- сказала
Мелисента.

-- Ради бога, -- сказал Филип. -- Как только там откроют,
лапочка. Но вам незачем ходить так далеко, если вы просто
хотите выпить.

-- Нет, я не хочу выпить. Я хочу к Сэму.

-- Но ведь вы сами сказали, что он у вас в темнице, хоть я
и ума не приложу, как это понимать.

-- Если я не пойду в "Вороного коня", я не смогу увидеться
с Сэмом в темнице...

-- Ах, пропади оно все пропадом, прекратите вы
когда-нибудь или нет? -- закричал Филип, швыряя эскиз
рекламного плаката для "Маминого пусика" в дальний угол
комнаты.

Мелисента разрыдалась.

Глава восьмая. Сэм в темнице

Темница и впрямь была самая что ни на есть глубокая.
Сперва двое солдат спустились с Сэмом на обычную глубину, потом
отворили какую-то дверь чуть не в фут толщиною, столкнули
нового узника вниз по осклизлым каменным ступеням и замкнули за
ним дверь. Скудный свет проникал через единственное крохотное
оконце, пробитое высоко под потолком и совершенно недосягаемое.
Это была мерзкая дыра. Здесь стоял тот характерный унылый
запах, какой идет от старых журналов, сваленных в кучу
где-нибудь на чердаке. Сэм присаживался то на сырой обомшелый
камень, то на третью снизу ступеньку лестницы. Из темного угла,
обследовать который у него не было ни малейшего желания,
доносился стук падающих капель и странные чавкающие звуки,
наводившие на мысль о каких-то живых существах. В общем
веселого мало. К сожалению, этот вывод он сделал уже в течение
первых двух минут, а за последующие час-полтора ни к каким
новым выводам ему прийти не удалось. Он закусил так плотно и
выпил так много, что в любом мало-мальски пристойном месте
наверняка бы заснул, но здесь, в подземелье, было очень уж
мокро и пакостно. Поэтому он только зевал и бранился.

Наконец дверь у него над головой отворилась, пропустив
полоску света. Двое солдат, по-видимому весьма довольные собою,
спустились по лестнице.

-- Хлеб, -- объявил первый солдат, подавая Сэму хлебец.

-- Вода, -- сказал второй, протягивая кувшин.

-- Вот на чем тебе придется посидеть, приятель.

И оба загоготали. Сэм поглядел на них с отвращением.

-- Ничего тут смешного нет.

-- Да мы просто шутим, приятель, -- сказал первый солдат.
-- Это твой паек по темничному уставу. Но мы с Фредом --
золотые парни, правда, Фред?

-- Истинная правда, Джек.

-- Гляди-ка, что мы для тебя спроворили на кухне,
приятель. -- Он достал пакет, доверху набитый ломтями говядины
и ветчины и горбушками пирога. -- Действуй. "Спасибо" говорить
не обязательно.

-- А ну, навались, браток, -- сказал второй солдат, тот,
которого звали Фред.

-- Нет, спасибо, -- ответил Сэм.

-- Да ты что? -- удивился Джек. -- Такой харч, а он нос
воротит.

-- Свинья ты неблагодарная, -- сказал Фред. -- А мы-то
думали, ты все глаза себе от счастья выплачешь, как увидишь