позволил? Сейчас же перестань! Не дорос еще отцовским топором махать. А
если по ноге или руке? - причитала Семеновна, отмечая про себя незнакомое
взрослое, по-отцовски упрямое выражение на лице Олега, резкий излом его
сильных, густых бровей.
вызывающе сдвинул брови.
стараясь благоразумно не отходить от Семеновны и быть подальше от брата.
Попадись только!
угрозы? Ты же взрослый мальчик. А она маленькая, да еще девочка.
буркнул Олег.
задохнулась от возмущения и крутанулась на месте, так что короткая юбочка
ее платьица раздулась колоколом, и, не помня себя и не видя перед собой
дороги, умчалась в сторону оврага, густо поросшего орешником.
Да где же здоровья мне на вас набраться! Каждый коники свои выкидывает! Да
тут никаких нервов ке хватит! Теперь Даша подхватилась! Ищи ее теперь,
спрячется где-нибудь, до вечера просидит. Зачем только меня, старую, ноги
сюда принесли, зачем я согласилась!
проголодается - прибежит.
племянника. - Больно ты много знаешь, больно грамотный. Чем топором
впустую махать да сестренку дразнить, лучше пошли бы Тимошку поискали по
поселку, порасспрашивали, пропадет ведь скотина бессловесная. Я виновата,
грех попутал, кто ж знал, что вы здесь все обидчивые такие. К каждому со
своим уставом... Зря столбом не стой, ступай лучше, ищи сестру...
продолжительный треск. Уже основательно подрубленная Олегом береза,
очевидно под собственной тяжестью, подломилась в месте надруба и стала
медленно, затем все стремительнее падать и с шумным плеском рухнула в
озеро, подняв тучи брызг. Олег исполнил на месте нелепый воинственный
танец, а из-за кустов одичавшей малины и орешника высунулась озадаченная
рожица Даши. Поколебавшись с минуту, Даша не утерпела и присоединилась к
Семеновне и Олегу, как ни в чем не бывало разглядывая образовавшийся
просвет на берегу. Семеновна, качая головой, показала на всплывшее в воде
дерево:
слишком уверенно. - Только сначала Тимошку найдем.
поселок, опросили встречных, обошли березняк и окрестные молодые, всего
года два посаженные рощицы сосняка, и все безрезультатно. Тимошки нигде не
было. Уже в темноте они долго сидели с фонариком на Васиной скамейке,
время от времени обшаривая кусты и поверхность озера сильным пучком света
от фонарика. Семеновна едва уговорила их вернуться в дом Олег прилег на
диван одетым, положив рядом с собой фонарик а Даша еще долго, долго не
спала, вскакивала от каждого шороха в саду и подбегала к окнам. Семеновна
тяжело вздыхала, но не мешала девочке, у нее у самой на сердце лежал
камень, на крыльце она оставила еду для Тимошки, под конец усталость и
волнения прожитого дня сморили и ее. Дом погрузился в темноту, и все
стихло, неяркая лампочка над крыльцом бросала в сад размытый круг света и
лишь подчеркивала глубину короткого, душного покоя летней ночи. Да еще
немолчно, к жаре, звенели кузнечики
дома, после всего случившегося ему необходимо было отыскать Васю. Он
хорошо запомнил машину, увезшую Васю, сразу же после того, как его
оскорбили в лучших чувствах, заставив терпеть присутствие котенка Жужи,
он, через свой тайный лаз в заборе, незаметно выбрался на улицу и, угнув
голову к земле, ища нужный ему запах, помчался к шоссе. Он знал, что
именно оттуда приезжают все машины, туда же они и направляются из поселка,
уединенно стоявшего в лесу. Добежав до шоссе, он некоторое время сидел и
глядел на нескончаемый поток машин, несущихся и в ту и в другую сторону,
глаза его сделались тусклыми и затравленными. Правда, чувство движения и
глубинной конечной цели уже не могло исчезнуть, и Тимошка, не раздумывая,
побежал обочь дороги, и побежал именно на юг. В ноздри ему била бензинная
гарь и отвратительная вонь разогретого асфальта: из проносившихся- мимо
машин его многие видели и несколько раз даже сбавляли ход, а то и
останавливались, пробуя подозвать к себе. Тимошка, ни на кого не обращая
внимания, продолжал бежать в раз и навсегда выбранном направлении, и бег
этот, непрерывный, без передышек, ни на что не отвлекаясь, продолжался
несколько часов. Небольшой поселок, попавшийся на пути, заставил его
приостановиться, принюхаться, в нем уже проснулся инстинкт опасности,
недоверия. Но тут же он уловил запах готовящейся пищи, он был голоден, и
его неодолимо потянуло на этот запах.
одну лапу от напряжения, огляделся.
крупных белых кур, увидев Тимошку, петух с набрякшим и свесившимся набок
малиновым гребнем вскинул голову и возмущенно, скорее всего неприлично,
выругался. Не обратив на него ни малейшего внимания, как если бы его
совсем не было, Тимошка, по-прежнему не упуская ни одной мелочи,
направился к корытцу и тихо, предупреждающе зарычал, даже припал на
передние лапы, сделав вид, что сейчас бросится и схватит одну из этих
глупых белых птиц. Куры с отчаянным кудахтаньем брызнули в разные стороны,
стараясь сохранить чувство достоинства, отбежал и петух и стал громко
совестить непрошеного гостя. Тимошка сунул нос в корыто и, хотя пахло
неприятно, как попало стал хватать жидкое хлебное месиво, вдобавок
истоптанное курами, не выпуская из виду происходящее во дворе. На крыльцо,
тихонько приоткрыв дверь, крадучись выплыла удивительно толстая женщина,
платье туго обтягивало ее объемистый живот, короткие рукава, фонариком,
впились резинками в пышно буйствующую плоть, еще больше подчеркивая
уродливую, неестественную полноту. Тимошке это, разумеется, было все
равно, его насторожили крадущиеся движения женщины.
какое-то елейное умиление, толстая женщина на цыпочках спустилась по
скрипучим ступенькам и маленькими шажками тихонько продвигалась к калитке.
мгновение оказался между толстой женщиной и калиткой.
Бо-обик, Бо-обик, - медовым голосом позвала она Тимошку. - Собачка,
миленький мой, ягненочек, да ты что? Иди, иди, собачка, я тебе косточку
дам...
Каракульча, чистая каракульча! Какая шапка выйдет... А то и две... Бобик,
Бобик, мяса хочешь?
явно не нравился, стоило толстой женщине двинуться с места, с намерением
подобраться к калитке обходным путем, Тимошка зарычал громче, теперь уже
показывая клыки более основательно.
через забор, - Подь-ка сюда! Скорей!
повязанная косынкой, Тимошка на всякий случай зарычал и на нее.
в косынке. - Что у тебя стряслось?
кобелек какой ко мне во двор забежал.
породистых...
почти шепотом попросила толстуха. - Со двора он у меня не выскочит, Федор
придет вечером, мы его тут и приберем. Шапка-то какая будет! А то и две!
Чистая ларакульча! Я бы его сама шпокнула, да веришь, ружья боюсь, веришь,
с гвоздя на гвоздь перевесить боюсь. А Федор вернется, тут же кобелька
прищелкнет.
Слыхано ли дело, такую прорву денег за шапку. По прежним деньгам цельная
шуба. Паш, Паш, помоги, я тебя отдарю! В долгу не останусь.
не жалко тебе? Такого красавца!
переводят, скотина бесполезная. Делать людям нечего, с жиру и бесятся. Вот
повкалывали бы на солнцепеке с наше, на клубнике, от зари до зари,
потаскали бы ее на базар, дурь бы в голову и не полезла. А то попридумали:
выставки, медали! Слыхала, осенне-весенние выставки специально для таких
кобелей делают, вот для ихней-то породы, кобели отдельно, сучки отдельно.
Шломо Вульф
Якубенко Николай
Андреев Николай
Елманов Валерий
Лукин Евгений
Посняков Андрей