Чтение 14–й страницы книги ~Дворец и лачуга~

посмею показаться на глаза вашему деду... Ну что это такое - десяти минут не
посидеть спокойно!..

Говоря это, он снова стал складывать бумаги.

Вандзя вернулась на свое место и, снова взяв на колени Азора, сказала:

- Я вам дам совет. Если вы хотите, чтоб я сидела смирно, расскажите мне
какую-нибудь хорошенькую историю!

- Превосходная мысль! - ответил Густав, снова раскладывая свои бумаги.
- Я должен вам рассказывать всякие истории и одновременно рисовать? Ну что
ж, попробую!..

- Простите, я прерву вас. Мы поедем сегодня в Лазенки?

- Поедем. Лошади заказаны на пять часов.

- Теперь слушаю.

- Очень хорошо, а я начинаю. Так вот, жила-была такая панна
Непоседская, и ее дедушка поручил написать с нее портрет...

- Одному художнику, фамилия которого была Приставальский. Эту историю я
уже знаю!

- Тогда я уж, право, не знаю, что рассказывать!

- Расскажите мне о каком-нибудь мальчике, мне больше нравятся такие
истории.

- Я вам расскажу об одном нехорошем мальчике, который держал палец во
рту...

- Фи! Я не стану слушать! Я люблю грустные истории...

- О мальчике?

- Да! И чтобы была еще и маленькая девочка.

- Нет, такой истории я не знаю! - отвечал Вольский, рисуя.

- Ну, пусть не будет девочки, пусть будет мальчик и... и... не знаю,
что еще.

- Например, канарейка или собачка?

- Собачка, собачка! - закричала Вандзя, поудобнее усаживаясь в кресле и
поглаживая ожиревшего Азора, который спал как убитый.

Продолжая рисовать, Вольский начал:

- Жил-был один мальчик...

- Это был большой мальчик?

- Это был мальчуган... в вашем возрасте.

- В моем возрасте? - возразила возмущенная девочка. - Но ведь дедушка
сказал, что мне уже скоро пойдет шестнадцатый год...

- Но пока что вам исполнилось четырнадцать. Так вот, жил-был один
мальчик, и у него была собачка...

- Такая, как наш Азорка?

- Такая... то есть нет, совсем не такая. Та собачка была грязная,
кудлатая, и хвост у нее был поджат...

- Почему поджат?

- Потому что она всегда была голодна. И она и ее хозяин...

- Разве ее хозяин был жестянщиком?

- Нет, с чего это вам пришло в голову?

- Потому что только маленькие жестянщики говорят, что они всегда
голодны.

- Ага!.. Так вот этот мальчик ходил по свету и искал...

- Чего, сударь?

- Искал свою мать, потому что, когда он еще был ребенком, его похитили
цыгане и увели в лес...

- Скажите, сударь, это правдивая история?

- Самая правдивая! Мне рассказывал ее сам этот мальчик.

- Боже мой!

- Так странствуя, - продолжал Густав, - он пришел однажды в один город,
который, однако, ему вскоре пришлось покинуть.

- Почему, сударь?

- Потому что камни ранили ему ноги и, что еще хуже, скверные мальчишки
привязали к хвосту его собачки пузырь с горохом, что очень напугало и
собачку и мальчика...

- Ах, противные!..

За это время Вольский сделал несколько набросков, на каждом из которых
лицо Вандзи выражало другое чувство.

- Потом мальчик пошел в деревню и, увидев первую же избу, зашел туда.
"Стук! Стук!" - "Кто там?.. Чего тебе надо, дитя?" - "Я ищу мою мать". - "А
как ее зовут?" - "А я не знаю". - "Ну, тогда иди себе дальше, дитя; здесь
она не живет".

И так он шел все дальше, от избы к избе, от деревни к деревне, и всюду
стучался напрасно. Как вдруг в один прекрасный день встретился с седым как
лунь старичком. "Чего ты ищешь, дитя мое?" - спросил его старичок. - "Я ищу
мать". - "А был ты в деревне?" - "Был, и не в одной". - "А в городе?" - "И в
городе тоже, но ее нигде нет". - "Ну, - ответил старичок, - раз так, то,
наверно, ее уже нет на земле". - "Так где же она?" - "Верно, на небе".
Мальчик опечалился и сказал: "Не знаете ли, дедушка, как туда пройти?" Дед
осмотрелся кругом. "Господь знает, - отвечал он. - Там солнце всходит, а
здесь заходит; сюда, верно, будет ближе всего. Иди прямо, дитя". - "Прямо?
Это значит в лес, а потом придется на дерево?" - "Да уж, верно, так", -
подтвердил старичок. "А пустят меня туда, дедушка?" - "Отчего не пустить!
Господь бог добрее людей". - "А мою собачку?" - "Кто его знает, спросишь,
может и пустят".

Вот и пошел мальчик в лес, идет между высокими деревьями, глянул вверх
и уж хотел было лезть на сосну, как вдруг вспомнил о собачке. "Что же ты
тут, бедняжка, будешь одна делать?" - подумал он. А с другой стороны, ему
жаль было матери, и вот он шел все дальше и высматривал такое дерево, на
которое они могли бы без большого труда вскарабкаться вдвоем с собачкой.

В этих поисках прошел целый день, и утомленный мальчик подумал об
отдыхе. Лег он под одним деревом у дороги, прочел молитву, которую закончил
словами: "Сделай, господи, чтобы с неба кто-нибудь подал нам руку, потому
что если я влезу на дерево вместе с собачкой, то как бы мы оба не упали..."
- и уснул.

На другой день на рассвете мимо проезжала прекрасная карета, а в ней
какая-то важная дама с маленькой барышней. Так как утро было погожее, то
маленькая барышня высунула голову из кареты и увидела наших странников.
"Смотри, мама, - воскликнула она, - под этим деревом спит какой-то бедный
мальчик с собачкой у ног!.." Увидев это, важная дама вынула из кошелька
несколько монет, завернула их в бумагу и бросила на спящих, "Это для
мальчика", - сказала она. "А это для его собачки", - прибавила барышня,
бросая пирожное. И они уехали.

Прошло утро, прошел полдень, прошел вечер, и снова наступила ночь, но
мальчик не тронул брошенных ему денег, а собачка не тронула пирожного, оба
были уже мертвы... добрый бог протянул им руку!..

Воцарилась тишина, во время которой Густав поглядывал то на свою
модель, то на рисунки.

- Какая печальная история! - сказала Вандзя. - Кто вам, сударь...

Она задумалась и вдруг залилась смехом.

- Ах, боже, боже! Какой же вы, сударь, недобрый, так огорчать меня
понапрасну...

- А что случилось?

- Будто вы не знаете? Так этот мальчик рассказывал вам свою историю
после своей смерти?.. Ха-ха-ха!

- Обедать! Обедать! - выкрикивал вернувшийся из города Пелунович. -
Вандзюня, поди присмотри, чтобы там поторопились, и сейчас же разлей суп.

Вандзя побежала навстречу деду, который тотчас весь в поту вошел в зал.

- Здравствуй, Гуцек! Ну, что вы тут поделывали? Как дела с работой? -
спрашивал старик, целуя в обе щеки сияющего от радости художника.

- Замечательный сеанс! - ответил Густав. - Вообразите, за несколько
десятков минут мне удалось сделать шесть этюдов, каждый из которых
схватывает другое выражение лица!.. Вот они...

- Ей-богу, вылитая Вандзя! - говорил старик, рассматривая рисунки.

- Неоценимое лицо, на котором каждое движение чувства - как в зеркале.
Взгляните, сударь, например, на эту головку.

- Вандзя!.. Вандзя!.. - ответил дедушка.

- Но каким чувством, по-вашему, она проникнута?

- Мне кажется, вы рисовали ее в сидячем положении.

- Ах, что положение! Здесь прекрасно отражено любопытство... Ну, а тут?

- Разумеется, тоже любопытство!

- Что вы! Это жалость и грусть... Я наверняка создам шедевр!

- Если бы вы знали, какая жара! - прервал пан Клеменс, кладя рисунки и
отирая пот со лба.

- Божественная красота, несравненное лицо! Пять лет учения не дали мне
столько, сколько один этот сеанс... Где вы были, сударь?

- Э! - буркнул дедушка, усаживаясь в кресло. - Где я был! Искал
компаньонку для Вандзи.

- Зачем?