целый день жатвы.
крестьяне!..
Слимаком:
делать?
обдерет на ней копыта.
телегой-то ничего не заработаешь.
тебя, поскольку ты живешь ближе других к станции. Будешь возить товары и
приезжих, сможешь продавать масло, яйца, кур, капусту - словом, все, что у
тебя уродится. А мы хорошо платим... Вот не продашь ли нам на пробу этих
цыплят? Сколько их здесь?
больше злотого за цыпленка.
огурцов, несколько караваев ситного хлеба и велели все это доставить на
опушку леса, где стояли две палатки. Младший все удивлялся дешевизне, а
старший хвалился, что всегда удачно покупает. Перед уходом, отдавая хозяйке
шестнадцать рублей бумажками и полтинник серебром, он спросил:
продавать...
самых оврагов.
приказания:
десяток, да выбирай какие получше; Мацек, возьми мешок и сбегай с Ендреком
на реку за раками... Господи Иисусе Христе, сроду не приходилось враз
столько наторговать... В воскресенье надо бы купить тебе фуляру да по такому
случаю и Ендреку новую жилетку!
взволнованная жена. - А фуляр непременно надо купить, а то в деревне никто
не поверит, что мы заработали этакую кучу денег.
без лошадей, - прибавил Слимак. - Ну, да чего там!.. Не моя печаль.
заказы от остальных панов, которые вместе с теми прокладывали путь и
прозвали Слимака главным поставщиком. Он скупал в окрестных деревнях
домашнюю птицу, молочные продукты, хлеб и овощи, а затем продавал инженерам
по цене, которую они сами назначили, и зарабатывал грош на грош. Мужик не
мог надивиться щедрости новых знакомых, а они - дешевизне продуктов.
женой барыши, увидел, что рублей двадцать пять ему точно с неба свалилось, -
и это не считая заработка от перевозок и возмещения за потерянные дни.
ему делалось совестно за свои барыши.
и отдать эти деньги?
же им одолжение делал, когда цыплят отдавал по два злотых, еврею они платили
бы по полтиннику...
всего по злотому. Да и этот злотый не заработок вовсе, а просто подарили
тебе паны за беспокойство.
беспокоился, а там уж господская воля: дарят, сколько им вздумается.
Варшавские господа, видать, все так платят за беспокойство; вот и этот,
помещиков шурин, за то, что Ендрек подал ему картуз, отвалил сорок грошей
серебром.
Мацека Овчажа. То, что прежде делали втроем или впятером, теперь приходилось
выполнять ему одному. Он поднимался на холмы еще до рассвета, спускался с
них поздней ночью, жал, вязал снопы, складывал их в скирды, а сам все
раздумывал: "Какая же она, эта железная дорога, по которой ездят без коней?"
нанял в помощь ему старуху Собесскую. Бабка пришла к шести часам с пузырьком
лекарства для раны на ноге и до полудня жала за двоих, горланя осипшим
голосом песни, от которых даже Мацеку становилось не по себе. Зато после
обеда, когда бабка приняла свое лекарство, сильно отдававшее водкой, ее так
разобрало, что серп вывалился у нее из рук.
деньгу, а ты, батрак, знай себе жни. Ты, хозяин, жене фуляры накупай, а ты,
батрак, ползай по полю на четвереньках да своим же носом подпирайся...
прохлаждаться с инженерами, баламутить всю деревню да денежки прятать в
сундук!.. Вот увидите, он еще заделается у нас паном Слимачинским... Везет
прохвосту; видно, черт уродил его от паршивой суки... Живым и усопшим...
аминь...
очнулась, когда уже садилось солнце. Однако заплатили ей за целый день
жатвы, опасаясь острого языка болящей; Слимак хотел было вычесть у нее за то
время, что она проспала, но старуха сказала, целуя ему руку:
больше, и сами не останетесь в накладе, и меня не обидите...
подумал Овчаж.
костел, он уселся на завалинку, горестно вздыхая.
батрак пригорюнился.
нога вперед уходит, а сапог, будь ему неладно, на дороге остается.
жалованье? Сейчас тебе отдам шесть рублей.
сердце у тебя мягкое, пожалуй, все и пропьешь.
мальчиками, а поодаль, позади всех - Овчаж. Он шел и мечтал, как выстроят
дорогу из железа и как Слимак станет шляхтичем, а он, Овчаж, будет у него
служить на своих харчах и женится...
видно, перебежал ему дорогу и, искушая его, нашептывал бог весть какие
глупости. Ну, куда такому убогому, как он, думать о жене! Зоська и та за
него не пойдет, хоть у нее двухлетний ребенок, да и в голове неладно.
фуляру в ларьке, раздала нищим по четыре гроша милостыни, а в костеле
расселась на скамье перед самым алтарем, и Гжибина с Лукасяковой сразу
уступили ей место. С Слимаком то и дело кто-нибудь заговаривал. Арендатор
пожурил его за то, что он чересчур дешево продает и сбивает цену евреям,
органист напомнил, что не худо бы заказать панихиду по усопшим, сам стражник