Чтение 14–й страницы книги ~Возлюби ближнего своего~

Керн увидел, что мужчина что-то шепнул разъяренной женщине и попытался оттеснить ее.

- Он наверняка пойдет на ту сторону, - всхлипывала она. - Он пойдет и пройдет! Он должен... Он обязан...

Муж медленно увел жену в сторону леса. Керн достал сигарету. Он увидел, как в нескольких метрах от него, словно гном из-под земли, поднялось что-то темное; это был старик еврей, который тоже улегся на траву по примеру Керна. Сейчас он приподнялся и покачал головой.

- Какие люди!

Керн ничего не ответил. Он зажег сигарету.

- Вы останетесь здесь на ночь? - мягко спросил старик спустя минуту.

- До трех. Это лучшее время. Сейчас они еще сторожат. А к утру им надоест.

- Ну, подождем до трех, - миролюбиво ответил старик.

- Путь далекий, и часть пути нам, наверно, придется проползти, - заметил Керн.

- Пустяки. Превращусь на старости лет из еврея в индейца.

Они замолчали. Постепенно на небе высыпали звезды. Керн нашел Большую Медведицу и Полярную звезду.

- Мне нужно добраться до Вены, - сказал старик спустя некоторое время.

- А у меня, собственно, нет определенной цели, - сказал Керн.

- Бывает и так. - Старик пожевал травинку. - А потом когда-нибудь окажется, что и у вас тоже есть цель. Так бывает. Приходит со временем. Нужно лишь подождать.

- Да, - согласился Керн. - Нужно подождать. Но чего?

- В сущности, ничего, - спокойно ответил старик, - Когда ты дождешься чего-нибудь, то видишь, что это ничто. И тогда начинаешь ждать чего-нибудь другого.

- Да, может быть, - согласился Керн.

- Меня зовут Мориц Розенталь, я из Годесберга-на-Рейне, - сказал старик через минуту. Он достал из рюкзака тонкий серый плащ и накинул его на плечи. Теперь он еще больше походил на гнома. - Временами кажется смешным, что у человека есть имя, правда? Особенно ночью...

Керн смотрел на темное небо.

- ...и особенно когда у человека нет паспорта. Имена должны быть записаны, иначе они человеку не принадлежат.

В кронах деревьев зашумел ветер. Казалось, сразу за лесом начинается море.

- Как вы думаете, они будут стрелять, те, на той стороне? - спросил Мориц Розенталь.

- Не знаю. Наверно, нет.

Старик наклонил голову.

- Все-таки у людей, которым за семьдесят, есть преимущество - они уже не так рискуют своей жизнью...

Штайнер, наконец, узнал, где скрываются дети старого Зелигмана. Адрес, который он нашел в еврейском молитвеннике, оказался верным, но за это время детей успели перевезти в другое место. Прошло много времени, прежде чем Штайнеру удалось узнать, куда - сперва его принимали за шпика и не доверяли.

Он захватил из пансиона чемодан и отправился в дорогу. Дом находился в восточной части Вены. Прошло более часа, прежде чем он добрался до места. Он поднялся по лестнице. На каждом этаже - по три двери. Он чиркал спички и отыскивал нужную. Наконец, на четвертом этаже он увидел овальную медную пластинку с надписью: "Самуэль Бернштейн. Часовщик". Штайнер постучал. За дверью послышался топот ног и шепот. Затем раздался робкий голос:

- Кто там?

- Мне нужно вам кое-что отдать, - сказал Штайнер. - Чемодан.

Внезапно он почувствовал, что за ним наблюдают, и быстро обернулся.

Дверь квартиры за его спиной бесшумно отворилась. В проходе появился тощий мужчина в жилете. Штайнер поставил чемодан на лестницу.

- Вы к кому? - спросил человек в дверях.

Штайнер взглянул на него.

- Бернштейна нет, - добавил мужчина.

- У меня здесь вещи старого Зелигмана, - ответил Штайнер. - Его дети должны быть здесь. Я был рядом с ним, когда случилось несчастье.

Мужчина смотрел на него еще минуту.

- Ты его можешь спокойно впустить, Мориц! - крикнул он.

Зазвенела цепь, щелкнул ключ. Дверь в квартиру Бернштейна открылась. Штайнер вгляделся в тускло освещенную переднюю.

- Что? - удивился он. - Ведь это... ну, конечно, это отец Мориц!

В дверях стоял Мориц Розенталь. В руке он держал деревянную поварешку. На плечи был накинут плащ.

- Это я... - ответил он. - А это... Штайнер! - внезапно сказал он радостно и удивленно. - Я должен был бы догадаться! Действительно, мои глаза слабеют! Я знал, что вы в Вене. Когда мы встречались в последний раз?

- Приблизительно год тому назад, отец Мориц.

- В Праге.

- В Цюрихе.

- Правильно, в Цюрихе, в тюрьме. Хорошие там люди. В последнее время у меня что-то все перемешалось. Полгода тому назад снова был в Швейцарии. В Базеле. Там отлично кормят, но, к сожалению, там нет таких сигарет, какие дают в городской тюрьме, в Локарно. У меня в камере даже стоял букет камелий. Не хотелось уходить оттуда. Милан с ним не сравнишь. - Он помолчал. - Входите, Штайнер. Мы стоим на лестнице и обмениваемся воспоминаниями, словно старые грабители.

Штайнер вошел. Квартира состояла из кухни и комнатки. В комнате стояло несколько стульев, стол, шкаф и лежали два матраца с одеялами. На столе разбросаны инструменты. Между ними стояли дешевые будильники и статуэтки в стиле барокко с ангелами, держащими старые часы; секундная стрелка часов изображала смерть, размахивающую косой.

Над плитой на согнутой ручке висела кухонная лампа с зеленовато-белой ржавой газовой горелкой. На железных конфорках газовой плиты стояла суповая кастрюля, от которой шел пар.

- Я как раз варю для детей обед, - сказал Мориц Розенталь. - Нашел их здесь, как мышек в мышеловке. Бернштейн - в больнице.

Трое детей покойного Зелигмана сидели на корточках у плиты. Они но обращали внимания на Штайнера. Они уставились на кастрюлю с супом. Старшему было около четырнадцати лет, самому младшему - семь или восемь.

Штайнер опустил чемодан.

- Вот... чемодан вашего отца, - сказал он.

Все трое посмотрели на него равнодушно, почти не шевельнувшись. Они только чуть-чуть повернули головы.

- Я его видел, - продолжал Штайнер, - он говорил мне о вас.

Дети молча смотрели на него. Их глаза сверкали, словно отшлифованные черные камни. Газ в горелке шипел. Штайнер почувствовал себя неловко. Он знал, что должен. сказать им что-то теплое, человечное, но все, что приходило ему в голову, казалось глупым и неискренним по сравнению с той сиротливостью, которая исходила от трех молчащих детей.

- Что в чемодане? - спросил старший через некоторое время. У него был бесцветный голос, он говорил медленно, твердо и осторожно.

- Я точно не знаю. Разные вещи вашего отца. И немного денег.

- Теперь это наше?

- Конечно, потому я его и принес.

- Можно мне его взять?

- Ну, конечно, - удивленно ответил Штайнер.

Юноша поднялся. Это был худощавый, длинный, темноволосый парень. Медленно, не спуская глаз со Штайнера, он подошел к чемодану. Затем быстрым звериным движением схватил его и сразу отпрыгнул обратно, точно боясь, что Штайнер снова отнимет у него добычу. Он сразу же потащил чемодан в комнату. Двое других быстро пошли за ним, прижавшись друг к другу, словно две большие черные кошки.

Штайнер взглянул на отца Морица.

- Ну, вот, - сказал он с облегчением. - Они, наверно, давно об этом знали...

Мориц Розенталь помешал суп.

- Это уже их не очень трогает. Они видели, как умирали их мать и два брата. И они теперь почти не реагируют на смерть близких. То, что случается часто, приедается.

- Бывает и наоборот, - сказал Штайнер.

Мориц Розенталь посмотрел на него, вокруг его глаз собрались морщинки.

- Если человек еще совсем молод - нет. И если человек стар - тоже нет. А вот остальные годы - это плохое время.

- Да, - согласился Штайнер. - Эти никчемные пятьдесят лет между младенчеством и старостью - плохое время.

Мориц Розенталь мирно кивнул головой.

- Я вот уже миновал этот возраст. - Он закрыл кастрюлю крышкой. - Детей мы разместили, - сказал он. - Одного возьмет с собой Мейер в Румынию. Другой поедет в детский приют в Локарно. Я знаю там человека, который сможет за него платить. А старший останется пока здесь, у Бернштейна.

- Они уже знают, что их ждет разлука?

- Да, но это их не особенно тревожит. Они даже считают, что так будет лучше. - Розенталь повернулся к нему. - Штайнер, - сказал он, - я знал его двадцать лет. Как он умер? Он спрыгнул с машины?

- Да.

- Его не сбросили?

- Нет. Я был очевидцем.

- Я услыхал об этом в Праге. Но там говорили, что его сбросили с машины. Услышав о его смерти, я приехал сюда. Присмотреть за детьми. Я обещал ему это. Он был еще молодым. Около шестидесяти. Совсем не думал, что случится такое. Но он часто терял голову, с тех пор как умерла Рахиль. - Мориц Розенталь взглянул на Штайнера. - У него было много детей. У евреев часто бывает много детей. Они хорошие семьянины. Но они-то как раз и не должны иметь семьи. - Он натянул на плечи плащ, словно ему стало холодно, и внезапно показался Штайнеру очень старым и усталым.

Штайнер вытащил пачку сигарет.

- Вы уже давно здесь, отец Мориц? - спросил он.

- Три дня. Один раз нас поймали на границе. Перешел ее с одним молодым человеком, вы его знаете. Он рассказывал мне о вас, его зовут Керн.

- Керн? Да, я его знаю. Где он?

- Тоже где-то здесь, в Вене. Я не знаю, где.

Штайнер поднялся.

- Может быть, мне удастся его найти. До свидания, отец Мориц, старый бродяга. Бог знает, когда мы теперь свидимся.

Он прошел в комнату попрощаться с детьми. Все трое сидели на одном из матрацев, разложив перед собой содержимое чемодана. В одной кучке, заботливо сложенные, лежали мотки с пряжей, рядом - шнурки для ботинок, мешочек с шиллингами и несколько пакетиков шелковых ниток. Белье, сапоги, костюм и другие вещи старого Зелигмана еще лежали в чемодане. Когда Штайнер и Мориц Розенталь вошли в комнату, старший поднял голову. Он непроизвольно положил руки на вещи, находящиеся на матраце. Штайнер остановился.

Юноша посмотрел на Морица Розенталя, щеки его раскраснелись, а глаза блестели.

- Если мы все это продадим, - сказал он возбужденно и показал на вещи в чемодане, - то у нас будет еще тридцать шиллингов. Тогда мы бы могли вложить все эти деньги в дело и купить на них материи: манчестера, букскина, а также чулок, - на них можно больше заработать. Я завтра же начну с этого. Завтра в семь утра я начну. - Он серьезно и выжидательно посмотрел на старика.

- Хорошо. - Мориц Розенталь потрепал его по маленькой головке. - Завтра в семь часов ты начнешь.

- Тогда Вальтеру не нужно будет ехать в Румынию, - сказал мальчик. - Он может мне помогать. Мы пробьемся. Тогда уедет только Макс.

Трое детей смотрели на Морица Розенталя. Макс, самый младший, кивнул. Он считал, что так будет правильно.

- Посмотрим. Мы еще поговорим об этом.

Мориц Розенталь проводил Штайнера до двери.

- Нет времени предаваться печали. В мире слишком много горя, Штайнер.

Штайнер кивнул.

- Будем надеяться, что мальчика не схватят сразу...

Мориц Розенталь покачал головой.

- Он будет начеку. Он уже многое знает. Мы рано узнаем жизнь.

Штайнер отправился в кафе "Шперлер". Давно он туда не заходил, С тех пор как он получил подложный паспорт, он избегал мест, где его знали раньше.

Керн сидел на стуле у стены и спал, поставив ноги на чемодан и прислонив голову к стене. Штайнер осторожно сел рядом с ним, он не хотел его будить. "Немного похудел, - подумал Штайнер. - Похудел и повзрослел".

Он огляделся. Рядом с дверью примостился судебный советник Эпштейн, на столе перед ним - несколько книг и стакан с водой. Он сидел одинокий, страшный и недовольный, держа в руке пятьдесят грошей. Штайнер обернулся: наверно, конкурент - адвокат Зильбер - переманил себе всю его клиентуру. Но Зильбера в кафе не было.

Подошел кельнер, хотя Штайнер его и не звал. Кельнер расплылся в улыбке:

- Опять заглянули к нам?

- Вы меня помните?

- Ну, еще бы! Я уже беспокоился за вас. Сейчас здесь стало намного строже. Вы опять будете пить коньяк?

- Да. А куда девался адвокат Зильбер?

- Он тоже пал жертвой. Арестован и выслан.

- А-а... А господин Черников в последние дни не появлялся?

- На этой неделе нет.

Кельнер принес коньяк и поставил поднос на стол. В тот же момент Керн открыл глаза. Он замигал, потом вскочил.

- Штайнер!

- Садись, - спокойно ответил тот. - Выпей-ка этот коньяк. Ничто не освежает лучше, если человек спал сидя.

Керн выпил коньяк.

- Я уже два раза заходил сюда, искал тебя, - сказал он.

Штайнер улыбнулся.

- Ноги на чемодане. Значит, негде ночевать, так?

- Да.

- Ты можешь спать у меня.

- Правда? Это будет чудесно! До сегодняшнего дня я ночевал в одной еврейской семье. Но сегодня я должен был оттуда уйти. Они страшно боятся держать кого-либо более двух дней.

- У меня ты можешь не бояться. Я живу далеко за городом. Мы можем отправиться прямо сейчас. Ты выглядишь очень сонным.

- Да, - сказал Керн. - Я устал. И не знаю почему.

Штайнер кивнул кельнеру. Тот примчался галопом, словно старая боевая лошадь, которая долго таскала повозку, а сейчас вдруг услышала звуки боевых фанфар.

- Спасибо, - поблагодарил он заранее, прежде чем Штайнер успел расплатиться. - Большое спасибо.

Потом взглянул на чаевые.

- Целую ручки, - пробормотал он в избытке чувств. - Ваш покорный слуга, господин граф.

- Мы должны добраться до Пратера, - сказал Штайнер, выйдя на улицу.

- Я пойду, куда хочешь, - ответил Керн. - Я снова бодр и свеж.

- Поедем на трамвае, у тебя же тяжелый чемодан. Все еще туалетная вода и мыло?

Керн кивнул.

- Между прочим, я переменил имя, но ты можешь спокойно называть меня Штайнером. На всякий случай я оставил второе имя - как у артиста. В случае чего, могу утверждать, что одно из имен было псевдонимом. Смотря по обстоятельствам.

- Кем же ты сейчас работаешь?

Штайнер засмеялся.

- Некоторое время я был подручным кельнера. Но когда бывший кельнер вернулся из больницы, я должен был снова уйти. Сейчас я работаю в универсальном заведении Поцлоха, ясновидец и холуй в тире... Ну, а какие у тебя планы здесь?

- Никаких.

- Может, я смогу тебя устроить у нас. Время от времени нам нужны помощники. Схожу завтра в каморку старого Поцлоха. Преимущество наше заключается в том, что Пратер никто не контролирует. Тебе даже не надо заявлять в полицию.

- О, боже! - воскликнул Керн. - Это было бы великолепно. Мне бы хотелось сейчас остаться в Вене подольше.

- Вот как? - Штайнер искоса посмотрел на Керна.

- Да.

Они вышли из трамвая и пошли по ночному Пратеру. Недалеко от Руммельплацштат Штайнер остановился перед вагоном, приспособленным под жилье.

- Ну, мальчик, вот мы и пришли. В первую очередь мы соорудим тебе нечто вроде кровати.

Он достал из угла одеяла и старый матрац и расстелил их на полу, рядом со своей кроватью.

- Ты, наверно, хочешь есть? - спросил он.

- Право, я не знаю...

- В маленьком ящичке лежит хлеб, масло и кусок сала. Сделай и мне бутерброд.

В дверь тихо постучали. Керн отложил нож в сторону и прислушался. Глазами он искал окно. Штайнер рассмеялся.

- Старый страх, малыш, а? Мы наверняка от него никогда не избавимся. Входи, Лила! - крикнул он.

Вошла стройная женщина и остановилась на пороге.

- У меня гость, - сказал Штайнер. - Людвиг Керн. Молод, но уже успел побывать во многих странах. Он останется здесь. Ты сможешь нам приготовить немного кофе, Лила?