Чтение 14–й страницы книги ~Заказ~

- Видала, как он под нас?.. - сразу на "ты" начал он и, не дожидаясь ответа, продолжал как о решенном: - Будешь свидетелем. Двести баксов. Мы этого деда... Думает, раз "Мерседес", тут-то он нас на бабки опустит?..

- Не, друг, - серьезно ответила Аня. - Не буду я свидетелем. Я же не видела ничего.

- Говорю, двести баксов,- в голосе парня появились нотки угрозы. - Зенки-то протри, умная! Пока кто не помог!..

Сергей ерзнул на сиденье, закипая и намереваясь ответить, но Аня опередила его, проговорив все так же спокойно:

- Я в другом ряду ехала. За автобусом. Так что ничем помочь не могу. Да у тебя и так полная ментовка свидетелей. - Аня кивнула в сторону КПП и включила передачу. - Извини...

- Ну, коза!..

Парень вытащил голову из окна, неразборчиво добавил нечто матерное и пошел к "Мерседесу", доставая из кармана "трубу".

- Сам козел, - прошипела Аня вполголоса. Парень то ли услышал, то ли догадался: обернулся и зло, исподлобья посмотрел на "Тойоту". Вот так начинаются неприятности. "Срисуют" номера, а потом...

Аня отпустила сцепление, и машина сорвалась с места.

- Жлобье! Хозяева жизни!.. Двести баксов, да засуньте вы их!..- Проезжая мимо КПП, она нарочно притормозила, чтобы крикнуть инспектору: - Товарищ старшина, там две машины столкнулись! Пострадавших пока вроде нет, но могут образоваться!..

- Вижу, вижу. - Старшина смотрел вдаль, туда, где просматривался "Мерседес". Должно быть, работал он не первый год, поскольку поинтересовался: - Вас-то не обидели?..

Красный автомобильчик припарковался перед "Юбилейным" в половине четвертого.

- Пошли перекусим, - предложила Аня. Завтракали они давно, и в животах не на шутку урчало.

- Пошли, - поддержал Сережа. И загорелся: - А давай виповское заведение проверим? Имеем право?

- Имеем, - не очень уверенно протянула она. - Только как-то мы не очень солидно с тобой... джинсы, футболки... Помнишь - "Так я имею право?" - "Конечно".- "Так я могу?.." - "Ни в коем случае!"

Сергей нацепил свой бэйдж и гордо выпятил грудь:

- Настоящий миллионер, он и в плавках миллионер...

Они оставили машину в тени под деревьями, поближе к служебному входу - чтобы вечером, когда начнется столпотворение, выехать без проблем. Омоновец, стоявший возле двери, сперва покосился на шедших к нему парня и девушку, но Сергеев пропуск и Анина карточка "Оргкомитет" сработали безотказно. Страж порядка перестал коситься и вежливо распахнул дверь.

Народу во дворце сейчас было, пожалуй, даже поболее, чем накануне. Аня опять здоровалась направо и налево, но никто не утаскивал ее от Сергея и не донимал разговорами. Все куда-то бежали, чем-то были заняты и озабочены. Царила деловая предстартовая обстановка.

Ребята подошли к наглухо закрытой двери, на которой висела табличка, вырезанная из ватмана: "Ресторан". Чуть ниже виднелась другая, не такая броская табличка: "VIP". Перед дверью, почти по стойке смирно, стоял затянутый во все черное метрдотель. У него была внешность скорее охранника, нежели распорядителя человеческих удовольствий.

Он и уставился на них точно как давешний омоновец - с подозрением. И так же, как он, заметил на груди у Сережи заветный четырехугольничек - и гостеприимно распахнул дверь:

- Прошу вас...

Хотя определенные сомнения у него явно остались.

Комната, куда ребята попали, была очень просторной. Ее заливал приятный желтоватый свет, сразу создававший некий уют. Ни одного стула здесь не было, зато всю противоположную - и притом довольно длинную - стену занимал стол, уставленный "а ля фуршет" различными яствами. Тут тебе и красная (а также белая) рыбка, и сыр с колбасой десяти видов, и всевозможные салаты, и подогреваемые контейнеры, где плавают в горячем соусе крохотные сосиски... Рядом - "орудия труда": тарелки, вилки, ножи. Ничего бумажно-пластмассового, одноразового, всюду сталь и благородный фарфор!.. И целый стол с пизанским нагромождением подносов, а на них - различной формы рюмки, бокалы, фужеры, массивные граненые стаканы. На любой вкус и для любого напитка! Эти самые напитки виднелись чуть дальше, за рюмочной баррикадой, - еще один стол, томившийся в ожидании посетителей, чуть не трещал под тяжестью бутылок различной формы и высоты. Цветовая гамма жидкостей свела бы с ума если не Рубенса, то Петрова-Водкина - уж точно...

И по всей комнате, чинно придерживая на весу тарелки, стояли или не спеша прогуливались дамы и господа, одетые в очень строгие официальные наряды. Светские беседы, приятный перезвон хрусталя...

Ребята молча посмотрели друг на друга. "Очень важная персона" со спутницей не то чтобы утратили аппетит или застеснялись своих простецких одежек, на которых, наверное, еще можно было найти частицы песка. Это была просто не их весовая категория, не их круг, не их мир. Здесь общались и потребляли калории люди, для которых лошади - судьба, счастье и дело всей жизни Ани с Сергеем - тоже были делом, но совсем другого рода. Бизнесом. Выгодным помещением капиталов. Требующим денежного вложения, но зато - в случае удачи - приносящим прибыль имуществом...

Решение было принято без переговоров и обсуждений:

- Пошли отсюда, а?..

На выходе их снова ждал предупредительный мэтр.

- Что-то не так? Вам что-нибудь не понравилось?

- Нет, все в порядке, спасибо, - ответила Аня. - Мы просто попить заходили...

- Прохладительные напитки в холодильнике у левой стены. Кофе и сладости на столе справа. Мороженое...

- Благодарю, - скромно ответил Сергей. - В другой раз учтем... - И, уже заворачивая за угол, добавил вполголоса: - Чегой-то, мне кажется, я нонеча смокинг не того цвета надел...

- Во-во, - поддержала Аня. - А я, господин герцог, забыла бриллиантовые подвески...

- Да? Ну так пошли бутербродами питаться... герцогиня. - Аня посмотрела на него, и он нахально пояснил: - Будущая.

Аня по привычке хотела было возмутиться подобной самоуверенностью... но о чем-то подумала - и ничего не сказала. Лишь маленькое ухо, которое Сергею так нравилось целовать, предательски порозовело.

...Бутерброды в кафе "для всех" показались им намного съедобней любых разносолов из ресторана "для особо важных персон"...

- Сереж, подожди меня здесь, хорошо?. Я на пару минут...- И "будущая герцогиня" весьма несолидно припустила догонять каких-то девиц, стайкой шедших в сторону оргкомитета.

Сережа сделал было несколько шагов следом, но, поравнявшись с окном, через которое они вчера наблюдали разгрузку, остановился и больше никуда не пошел. Оттуда, где он находился, хорошо просматривались денники. Верхние створки большинства дверей были открыты, и наружу высовывались любопытные носы их обитателей. Стеклянная стена успешно приглушала все звуки, но отголоски возбужденного ржания проникали и сквозь стекло. Вирус предстартовой лихорадки не миновал никого. Жеребцы на всякий случай "гнули пальцы" и выпендривались как только могли, бросая вызов соперникам. Скоро для каждого наступит время полного повиновения всаднику, но, пока до этого еще не дошло, почему не воспользоваться моментом и не заявить о себе?.. Кобылы отзывались на разные голоса, одобряя или, наоборот, не одобряя поведение "кавалеров". Мерины, настроенные более философски, переговаривались через проход. Две или три лошади, уже готовые к выходу на манеж, обнюхивали "своих" спортсменов, заражаясь их неуверенностью или азартом...

Сергей сразу нашел глазами денник Сирокко-Заказа. Верхняя дверная створка была открыта, но конь не показывался, хотя наверняка был на месте. Жокею захотелось поймать и немедленно задушить неведомых похитителей. Это же чем - и в каких дозах - надо было накачать непоседливого, полного жизни Кузьму, чтобы он полусонной колодой торчал в углу денника, не интересуясь окружающим миром и не отвечая на призывы собратьев?!.

Потом ему бросилось в глаза, что в проходах между боксами, где, как правило, всегда толпилось много народу, сейчас почти никого не было.

"Все на разминочном поле, - догадался Сергей. - Минут через десять старт первого всадника... - И вдруг шальная мысль пронзила его: - Черт побери, а ведь это же шанс! Посетителей море, никто внимания не обратит... Взглянуть в зубы коню - одна секунда. День опять же, светло... И даже в денник лезть не надо. Подошел, позвал, погладил.... Поднял верхнюю губу... И все ясно!"

Больше Сергей не раздумывал.

Быстрым шагом прошел мимо разминочного манежа, успев краем глаза приметить там шведа, рысившего на огромной рыжей кобыле. Догадка оказалась верна: народа вокруг в самом деле толпилось великое множество. Слышались громкие возгласы тренеров, дававших последние наставления. С попонами, недоуздками, ведрами, тряпками и фирменными ящичками для щеток стояли коноводы, готовые по первому знаку прийти на помощь своему всаднику...

"Порядок в танковых войсках, - рассудил про себя Сергей. - Шведов всего трое: спортсмен, тренер и грум. Наверняка все здесь..."

Он беспрепятственно миновал омоновский кордон перед входом к денникам и с некоторым трудом заставил себя преодолеть самую важную часть пути неторопливым прогулочным шагом: "Я тучка, тучка, тучка..." Этакий праздношатающийся любопытный, зашедший полюбоваться великолепными лошадьми...

Получалось плоховато. Артистом Сергей всегда был никудышным. Да еще и отчаянно волновался. Куда больше, чем перед скачками.

Ему снова мерещился подозрительный взгляд охранника, оставшегося при двери. Мучительно тянуло оглянуться и выяснить, смотрит тот на самом деле или не смотрит. Сергей не оглядывался. Он несколько раз останавливался, делая вид, что читает написанные на дверях клички и разглядывает лошадей (хотя на самом деле потом не взялся бы толком назвать даже породу и масть). Старался держаться как можно непринужденнее, даже погладил чей-то нос, доверчиво тянувшийся из проема. Вот так он и Кузю погладит. Протянет ему клочок сена, поднятый с асфальта возле двери...

Он все-таки не выдержал, изобразил внезапный интерес и целеустремленно направился к деннику так называемого Сирокко. У него становилось сухо во рту, когда он произносил эту кличку. Которую какой-то гаденыш додумался прилепить его Кузе...

Слава Богу, вокруг по-прежнему никого... Денник совсем рядом...

Сережа взмок окончательно, сердце колотилось о ребра, как на финише стометровки. Все было в точности, как он и ожидал: конь стоял, отвернувшись в глубину денника и самым несчастным образом понурившись, так что видна была только холка с черными прядями гривы да еще круп. Сергей тихо позвал его:

- Кузя... Кузьма...

Голова коня медленно поднялась из потемок. Он шевельнул ушами...

- Кузя, иди ко мне... - И Сергей тихонько по-цокал языком, подзывая питомца. - Ну? Узнал, малыш?..

- Va fan gor ni har?..[25] - неожиданно рявкнули из денника.

Сергей шарахнулся так, словно ему ткнули в нос пистолетное дуло.

В проеме открытой створки возникла взъерошенная светловолосая голова, сверкнули золотые очки. "Белобрысый такой дядька в очках, лет сорока..." - всплыло из памяти. И смотрел этот импортный дядька на Сергея так, будто хотел его проглотить. Интересно, кстати, за что?.. Если бы Сергей не умел в напряженные жизненные моменты соображать очень быстро, он не был бы первоклассным жокеем. И он успел смекнуть, что на самом-то деле не совершил ничего криминального ни по отношению к шведу, ни к его коню. Тогда откуда подобная ненависть, явно не исчерпывавшаяся простым раздражением по поводу болезни коня?..

Ситуацию разрядила все та же карточка "VIР" на груди у Сергея. Стоило шведу заметить ее - и выражение его лица переменилось как по волшебству.

- Are you looking for something?[26] - спросил скандинав. Уже по-английски. И совсем другим голосом. Почти вежливо и приветливо.

Сергей призвал на помощь свой довольно скудный английский:

- No, no... Beautiful horse...[27] Швед окончательно спрятался под маску ничего не выражающей вежливости.

- Can I help you?[28]

- Very good horse. - Сережа потихоньку отступал в сторону, подальше и от шведа, и от денника. - I am sorry...[29]

Швед пожал плечами:

- That's OK... - И, как бы слегка извиняясь за свою первоначальную грубость, пояснил почти совсем миролюбиво: - This horse is a bit unwell. You'd better not disturb it[30].

Сергей не разобрал и половины, но общий смысл был ясен и так. Если его еще раз заметят возле этого денника, отговориться случайностью уже не удастся. Твою мать!..

- Да-да... Ой... Yes, yes, - поспешно согласился он.- I'm sorry. I didn't know. I'm sorry...[31]

- OK, sir. By-ye![32] - протяжно попрощался швед. И белобрысая голова опять исчезла в глубине денника.

Больше делать здесь было нечего. Сергей повернулся и, ощущая, как струйками течет по спине пот, зашагал на выход вдоль денников.

Было вполне очевидно, что он свалял колоссального дурака. Влип, как последний мальчишка... Сунулся, не зная броду, - и получил. Да еще и вел себя, как... Можно не уточнять. Главное - определенно не так, как ведет себя настоящий праздношатающийся, случайно сунувший нос несколько не туда...

Сергею казалось - повторись ситуация, и он сделал бы все по-другому. Он даже знал, как конкретно. Но ведь не повторится...

Он быстро шел по проходу и не видел, как швед, что-то делавший внутри денника, снова выпрямился у него за спиной. И долго, пристально смотрел вслед невысокому, худому русскому парню...

Между тем Сережина непруха, как выяснилось, свои возможности исчерпала не до конца. Уже близок был выход, когда из-за поворота навстречу появился... землячок-коновод Вовка. Как положено коноводу - с попоной и недоуздком в руках. Плюс неизменный хлыстик.

- Серега!.. - завопил он в восторге. - И ты пришел? За нас поболеть?..

- Да тихо ты!.. - отчаянно зашипел сквозь зубы Сергей. - Я уже и так засветился!.. Сунулся опять в тот денник... А там швед!

Как и следовало ожидать, Вовка сразу посмотрел в сторону денника лже-Сирокко. И сообщил Сергею:

- Серый, он на нас смотрит!.. - Столкнулся со шведом взглядами и подтвердил: - Серега, точно! На нас с тобой пялится!..

Сергей только застонал про себя.

- Сам не пялься. А то и на тебя глаз положит, будет следить... Делай вид, как будто нам с тобой и дела до него нет...

- Понял. - Вовка почувствовал себя матерым шпионом и, демонстративно отвернувшись от шведа, начал рассуждать о шансах майора Гудзюка на успех.

Но Сергею некогда было выслушивать.

- Погоди, Вовчик... Ты сегодня ничего необычного не заметил? Ну, с конем этим? Выводили его? Процедуры, уколы какие-нибудь делали?..

- Да нет вроде... - пожал плечами коновод. - То есть я особо-то не присматривался... На проводку... да, точно выводили. На недоуздке. Квелый был вусмерть, такой, знаешь, "поднять подняли, а разбудить забыли"... А больше...

- Он подкован был? Не заметил? Вовчик виновато развел руками:

- Да я как-то внимания не обратил... Сергей мысленно выругал его последними словами, хотя умом понимал - у парня своих хлопот полон рот, куда ему еще чужие проблемы!.. Но слишком велики были ставки, и "международник" решил воспользоваться авторитетом.

- Вовчик, - заговорил он с терпеливой мольбой. - Ты ведь и днем и ночью здесь... Мне бы возраст четко проверить... Сможешь в зубы ему заглянуть?

Он знал, что несостоявшийся жокей относится к нему как к кумиру и наверняка не откажет. И точно. Юный солдат сразу начал что-то прикидывать:

- Так... После десяти тут практически никого, так что попробую... А ты, значит, правда думаешь, что это?..

Он вспомнил о конспирации и не договорил.

- Уверен, Вовка, уверен, только в суд с моей уверенностью не пойдешь, - ответил Сергей.- Тут из Сайска сегодня следователь приезжает, ему бы надежную информацию... уж ты постарайся, лады?

- Ух ты, класс!.. Следователь? - У Вовчика разгорелись глаза, но он спохватился: - Ой, мне бежать пора. Сейчас первый прыгать будет...

И действительно умчался бегом - его служба опозданий и оплошностей не допускала.

Швед же, довершив свои дела в деннике у предполагаемого Сирокко, запер обе створки на замки и как раз успел еще раз заметить Сергея, уже исчезавшего за дверьми.

- Vad gjorde han har egentligen, - пробормотал он вполголоса, и глаза за стеклами очков вновь блеснули той ненавистью, которую порождает лишь страх. - Han verkade kanna hasten!..[33]

И тоже направился к выходу...

Старый конь проснулся оттого, что совсем рядом, шумно захлопав крыльями, взлетел с травянистой полянки рябчик. Паффи тяжело поднялся: так встают, когда ничего хорошего для себя ждать не приходится и следует лишь принимать неизбежность. Осмотрелся вокруг... И не узнал леса! В солнечном свете сосновый бор предстал перед ним неожиданно веселым и жизнерадостным. Даже на рассвете здесь все выглядело не так!..

Конь задумчиво отряхнулся, сбрасывая остатки сна, и не спеша побрел к озеру. Ему снова захотелось пить.

Озеро тоже переменилось неузнаваемо. Ветер гладил его против шерсти, гоняя по гребням волн маленькие злые барашки. Вода за ночь остыла, и возле берега в ней плавала всякая муть.

Конь выбрал местечко, дотянулся к чистой воде и напился.

Вернулся на бережок и, не задержавшись на месте ночевки, побрел в неведомую глубину леса.

Ну где же вы, люди?..

Было по-прежнему тоскливо и одиноко, и "генетическая" память о диких и свободных пращурах отнюдь не пробуждалась в крови. Свобода?.. Она заключалась в том, чтобы время от времени без седла и узды бегать, гулять, греться на солнышке в просторной леваде. Чего еще?.. Он родился и вырос у людей. Его счастьем было верно служить им. Любить их. И быть ими любимым. Чувствовать себя полезным и нужным... В мире людей у него было право выигрывать. Быть первым! Быть лучшим!..

И вдруг, получается, он никому стал не нужен. Совсем никому...

Зачем ему такая свобода?

Гордая голова скакуна невесело опускалась все ниже... когда очередной порыв ветра вместе с шумом вершин донес издали едва различимый звук мотора.

Уши Паффи сразу стали торчком. Он вытянул шею, раздул ноздри, ловя малейшие запахи, - и решительно зарысил в том направлении: "Наверняка это меня ищут! Это за мной приехали!.. Наконец-то... Я здесь..."

Звуки постепенно становились отчетливей. Вот хлопнули дверцы автомобиля, потом долетели голоса.

- А я глип нашел. Смотлите, какой класивый - больсой и класный!

Ребенок смеялся и не выговаривал букву "р".

- Брось сейчас же, - раздался строгий женский голос. - Это мухомор! Им отравиться можно!

- Все лавно класивый, - резонно возразил сын.

Детский голосок заставил коня помолодеть на глазах. Дети!.. Они тоже были его счастьем. Они всегда приходили к нему, они ласкали его. Эти маленькие ладошки, с которых он всегда так осторожно брал угощение... Бор сменился ольшаником, и конь напролом ринулся сквозь кусты.

Потом впереди показалась желтая полоска накатанной песчаной дороги. Старый конь выбрался на нее и затрусил туда, откуда слышались голоса.

За поворотом на обочине стояла легковая машина. Вокруг бегали двое ребятишек и с ними - пестрая маленькая собачка. Папа и мама весело доставали из багажника сапоги, корзинки и все остальное, что может понадобиться грибникам. Была там и еда: Паффи уловил запах хлеба....

Собачонка заметила его первой. Залилась визгливым лаем и бросилась ему под копыта, вообразив, будто обороняет хозяев.

- Лекс! - окликнул собаку все тот же мальчишеский голосок. - Лекс, ко мне! Ой... - И тут он тоже заметил коня, замершего в десятке шагов. - Мама... Мама! А к нам лошадка плишла!..

Женщина охнула, оглянулась и увидела, что пацаненок бесстрашно топает навстречу коню. Корзинка и непромокаемый плащ тотчас полетели в траву.

- Не смей!.. - закричала женщина на бегу. - Он кусается!..

Она, может, и слыхала когда-то, будто большие серьезные животные редко обижают детей... но проверять это на собственном ребенке у нее никакого желания не было. Однако перехватить не в меру отважное чадо женщина не успела. Старый конь, философски не обращая внимания на собачку, захлебывавшуюся у ног, потянулся губами к протянутой навстречу детской ручонке...

Господи, благослови зверей и детей!.. Ладошка так бережно тронула мягкую, чувствительную кожу между ноздрями... Так тихонько погладила... Подвижная верхняя губа тотчас отозвалась, щекоча мальчику руку, ноздри дохнули теплом...

- Мама, а он губами пихается! - засмеялся малыш. И заметил на лице у бегущей матери ужас.

Он все-таки был уже слишком взрослым и самостоятельным для того, чтобы ему, точно младенцу, неконтролируемо передался ее страх. Он уже понимал, что мамы иногда боятся такого, чего бояться вовсе не следует. Жуков-плавунцов, например, которых так интересно выпускать в лужу. Или добрых-предобрых лошадок с теплыми и ласковыми носами...

Он все понимал и, наверное, мог бы даже сказать, но для мамы его мнение, как обычно, не существовало. Она всегда знала лучше. Мальчик принялся быстро-быстро гладить коня, чувствуя, что другого подобного иучая еще долго не будет... Женщина подбежала и гребла сына в охапку, оторвав от земли. И кинулась прочь, как от огня, своим телом закрывая малыша от неминуемого нападения...

И только у самой машины посмотрела назад и обнаружила, что конь вовсе и не думал гнаться за ней. Он смотрел на людей, не двигаясь с места. "Неужели я чем-то все-таки провинился?.. Что такого я сделал, если ко мне больше не пускают детей?.."

- Вечно лезешь куда ни попадя!.. - Женщина крепко держала сына за курточку и подкрепила свои слова шлепком по мягкому месту. Мальчишка насупился, но не заплакал. - Руки суешь незнакомому животному в зубы, - продолжала родительница. - Он же огромный! А зубы? Зубищи какие у него, видел? Все пальцы оттяпает и не заметит!.. - И замахала на незваного гостя свободной рукой: - Пшел отсюда! Пшел, кому говорят!..

Паффи опять не двинулся с места, лишь удивленно моргнул.

- Он доблый, - упрямо подал голос мальчишка. - Он доблый! Мам, пусти...

- Ну чего ты в парня вцепилась, - попробовал заступиться отец. - Конь-то смирный. И ребенка не съел...

- Ты только и спохватишься, когда действительно съест... Вот!.. Видишь?!

Конь долго терпел визгливые приставания собачонки. Но когда она вовсе обнаглела от безнаказанности и надумала хватать его за задние ноги - заложил уши и резко мотнул головой в сторону назойливого животного. Песик мигом поджал хвост и с визгом бросился в сторону.

- Рекс!.. - закричала женщина. - Рекс, маленький, иди скорее сюда...

- Я бы на тебя посмотрел, если бы тебя кто-нибудь за ногу ухватил, - хмыкнул муж. - Этому коню медаль надо за долготерпение дать. Рекс! Фу!.. Ко мне!

Собачонка расценила команду как завершение своего долга по защите семьи. Гордо подняла пистолетом хвостик-сардельку и потрусила к хозяину. На самом деле в душе она была довольна до крайности, что драки с огромным чудовищем удалось избежать. Но весь вид ее говорил совершенно другое:

"Ну, как я ему задала ? А ?"

Мальчишка тем временем выпутался из рук женщины и потащил маму знакомиться с доброй лошадкой:

- Он к нам в гости плишел. Он, навелное, покатать нас хочет. Мам, давай на нем покатаемся? Ну мам...

Мужчина на всякий случай подошел следом.

- В самом деле, - удивился он запоздало, - откуда в лесу конь? Тут же километров на десять вокруг никакого жилья... Странно...

Он подошел вплотную к коню и неумело погладил по шее.

- Смотри ты, красивый какой, - сказал он жене. - Сразу видно, породистый. Не помню, где-то читал, что породу по ногам узнают. У простых лошадей ноги лохматые. А у него тонкие, гладкие...

- Папочка, он заблудился? - спросил малыш.

- Лошадь никогда в лесу не заблудится, - со знанием дела заявила мать. - Он, наверное, гуляет. Непослушный, из дома удрал. Небось ищут его...

- Он шоколадки любит? - поинтересовался сынишка. - А илиски?

Родители во всем были для него непререкаемым авторитетом, и ему в голову не приходило, что взрослые люди тоже чего-то могут не знать. По счастью, мама и папа кое-что помнили то ли из книжек, то ли из собственного детского опыта, когда их возили к дедушкам и бабушкам в деревню, и авторитет ронять не пришлось.

- Нет, малыш. Кони сено любят, травку, овес...

- Гелкулес?..

- И геркулес... наверное. А еще они хлеб любят и сахар.

Второй мальчишка столбом стоял возле машины. Он не решился приблизиться к коню даже вместе с родителями. Первого сентября ему предстояло идти в третий класс, он давно вырос из наивного бесстрашия младшего брата. Отец крикнул ему:

- Принеси-ка половинку батона, что мы купили. Там, у заднего стекла...

Он жалел, что не захватил с собой фотоаппарат. Мальчишка юркнул в салон и вылез обратно, держа отломанную половинку батона. И с опаской стал приближаться к коню, неся угощение в вытянутой руке, словно отгораживаясь им от ужасных зубов.