Чтение 14–й страницы книги ~Урнгур~

- Не люблю колдунов! - заявил Хен и прибавил шаг. - Как завижу - рука враз к мечу!

- Уж ты всех в один мешок! - вступился за колдунов Бык. - Кабы не Кун-маг, быть бы мне без ноги! Ты прыть-то убавь, к свадьбе поспеем!

- Так то маг, а то - колдун! Сравнил бабу с девкой! Все! Не болтай! Устанешь!

До поворота топали молча, а потом хромой спросил:

- Слышь, брат, небось девка твоя хозяйскому щенку глазками играла?

- А хоть бы и так? Что ж, коли тебе девка подмигнет, так хватай ее и насильничай? Я ему... охоту отобью!

- Вот! Слышу доброе слово! А то: десяток мечников, десяток мечников! А ну как они тебе отобьют? - хромой хрюкнул. - Что ж старуха твоя скажет? Ну ладно те! Не хмурься! Сказал: одолеем, значит, так тому быть! Десяток сопляков! Невелика сила!

Замок вырос неожиданно. То лес да лес, и вдруг - луг, а за ним - башня в полных сорок локтей!

- Не спят! - удовлетворенно заметил Бык. - Огни теплятся!

- По мне, так лучше б спали! - проворчал Хен. Старики прибавили шагу.

- Крепость! - пренебрежительно бросил Бык. - Ни те рва, ни те стен пристойных! Времена!

Хен промолчал.

Через десять минут они подошли к черным, окованным железом дверям. Бык пихнул их рукой, и, к его удивлению, они, скрипнув, приоткрылись.

- Времена! - только и сказал Бык. - Ты, братец, вперед давай, а я - в окошко. Они тут низенькие! Как у моей соседушки! - и хихикнул.

Хен кивнул, и старики разошлись.

Отец украденной вошел в замок.

"Сопляки!" - подумал он с пренебрежением.

И, вынув меч, вошел в темную привратниикую.

В замке было темно, пыльно и пусто. Хен опасливо крался по темным комнатам, пока не заслышал впереди громкие голоса и пьяный гогот.

Что-то большое и теплое ткнулось в шею Хена. От неожиданности старый солдат чуть не завопил. Пахнуло гнилым жарким духом: огромный старый пес пялился на него из темноты.

- Пшел! - зашипел на него Хен.

И пес отошел.

Вот она, комната, из которой голоса! Хен почувствовал, как гнев упирается в горло. Крепким еше плечом он врезал по двери, и она распахнулась, ослепив его сиянием светильников.

Восемь парней обалдело уставились на него.

Оброненные кости со стуком упали на пол.

- Я вас! - грозно закричал Хен и, воздев меч, ринулся на них.

Верно, что парни были не ахти какими вояками. Иначе пристукнули бы Хена, когда он, как ослепленный филин, пялился на фонари. Но все ж они были не такими увальнями, чтоб дать угробить себя какому-то старику.

Хен секанул мечом ближнего парня. Еше двадцать лет назад он зарубил бы его, как овцу. Но то - двадцать лет назад. Парень увернулся, а его сосед, схватив тяжеленный стул, треснул Хена по руке.

Это самому себе старый Хен казался грозным. Для этих ребят он был старая рухлядь, кому лишь волов погонять. Впрочем, им повезло, что они так быстро его обезоружили. Не повезло Хену.

Кулак врезался ему в скулу и отшвырнул к стене.

- Ты кто таков, старик? - один из парней навис над ним.

Хен молчал, и острый носок модного сапога врезался ему в ребра.

- Эй, погоди! Я его знаю! - сверху спускался Унсай, молодой хозяин. - Ты зачем сюда приперся, дед?

- Отдай девку! - крикнул ему с пола Хен. - Пожалеешь, если не отдашь!

Вся компания разразилась хохотом.

- Ну ты уморил, дед! - проговорил Унсай, вытирая выступившие на глазах слезы. - Девку! А я про нее и забыл! Хорошо, что напомнил! Славная девчушка у тебя, дед! Не робей, я тебе ее отдам! Попользуюсь немного - и отдам! Без убыли отдам! А то и с прибылью!

Парни заржали еше пуще.

Хен вскочил с пола, но, получив по затылку, повалился навзничь. Перед глазами его плыли огненные круги, откуда-то издалека доносился голос, но слов было не разобрать. А потом струя холодной воды окатила Хена и привела в чувство.

- Тебе лучше, старик? - спросил Унсай. - Лучше? Так девку я тебе, может, прямо сейчас отдам! Вот прямо сейчас попробую - и отдам, ежели не понравится. Ни мне не понравится, ни ребятам! Так, парни, справедливо будет? Если нам не понравится, отдадим девку деду? Ай, Ряха! Сбегай наверх за девчонкой. Не гонять же папашу? Уважим старость?

- Не ходи! - попросил Хен. - Не ходи, отцом твоим, матерью, - не ходи!

- А Ряха у нас сирота! - засмеялся Унсай. - Да, Ряха? Мы ему вместо родни!

Парень обернулся к Хену и постучал себя согнутым пальцем по лбу:

- Ты че-т не то болтаешь, дед! - И побежал вверх по лестнице.

Парни снова заржали. А потом раздался глухой, чмокающий удар, стук... и грузное тело Ряхи съехало вниз. Лоб его, горло и грудь пересекал прямой кровавый рубец.

А Бык, прихрамывая, уже спускался следом, и в одной руке у него был меч, а в другой - круглый страшный предмет, с которого капала кровь.

- Прости, брат! - крикнул он Хену. - Подзадержался я! Сам знаешь, сначала - колдун, а потом уж - шушера! Что приуныли, мальчуганы! - бросил он онемевшим парням. - Драться будем или как? Лови, господинчик! - И швырнул Унсаю отрубленную голову, которую держал за волосы.

Унсай с отвращением отбил ее рукой и закричал:

- Что надо тебе? Что тебе надо в моем замке, хромой? Пошел прочь, или мой отец...

Бык сделал стремительный выпад, и Унсай с воплем повалился на стол. Меч Быка рассек ему панталоны. И поджилки на обеих ногах.

- Я - хромой! И ты - хромой! - засмеялся Бык. - Эу, малыши-глупыши, берите мечи! Бери меч, старина Хен! Хо! Будем веселиться!

Но парни приуныли. По их лицам видно было, что им не до веселья.

- Убейте их! Убейте! - выл искалеченный. Но без толку.

- Марш за девкой! - рявкнул Бык на одного из парней. И другому: - Живо во двор да запряги возок! И не вздумай удрать, червячье отродье! Найду - кишки вон! А я на-айду! Вы, трусы, перевяжите сопляка! Пока не сдох! Отбегался! Довольно с него, Хен? Или...

- Довольно! - сказал Хен, отжимая воду из волос. - Спасибо, побратим!

Через полчаса они уже катили по дороге в повозке, запряженной четверкой ухоженных псов.

- Совсем сгнила молодежь! - рассуждал Бык. - Совсем сгнила!

- Время такое! - отвечал Хен, поглаживая спящую дочь по теплой спине.

- И то! - Бык подхлестнул псов. - Тяжковато им, молодым! Как людьми стать? Войны-то нет!

Из "Вечерних историй Лансая"

- Вечно нам достается самая грязная работа! - процедил Начальник Королевской хогры, обращаясь к брату-близнецу.

- Да уж! - согласился тот. - Королева, похоже, подарила нас этому мяснику!

Два урнгурца, сидя в высоких седлах, наблюдали, как солдаты выволакивают наружу трупы и укладывают их на возы. Парды, чуя запах человеческой крови, беспокойно ворчали. Зато привычные к мертвецам храмовые волы флегматично перетирали жвачку. Наплевать им и на трупы, и на тучи черных ящеров-ургов, пожирателей падали, кружащихся в вечернем небе. Цепочки солдат непрерывно, как мигрирующие крабы, двигались от двух открытых дверей к возам и обратно. С нагруженных повозок доносились стоны. Там были не только мертвые. Но приказ сирхара был однозначен: всех.

Около каждой из дверей грудами лежало оружие.

- Я-то надеялся, что этот новоявленный Хаор придержит мясника! - сказал один из братьев другому. - Помнишь, он запрещал Приношения?

- Надейся! - сказал второй хогран. - Бьюсь об заклад: полосатые сами порезали друг друга!

- Принято! - обрадовался первый хогран. - С тебя - выпивка!

- Это почему же?

- А погляди сюда! - Он ткнул пальцем в кожаной перчатке в сторону трупа, который сейчас несли мимо.

- Ну что? Дохляк как дохляк! - отозвался второй.

- Нет, ты посмотри! - Он заставил брата подъехать ближе. - Посмотри на раны! Ну? Ты же воин! Разве это удар полосатого? Разве полосатый может ударить так?

- С меня! - согласился проигравший. - Эй, гляди, совсем пацан! - желая отвлечь внимание от собственного проигрыша, закричал хогран.

- А? Где? - И, приглядевшись, солдату: - Ты, черноногий, неси этого сюда, да поаккуратней, хуруг тебя! Пацан, говоришь? - когда солдат положил тело у ног парда. - А борода у "пацана" тебе не знакома?

- Хаор! - восхитился второй хогран. Перед ними лежал Биорк.

Начальник Первой Королевской хогры спрыгнул на землю и пощупал пульс на шее вагара.

- Живой! - изрек он удовлетворенно.

- Один здесь, значит, и второй?.. - подумав, предположил его брат.

- Не иначе! Иди-ка, брат, погляди, что выносят, а я поищу на возах. Зачем им умирать? Такие славные парни!

- А сирхар? - сомневался второй хогран.

- А что сирхар? Они же не полосатые! - И, хитро посмотрев на брата: - Не так?

- Годится! - кивнул второй.

Минуту-другую спустя первый хогран углядел на одном из возов ногу в испачканном кровью когда-то белом трико. Он пощупал ее: нога была теплая.

Хогран кликнул солдат, и те быстро извлекли из окровавленной груды тело Эрда.

- Этот-то вряд ли жив будет! - сказал, подъехав, второй. - А красавцем ему и тогда не быть! - с брезгливой гримасой, показал на обгоревшее лицо.

- Ты что, лекарь? - недовольно поинтересовался первый. - Это же наш брат, боец! А ты его - в падаль! Что ж, если не красавчик, так скормить его ургам?

- Да я не против, - смутился второй. - Возьмем и его. Конечно, возьмем, что говорить. Ты, трупонос! - гаркнул он одному из солдат. - Дом наш знаешь?

- А то! - солдат тут же отпустил ноги жреца, которого нес, и его напарник, едва не упав, разразился потоком ругательств.

- Заткни пасть, червяк! - беззлобно бросил ему солдат.

И, радуясь поводу увильнуть от неприятной работы, рысцой подбежал к начальникам.

- Возьми пустой воз, положи на него этих двоих и вези к нам! Скажешь брату... Ничего не говори, сам сообразит! Пшел!

Солдат со всех ног бросился к ближайшей упряжке.

- Где ж их господин? - задумчиво проговорил первый хогран. - Мясник-то мог и собственного бога выпотрошить!

- Ты все же не болтай! - урезонил его второй. - Как-никак он сирхар и Верховный Жрец. Все слышит и видит, говорят! Бессмертие дарует опять-таки. Сам же видел!

- Видел-то видел, да где они теперь, бессмертные? С тех самых пор и пропали. Может, давно уж померли: шутка ли - мечом насквозь пропороть! Нету - и весь разговор!

- А ты все же не болтай, брат! - обеспокоенно проговорил второй хогран.

Наполненные возы один за другим отъезжали от Дома Сирхара. Хозяин не показывался.

Братьям надоело смотреть на изрубленные тела жрецов. Они вынули мечи и затеяли шутливый поединок.

Солнце коснулось вершин Большого Хребта.

В небе глубокого синего цвета, намного выше привлеченных запахом смерти зубастых ургов, парил бронзовый дракон.

* * *

- Вот теперь ты мне больше по душе, Неуязвимый! - издевательски сказал Ди Гон, озирая скованного Нила.

Великан не ответил. Ди Гон вернул ему ощущение тела, но ничего, кроме боли, это сыну Биорка не принесло.

- Скоро ты станешь моим! - Колдун похлопал Нила по втянутому животу. - Но сейчас я хочу кое-что узнать! - Ди Гон отошел на пару шагов, чтобы посмотреть великану в глаза. - Ты понимаешь меня, мой друг?

Серые глаза Нила не выражали ничего.

- Я видел, - продолжал Ди Гон, буравя сына Биорка маленькими глазками, - как Дитя покинуло вас. Кто был с ним? Кто велел ему уйти?

Нил молчал. Он чувствовал, как маг пытается проникнуть в его мысли, но хоть это было Ди Гону не по силам.

- Не хочешь сказать мне такую малость? - притворно удивился колдун. - Не хочешь? Ну, ничего! Я сумею тебя разговорить... Неуязвимый!

Нил молчал. Взгляд его скользил по гобеленам, висящим на стенах комнаты. Скользил, ни на чем не останавливаясь, но все замечая.

Это были собственные покои Ди Гона. Альков, маленький бассейн с фонтаном, мозаичный пол, два каплеобразных окна.

Над головой Нила нависала исполинская мраморная голова. Кугурр. В каменные челюсти вмуровано кольцо, к которому цепями были прикованы руки северянина. А ноги Нила - к кольцам в огромных передних лапах. Издали могло показаться, что выглядывающая из стены каменная кошка держит его. Короткие цепи были достаточно прочны, чтобы удержать хоть самого живого кугурра. Будь у сына Биорка прежняя сила, можно было бы попытаться, но теперь...

Ди Гон взял Хлыст. Он отступил еще на пару шагов, и огненная лента вырвалась из короткого жезла. Длинный колеблющийся язык пламени, меняющий цвет от голубовато-белого до ярко-красного, с узким, будто взлохмаченным кончиком. Хлыст то замирал, то начинал извиваться, как живое существо. Он плясал, удлинялся, укорачивался. Не рука - мысль колдуна управляла им. Когда огненный язык завис в ладони от лица Нила, обдавая его жаром и запахом грозы, Нил почувствовал уважение к создателям такого оружия.

Колдун уловил эмоцию пленника, но принял ее на свой счет.

- Я слушаю тебя, друг мой! - произнес он голосом, в котором великан узнал собственные интонации. Нил молчал.

- Кто это был?

Нил молчал.

- Не хочешь, - покачал головой Ди Гон.

Кончик Хлыста коснулся груди великана. Как раз напротив сердца.

Кожа в месте прикосновения мгновенно почернела, зашипев, как жир на жаровне. Вокруг вздулся пузырь, и запах горелого мяса и волос тошнотворной вонью наполнил комнату.

Впервые с того момента, как Нил лишился Дара, знакомая ухмылка растянула губы великана. В сузившихся глазах вспыхнул насмешливый огонек.

- А ты дурак, Катышок! - проговорил он. - Как тебе только пришло в голову пытать меня?

- Поговори еще! - Колдун убрал Хлыст, но не выглядел обескураженным. - Я рад, что ты не откусил себе язык! Что же до Катышка, Неуязвимый, то он умер и не обидится. А хочешь ты знать, что ждет тебя? - Лицо колдуна перекосилось от злобы.

- Не откажусь.

- Ты не умрешь!

- Не могу в это поверить! - насмешливо отозвался Нил.

- Поверишь! Душу твою... я отдам тому, чье имя ты присвоил, Неуязвимый! Душу! А тело, тело я оставлю себе! Ты понял меня? Ты станешь моросом! Моросом, Нил Биоркит! Будешь служить мне, подавать мне вино, убивать моих врагов! И твоих друзей, кстати! Нравится? Зато ты снова станешь Неуязвимым, мой друг! Правда, от тебя будет немного вонять! Но я потерплю. А первое, что ты сделаешь, Нил-морос, ты знаешь? Первое: я пошлю тебя к твоей фьёль! Я, знаешь ли, не люблю фьёльнов, противны они мне! А ты любишь, Неуязвимый! Потому пойдешь отрежешь ее очаровательную головку и принесешь мне! А лучше принеси мне ее живой, Нил Биоркит! Хочу позабавиться с ней! Никогда не держал в руках настоящей живой фьёль! А ты хочешь позабавиться с ней, Нил Биоркит? По глазам вижу: хочешь! А? Боишься? Ссышь, плосколицый? Правильно! Но, когда я сделаю тебя моросом, ты не будешь бояться! Ничего не будешь бояться! Чего бояться моросу, если он уже морос?

Нил с каменным лицом прослушал весь монолог, а когда черный маг оборвал речь дребезжащим смешком, покачал большой, покрытой запекшейся кровью головой:

- Ты больше, чем дурак, Катышок, Темная Лапка. И мне жаль тебя, а потому я скажу, кто увел твоего демона.

- Кто? - спросил весь напрягшийся Ди Гон.

- Тур!

- Ты врешь! Ты видел его?!

- Я его позвал. Можешь мне не верить! - Нил ухмыльнулся. - Лучше бы тебе не верить, а то скверно будешь спать!

- Не верю! Я сам знаю, кто это был! Странник! Он увел Дитя, но побоялся остаться, чтобы попробовать вот этого! - Колдун потряс Хлыстом. - Но он еще попробует, если не угомонится! И демон жив, я чувствую!

- Это был не Трой, - спокойно сказал Нил. - Троя я знаю. И ты его знаешь. И знаешь, что это был не он, иначе не паясничал бы передо мной. А насчет мороса... Что ж, попробуй, Катышок! Маг ты серьезный. Но со мной тебе не совладать. И все же попробуй!

- Попробую, не сомневайся! - пообещал Ди Гон. - Сегодня не тот день, а завтра, клянусь головой Хаора, ты станешь моим! А до завтра будешь висеть здесь. А чтобы ты не донимал меня болтовней, молчи!

И Нил онемел.

- Уж с тобой я как-нибудь справлюсь, - проворчал колдун и вышел.

* * *

Две ночи тому назад Санти приснился странный сон.

Он увидел себя на вершине поросшего голубой травой холма. Внизу, слева от него, текла река, справа тянулись уходящие вверх холмы, а за ними - горы, вершины которых тонули в плотных облаках.

Слева от Санти - воин, держащий сиреневый стяг с гербом. Герба не разглядеть, потому что - безветрие, и шелковое полотнище обвисло на коричневом полированном древке.

На Санти - полные доспехи воина, но привычное к тяжести тело не замечает их.

Позади, за спиной Санти, в двадцати длинных шагах сомкнутыми рядами стоят воины. Его воины. Лучшие. Ветераны. А впереди, локтях в ста, - другое войско. Он видит только первую шеренгу, потому что дальше начинался склон.

Войско. Серые плащи и поблескивающие острия копий.

От шеренги отделяется человек. Капюшон серого плаща откинут, и на стальном полушарии шлема играют солнечные лучи.

В вытянутых руках человек торжественно несет длинный предмет. В полной тишине.

Человек подходит ближе. Санти слышит, как поскрипывает свежая трава под его сапогами. Бородатое лицо человека ниже значка на нагруднике Санти. Вагар. В трех шагах он остановился: