Чтение 14–й страницы книги ~Крест на башне~

- ...бл...и, бл...и, бл...и... справа он, справа... Du Arsch!

- Назад, быстрее!

- ...цель прямо перед вами... "Пятый" горит...

- Су-у-ка...

- Они в стогах! - молодой, злой голос, - русский какой-то из первой роты, - общий вой на миг перекрыл. - Они в стогах этих бл...ских! Слы...

- Бронебойными, дистанция двести...

- А-а-а!!!

Я перещелкнулся обратно на командную - с "трипперами" уже все было ясно. Нарвались... в ближнем бою у них шансов нет, тут не лобовая, калибр не спасет, обойдут и запалят с бортов, как свечи на Рождество.

- Магистр вызывает Кошку, прием.

- Я - Кошка, слышу тебя...

- Кошка, - удивительно, но у Кнопке голос снова спокойным стал, словно он в штабе своем у адъютанта чашечку кофе просит, - пусть Форель блокирует деревню. Твоя задача - пройти ее насквозь, развернуться на юго-западной окраине. Противник будет прямо перед тобой - бронетехника, несколько десятков, замаскирована под копны сена. Как понял, прием ?

Замечательно, думаю, просто великолепно. Даже если я эту деревушку хренову с ходу проскочу - а далеко не факт, что мне это удастся, - то спереди у меня окажется большая Arsch в виде авровской панцерчасти, в тылу же... Считай, минуту-другую они приходить в себя будут, а потом в корму ракеты полетят.

- Магистр понял вас хорошо. Выполняю. - Вольф отключился.

- Михалыч, полный! И, - как под локоть толкнуло, - фары включи.

Не уверен, но сильно мне порой кажется, что именно эта дурацкая идея со включенными фарами нас и спасла. Плюс, понятное дело, туман. А так авровцы, которые на въезде стояли, просто не разобрали по контурам позади снопов света, что не свои приближаются. Не разглядели, что торчащая из люка голова в кепи с наушниками, а не в шлемофоне... до тех самых пор, пока мы, вильнув чуть в сторону, не впечатали их хренов броневик в стену соседней халупы.

- Скорость не сбавлять, - рычу по ротному каналу. - Держать, держать...

Мы вылетели на деревенскую площадь, снесли чего-то, кажется, ограждение колодца, развернулись и радист, не сдержавшись, взвыл от восторга - улица перед нами, как бульвар перед "Кауфхоффом" во время рождественских гуляний, сплошь забита людьми. Очень многие не в форме - подштанники белеют и так далее... ну да, думаю, в армии темное время суток наступает по команде "отбой", а господа офицеры небось и вовсе не привыкли себя такими мелочами ограничивать.

Рядом со мной о броню пуля цвикнула - дернул головой, гляжу, метрах в пяти впереди какой-то "сокол", как на стрельбище, левую за спину заложив, из револьвера в меня целится. А в следующий миг его очередью смяло, сбило с ног и к плетню отбросило.

Нырнул вниз, люк захлопнул.

- Михеев, - ору, - какого стоим?! Вперед!

Протиснулся в креслице, к перископу... расположен он высоко, и сейчас это даже плюс - в смысле, не видно, что в данный миг прямо перед шуцером происходит.

Улица обрывается прямо в поля и в тех полях... я опять не смог сдержаться, выругался, потому что поле было уже затянуто серой пеленой тумана и сквозь эту серую пелену виднелись лишь багровые пирамиды костров - все, что осталось от группы Зиберта.

- Погасить фары!

Ну и как, спрашивается, мне этих авровцев найти? На ощупь?

- Я - Кошка, всем перестроиться в линию, интервал двадцать метров, малый вперед.

Давай же, думай, голова... как там Вольф обычно говорил? Поставь себя на место противника? Ну, вот он я, командир авровской панцерчасти, полковник Хренов Иван Сукинсынович... только что сжег к свиньям собачьим каких-то уродов, которые прямо на стоянку выползли, а сейчас мне одуревшее от ужаса штабное начальство орет в ухо, что вражеские панцеры их на гусеницы наматывают... и что я сделаю ?

Понял...

- Волк-2, Котенок-3 поворот влево, уступ вправо, двести метров вперед - разворот и стоп! Волк - 4,5,8, поворот вправо, уступ влево, делай как я! Башни держать развернутыми на костры!

Успеем или нет?

Я скомандовал Михееву мотор заглушить, высунулся из люка, подтянулся, встал на башню - туман понизу уже достаточно плотный, но вот так, сверху башни, видно хорошо.

- Огонь открывать только по команде!

Слева, в деревне, бой уже идет всерьез: пулеметы захлебываются, пушки рявкают, кто-то уже полыхает весело - точно не дом, такой факел только бензин дает... на миг показалось, что силуэт "мамонта" между домами засек. А потом справа рык моторов донесся...

Они все выныривали и выныривали из тумана: я насчитал семь "дятлов", восемь английских "комет" и еще четыре чего-то с коробчатыми башнями и длинной пушкой, чего я вообще не узнал.

- Бронебойными...огонь!

* * *

Майор Кнопке подъехал ко мне минут через двадцать.

У меня в боеукладке остались одни бронебойные - потому я просто тупо поставил "смилодонт" в полутораста метрах от окраины, курил, облокотившись на броню, и любовался, как догорает то, что на карте пока еще было обозначено как населенный пункт Брусна. На восточной окраине, правда, еще более менее активно постреливали, но, в общем, бой можно было считать законченным. Выигранным. Нами.

"Мамонт" остановился метрах в двадцати от меня, справа, чуть ближе к домам. Вольф высунулся из люка, махнул рукой приветственно, потом по наушникам постучал.

- Уже, - ответил.

Честно, давно я себя таким усталым не чувствовал. Даже нет, не то слово "усталым" - опустошенным. Словно сожженный панцер, в котором все, что могло, уже взорвалось и выгорело. И осталась одна пустая броневая коробка, а внутри - только прах и пепел.

Ну и Вольф, похоже, тоже был настроен не позывными обмениваться.

- Отлично поработали, Эрих...

- Да.

- А представляешь, - тихо засмеялся майор, - Фрица Хессмана только что подбили. Гусеницу связкой гранат распороли. "Мамонт" - связкой гранат!

- Бывает.

Услышал знакомый щелчок, оглянулся, засек, как огонек сигареты вспыхнул.

- Эрих, - тихо, даже я бы сказал, непривычно душевно начал Вольф, - давно хотел с тобой поговорить, да все никак случая подходящего не выпадало. Насчет этой девушки, русской. Она...

И тут со стороны деревни коротко, патронов на четыре-пять, очередь простучала - и Вольф, словно переломившись в поясе, на броню упал.

Дальше у меня на какое-то время воспоминания очень обрывочные пошли. Как нарезка хроники. Следующий кадр - я уже в "мамонте", Вольфа успели внутрь втащить, радист пытается пульс нащупать, я его отталкиваю... потом - ладони все в крови, наушники в них скользят и я ору что есть голоса:

- Повторяю, пленных не брать! Не брать! Всех, до последнего... всех, всех, всех!

А очнулся почему-то лежащим рядом с гусеницей "смилодонта", сигарета в зубах давно уже погасла, а я гляжу распахнутыми глазами в ночное небо, где звезд из-за дыма почти не видно... пока меня кто-то за плечо не начал трясти.

- Господин фельдлейтенант.

Как пружиной подбросило - вскочил, схватил за куртку, придавил к экрану и только потом понял, что это радист мой собственный.

- Какого...

- Радио... - забормотал испуганно Людвиг, - радио из штаба, господин фельдлейтенант.

Вырвал наушники у него, к уху прижал.

- Кошка на связи.

- Босса? - это был обер-лейтенант Фрикс, а еще - в треске и шипении помех я враз вычленил стрельбу и взрывы там, у той рации. И сразу похолодел, хотя десять минут назад казалось, что уже ничего я сегодня больше не почувствую.

- Доложите обстановку... ваше местоположение... где майор Кнопке, почему он не отвечает?

- Нахожусь в квадрате сорок восемь-Густав, сорок восемь-Дора, - я говорил спокойно, четко, хотя язык, кажется, вот-вот узлом завяжется. - Завершаю уничтожение штаба Соколовской дивизии. Вольф... майор Кнопке одиннадцать минут назад был убит.

- Убит... как... кто принял командование? Зиберт?

- Убит автоматчиком. Гауптман Зиберт тяжело ранен. Я принял командование ударной группой. Повторяю, я принял командование ударной группой. Прием.

- Ясно, - Фрикс на миг пропал куда-то, потом на той стороне застучало звонко, словно где-то рядом машингевер длинными лупил и обер-лейтенант вновь появился.

- Кошка... мы находимся в Арсеньево. Атакуют авровцы... до двух рот пехоты при поддержке штурмпушек. Прикрытие... синие... смято, частично разбежалось... ведем бой... долго не продержимся. Дивизия... усиленная рота вышла... будет через три часа.

И тут я сорвался.

- Через три часа вас всех... - прорычаля в микрофон, словно загрызть его собрался. - Отходите!

- Не получится... обошли с флангов... минометы...

- Сорок минут, - сказал, а сам чувствую - в голове словно кто-то выключателем щелкнул и лампочку врубил. Сразу все четким стало, прозрачным и, пожалуй что, холодным.

- Продержитесь еще сорок минут, обер-лейтенант. Я выйду к ним в тыл. Мой сигнал - сдвоенная красная ракета. В ответ обозначите себя белой и зеленой. Как поняли? Прием.

- Кошка, вас понял. Сорок минут. Ждем.

- Сорок минут, - покачал головой Хенке. - Оптимист ты, фельдлейтенант. Ночью, сквозь вражеские тылы...

Я на него посмотрел... ласково так. Он не выдержал, отвернулся.

- На "мамонте" я еще и быстрее доберусь. Главное, чтобы твои за мной успели.

- Успеют, - не понравилось мне, как Хенке это сказал. Не почувствовал я убежденности в его голосе. - Дам вторую и пятую машины, лучших водителей.

- Ладно, посмотрим, какие они у тебя... лучшие. Действуй...

Он козырнул, исчез в темноте. Я к "мамонту" подошел... Нильс все так же перед плащ-палаткой на коленях сидел, только нос его знаменитый еще больше распух, вовсе на полрожи стал... или показалось мне в темноте.

Положил руку ему на плечо, потряс осторожно...

- Вставай.

Не реагирует. Я голос повысил.

- Унтер Хербергер, встать!

Великая все-таки вещь - рефлексы! Нильс, по-моему, и не услышал меня толком, а ноги у него сами по себе пружиной распрямились и корпус вверх подбросили.

Глянул он на меня, всхлипнул громко, сопли со шнобеля своего рукавом комба утер.

- Эрих, - забулькал, - эх, Эрих, как же мы теперь... без майора-то?

Черт, если он сейчас не прекратит - сам разрыдаюсь к такой-то матери.

- Отставить истерику, унтер Хербергер! Смирно!

- Эрих...

- Молчать! Как стоишь, сволочь, перед офицером! - и врезал ему по правой щеке с маху так, что самого развернуло.

Нильс назад качнулся, приложился спиной о панцер... зато взгляд сразу осмысленней сделался.

- Очнулся?

- Да... вроде.

- Или, может, еще раз приложить?

- Не... хватит пока. Что стряслось-то?

- Авровцы Арсеньево штурмуют.

- Scheisse!

- Оно самое. Так что, на тебя вся надежда, Нильс. Быстрее " мамонта" к ним ничего не доберется.

Нильс прекратил щеку растирать. Поглядел на меня, потом на "мамонт"... на небо, сплошь облаками затянутое... наклонился и за углы плащ-палатки взялся.

- Помоги. Надо майора внутрь затащить.

* * *

Если бы мне кто прежде сказал, что безлунной ночью по незнакомой местности "мамонт" сможет почти двадцать километров за тридцать одну минуту преодолеть - расхохотался бы и спросил, за сколько тех километров этот сказочник на "мамонт" любовался. А теперь... и ведь все равно ни одна сука не поверит!

И все равно, пока неслись, у меня с каждой этой минутой на душе все тяжелее и гаже становилось. Была бы связь... только связи не было!

Наконец выскочили на пригорок и сразу, будто кто ширму отдернул, зарево стало видно и пальба слышна даже сквозь вой турбины. Тогда повеселел - раз бой ведут, значит, живы еще.

- Фары гаси!

Проселок более-менее освещен... а вот сообщать всей округе о нашем прибытии таким вот образом в мои планы пока не входит.

Достал сигнальный пистолет, проверил еще раз на ощупь, что на патроне выдавлено... ну да, "красная сдвоенная", до тридцати про себя досчитал, вскинул и нажал на спуск.

Пыхнуло, ракеты взвились и как раз почти над самой окраиной повисли. А секунд двадцать спустя, сначала из центра и почти сразу же с северной окраины, ответные взлетели. Белая и зеленая.

- Стоп!

Оглянулся назад - транспортеров не видно, отстали, как и думал.

- Я - Кошка, вызываю вторую и пятую, ответьте. Прием.

- Кошка, слышим вас. Мы на подходе, будем через три-пять минут.

- Ждать не буду, вступаю в бой. Отвлеку на себя бронетехнику. Ваша первоочередная задача - минометы.

Зажмурился, прокрутил в голове местность. Хоть недолго мы здесь были, но что-то все-таки отложиться в памяти у спело.

- Проверьте лощину справа от дороги - удобная позиция.

- Вас понял, Кошка.

Я тангенту на внутреннюю связь перещелкнул.

- Давай, Нильс, - командую, - вперед... но пока потихоньку.

Штурмпушки... Фрикс сказал, что их атакуют при поддержке штурмпушек. А обер-лейтенант человек обстоятельный, можно даже сказать, педантичный, даже в таких вот, не способствующих мыслительному процессу условиях. То есть была бы против них одна штурмпушка, он бы именно так и сказал... значит, пишем в уме две.

Освещения, в принципе, хватает - в городке полыхает не меньше половины домов. Другой вопрос, что освещение ночью, штука ох какая обманчивая - очень резкую границу тьмы и света дает и вот за этой границей хрен ты чего разглядишь, пока это самое хрен чего на тебя оттуда не выпрыгнет... или не врежет бронебойным.

И ночным прицелом не воспользуешься - засветка!

Поднял бинокль, подождал, пока враз скакнувшая к носу картинка не успокоится, подстроил резкость и повел медленно вдоль.

Ничего. То есть дома горящие, фигурки черные кое-где перебегают... падают... вот у перекрестка, за сараем рыл пятнадцать собралось. Явно к броску готовятся. Врезать по ним? Ох, чешутся руки... и демаскироваться? Пока они меня видеть не должны, да и слышать, на фоне своего концерта, в общем, тоже. А ракеты - мало ли кто и зачем... они если и ждут подкрепления, то наверняка со стороны магистрали, а не из собственного тыла.

Черт, ну где же эти твари затаились?

Почти совсем уж решился плюнуть на штурмпушки и врезать по пехоте... Ветер хлестнул ледяной волной, смахнул на миг заслонившее улицу пламя и на сетчатке словно на фотопленке отпечаталось: чуть наискось, приткнувшись к полуразрушенному дому, стоит штурмпушка, язычки огня вдоль всего корпуса алым гребнем, подожгли-таки ее наши, а впереди, правее, на выезде из проулка, вторая, целая, низкий, хищный силуэт... разворачивается...

- Нильс! Второй выезд слева от шоссе... жми! - Сам нырнул вниз, задвинул люк, защелкнул упал в кресло, приник к прицелу... ну, думаю, иди сюда, сука... У меня для тебя подарочек имеется! Бронебойным заряжай!

Уверен, пара-тройка авровцев точно в штаны наложила, когда из темноты за их спинами наша бронированная махина выскочила.

- Левее, Нильс, левее!

"Мамонт" дернулся, туша подбитой штурмпушки из прицела пропала, а взамен влезла корма целой - она как раз развернуться успела.

Вот в эту корму я из обоих стволов и всадил! Чуть больше ста метров - лечить бесполезно!

- Направо!

Там стоял какой-то мелкий броневик с круглой башней... то ли подбитый, то ли просто замешкался... я даже не успел на него навестись, слишком быстро все произошло - и мы его попросту раздавили.

- Осколочными... радист, почему пулемет молчит!

- Ленту перекосило!

- Вальтер, ты сука!

Проскочили улицу до окраины, лупя по всему, что видели, развернулись, вкатились на параллельную... какая-то фигура выскочила из огня прямо под левую гусеницу. Я положил подряд три снаряда вдоль улицы, и там сразу же замельтешили... потом Вальтер справился с лентой и расшвырял это мельтешение нитями трассеров.

- Направо!

Мелькнула, было, мысль, что надо скомандовать прекратить огонь - где-то здесь уже могут быть наши. Мелькнула и погасла, когда из-за забора выскочила очередная черная фигура и бросилась к панцеру, очень ловко держась при этом справа, в "мертвом" для пулеметов секторе.

Я начал открывать рот для вопля: "Дави!", затем до моего измотанного сознания дошло, что в руках у фигуры машингевер-47 с обрывком ленты... "Стоп!" В ушах у Нильса, должно быть, еще минут пять звенело, как на хорошей звоннице.

Соображения, впрочем, мехвод не потерял - не просто остановился, но и развернул "мамонт" на сто восемьдесят.

Вниз я скатился почти со свистом. Рванул замки кормовых люков, вывалился наружу - и меня едва не сшиб с ног... Гуго?

Гуго Фалькенберг?

Оглушенный, оторопелый, я стоял перед ним, а Гуго Фалькенберг - измазанный сажей, как последний черт преисподней и вдобавок забрызганный какой-то слизистой хренью, отбросив в сторону машингевер, с размаху хлопал меня то по правому, то по левому плечу, и что-то орал при этом, смешно кривя рот, а по лицу его катились, оставляя за собой четко различимые тонкие дорожки... слезы?

Потом побежал еще кто-то, такой же чумазый, облапил, жарко дыша в лицо... Нильс, наконец, заглушил турбину, но я все равно ничего не слышал - только треск огня.

С меня сбили кепи... тут же в четыре руки подняли, нахлобучили обратно... потом толпа, - и когда, интересно, столько народу набежало? - расступилась и ко мне, прихрамывая, подошел обер-лейтенант Фрикс с перемотанной бинтом шеей. Остановился в метре, нарочито медленно достал из нагрудного кармана часы, щелкнул крышкой, вгляделся в циферблат.

- Тридцать восемь минут, - произнес он, искоса глядя на меня. - Браво, фельдлейтенант. Полагаю, этот рекорд необходимо будет занести... - начштаба на миг замялся и, чуть виновато улыбнувшись, закончил: - Куда-нибудь занести!

- Мы твои слова как молитву повторяли, мальчик мой! - проревел мне в ухо Гуго. - Сорок минут! Сорок минут!

- Должен сказать, - все с той же виноватой улыбкой добавил Фрикс, - что в момент разговора с вами, фельдлейтенант, я был уверен, что следующая атака станет для нас последней... но благодаря заклинанию про "сорок минут" мы сумели отбить и ее, и три последующих.

Тут из панцера вылез Нильс, и Гуго, взревев: "Хербергер-сучий-кот-дай-я-тебя-до-смерти-зацелую!", ринулся вперед, оттеснив меня.