read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



Потом встрепенулась и, оставив за спиною коленопреклоненных стариков, быстрым шагом приблизилась к Дмитрию. Подошла почти вплотную. Поклонилась. Взяла за руку и, подведя почти к самому костру, туда, где жар становился едва выносимым, усадила на большой барабан. Затем, повернувшись к толпе, что-то гортанно выкрикнула, и люди выпрямили спины.
- С белой звездой пришел к нам тот, кто назвал себя Д'митри, - обращаясь к людям, начала Гдламини, словно забыв на время о сидящем на барабане. - Было время у нас посоветоваться с Незримыми, и настало время принимать решение!
- Хэйо, хой! - рявкнула толпа.
Гдламини хлопнула в ладони, и Мэйли, Великая Мать, подойдя к Дмитрию, приставила к его щекам крохотные дощечки, утыканные змеиными кличками. А затем резко нажала.
Н'харо предупреждал землянина, что будет больно, и Дмитрий готовился вытерпеть. Но подобного он не ожидал, и, хотя со стиснутых губ не сорвалось ни стона, на глазах выступили слезы. Краска, сделанная из тертых трав, замешанных на паучьей слюне, казалось, разъедала кожу, выгрызая на щеках гнойные язвы. Жгло и рвало чудовищно, непереносимо... Но боль прекратилась внезапно, и мир снова стал светлым.
- Вот, глядите все, и не говорите после, что этого не было, - вновь заговорила Гдламини. - Священные знаки дгиз'ю на лице у пришедшего с белой звездой, и отныне душа его - душа человека дгаа!
- Хэйо, хой! - рванулся в синеву вопль.
Дважды хлопнула в ладоши Гдламини, и юный дгаанга, приняв из рук девственницы, хлопочущей у малого костра, чашу с дымящимся варевом, с поклоном поднес ее к губам сидящего на барабане.
- Отведай дгаа'мг'ги, земани, - шелестящим шепотом произнес он, извлекая из кипящего и булькающего наколотый на палочку ломтик чего-то, похожего на мясо. - По вкусу ли придется тебе?
Это и было мясо, самое обыкновенное. Правда, привкус у него показался Дмитрию странноватым, совсем незнакомым, но совершенно не противным, скорей наоборот, приятным. И варево, которым было залито мясо, оказалось самым обычным телячьим бульоном, на редкость густым и наваристым.
- Хочешь ли ты еще дгаа'мг'ги, земани? - спросил дгаанга, когда, заглянув в раскрытый рот, убедился, что все проглочено до последней крохи.
Дмитрий кивнул.
Он здорово вымотался, сидя в безмолвной тиши обрядовой хижины, и хотел есть, а вкусно-пряное мясо и крепкий бульон прекрасно восстанавливали силы.
- Земани хочет еще дгаа'мг'ги! - торжествующе выкрикнул дгаанга, и толпа радостно взвыла.
Доброе знамение!
Будет удача народу дгаа на военной тропе, если храбрый М'панга ваТту и юный Нгеммья К'ибусса по прозвищу Короткое Копье признали принимаемого в племя и желают еще одной частью себя раствориться в нем!
И Дмитрий съел еще ломтик мяса, выспренно именуемого дгаангой "плотью мертвых дгаа", и запил еще одним глотком бульона, недоумевая, с чего бы это так торжественно встречала нехитрую процедуру все возрастающая толпа.
Как и предупреждал Н'харо, одной из ступеней обряда стало вкушение молодой лани, обработанной особым образом, но разве стоит из-за какой-то лани так вопить?..
- Вот, запомните, видевшие, и расскажите тем, кого нет здесь ныне, - возвысила голос Гдламини. - Дгаа'м-г'ги вошла в глотку пришедшего с белой звездой, и провалилась в утробу его, и растворилась в крови его, и отныне тело его - тело человека дгаа!
- Хэйо, хой! - рев был так слитен, словно издал его один великан.
А когда отметался и умер последний отзвук, Гдламини повернулась к Дмитрию; глаза ее были непривычно жестки, ибо отныне она стала и для него, одного из людей дгаа, вождем.
- Встань, тхаонги! - приказала девушка, и Дмитрий, не успев задуматься над случившейся с нею переменой, повиновался так быстро, словно дело происходило на плацу Академии.
Гдламини медленно раскинула руки по сторонам, и было похоже, что она хочет обнять его.
- Теперь ты - наш Д'митри-тхаонги, - она выговаривала слова тщательно и четко, как будто нанизывая на нить священные бусинки, одну за другой. - Теперь ты - плоть от плоти народа дгаа и часть души народа дгаа. Твои обиды - наши обиды, твоя радость - наша радость. В этом великий дар, но тяжкая ноша. Готов ли ты принять и взвалить?
- Игъ, мвамидгаакфали, - без колебаний ответил Дмитрий. - Да, великий вождь и судья!
- Тогда я властью своей снимаю с тебя дггеббузи, лежавший на тебе, - сказала Гдламини и резко взмахнула левой рукой, прогоняя чужих демонов, могущих еще цепляться из последних сил за душу принимаемого в племя. - Я должна дать тебе имя, но ты - тхаонги, и нарекли тебя не здесь, в Выси. Не дело смертных исправлять Незримых. Оставайся со СВОИМ именем, Д'митри. Но в кругу людей дгаа да живут твои имена, тайные для чужих, даже тех, кто смотрит с небес. - Она взмахнула правой рукой, голос ее стал гортанным: - Тайное имя твое будет отныне Ггабья г'ге Мтзеле, Встающий Открыто; это имя пусть знает каждый из твоего народа дгаа. - Теперь она говорила тише, только для стоящих вблизи: - Тайное из тайных имя твое будет отныне К'туттзи вваБхуту, Приходящий Вовремя; скажи его лишь избранным, кого назовешь друзьями, а еще Великой Матери, ибо от нее нет секретов... Гдламини замолчала, и взгляд ее стал мягок.
- Только со мною наедине, только для меня, и ни для кого больше, ты слышишь, тхаонги?.. - теперь она перешла на шепот, скорее, даже не шепот, нет, она едва-едва шевелила губами, но Дмитрий все равно отчётливо слышал ее, воркующую, стонущую, вскрикивающую: - ... ни для кого, кроме меня, будешь ты Н'гвема Обьянг лю Ттете, Тот, Кто Всегда Желанен!
Вновь став строгой, она отступила на шаг.
- Дгаайхап'паонгуа, дгааг'г'я! Радуйтесь с Тха-Онгуа, люди дгаа!
- Хэйо, хой! - толпа уже хрипела, выкричав весь крик.
- Теперь отвечай мне, своему вождю, дгаа Д'митри, - громким голосом сказала Гдламини, и площадь у костра замерла, ловя каждый звук. - Когда ты лежал, запутавшись в сетях Ваарг-Таанги, губы твои потеряли слова, и слова эти важны. Ты говорил, что там, в Выси, тебя учили сражаться и водить воинов за собой. Так ли это?
Дмитрий замялся. Конечно, учили, это да, но - водить за собой? Такого не было. Участие в десантных высадках, конечно, может сойти за военные действия, но все же...
- Это правда... Меня учили... Но воевал я мало... К тому же...
- Что?! Ты колеблешься перед лицом вождя?
Глаза Гдламини чуть сузились, словно сомневаясь, а тот ли перед нею, кого она избрала, и Дмитрий плюнул на все.
Да, учили! Да, воевал! В конце концов, в зачетке нет ни единой четверки, и за акцию в Малом Пиарре командование поощрило отпуском на две недели, а остальное... так, собственно, кто здесь будет проверять?!
- Я могу вести людей в бой! - торжественно сказал он. И люди, стоящие вокруг костра, хрипло крикнули:
- Хэйо!
Кто-то прикоснулся к плечу. Касание было неживым, неожиданно холодным, и Дмитрий, вздрогнув, оглянулся.
Мгамба, сосредоточенно хмурясь, протягивал ему "дуплет", неумело и опасно держа оружие стволом к себе.
- Покажи людям дгаа свое умение!
Вот здорово! Лейтенант Коршанский сам не думал, что так обрадуется оружию. За то время, что он был здесь, о нем не говорили ни слова, а на вопросы, задаваемые поначалу, прикладывали ладонь к губам и коротко отвечали: "Дггеббузи!" - Показать, говоришь? Покажем...
Руки ничего не забыли, и глаз остался верен.
Одинокий выстрел разрубил тишину, и спустя несколько секунд к ногам вздрогнувшей Гдлами упала похожая на окровавленный комок большая птица.
Восхищенный ропот пробежал по толпе.
Невиданно! Не трудясь, не выслеживая, не подбираясь к гнезду, просто так, легко, играючи снять с высоты почти неразличимую глазом г'ог'гию, жуть ледяных вершин? Невиданно...
- Еще! - восторженно, совсем по-детски улыбаясь, попросил один из старцев.
Дмитрий ответил ему улыбкой.
Понравилось? Пожалуйста, еще. Уж что-что, а это мы пока еще можем...
Перевод на стрельбу очередями. Три выстрела слились в один. Мшистый валун, бесполезно валяющийся у костра, окутался облаком пыли и разлетелся на мелкие куски.
Люди дгаа застыли изваяниями, округлив рты.
Неслыханно! Нет ничего на свете, прочнее растущего из земли зуб-камня; ничем его не разбить и никак не оторвать от почвы, ибо прирос он к ней тонкими корнями. Плохой это камень, отвердевший остаток слюны Ваарг-Таанги, и никто доселе не смел прикасаться к нему. Но вот пришел тхаонги, и разбил злой камень в кусочки, и не смутился даже, не задумался о возможной мести Безликой. Неслыханно...
- Еще! - робко умоляя, Н'харо пал к ногам земани-дгаа.
Ладно. Тряхнем-ка стариной напоследок. И хватит, пожалуй, а то и так от боеприпасов слезы остались...
Тонюсенький, в суровую нить толщиной, бело-синий лучик вытянулся из подствольника, вонзился в вытоптанную землю и прошел по ней, оставляя за собой ровный, тонкий, непредставимо глубокий след. Там, где он касался сухой каменистой почвы, она вскипала и вспыхивала крошечными, тут же угасающими синеватыми огоньками...
Что уж там - посеревшие люди, что - дрожащие старики, что - трепещущие Н'харо и Мгамба, если уж на лице Гдламини появился нескрываемый ужас и в глазах ее, устремленных на Дмитрия, легкой дымкой мутились мороки?!
- Дгаа'м'ндлака! - выкрикнул Дмитрий, опуская оружие дулом к земле. - Я - ваш, люди дгаа!
- Хэйя, хой! - отозвались люди дгаа приветствием, положенным только вождю.
Вот это и отрезвило Гдламини, ибо вождем все же была она и делиться отцовским наследием не собиралась ни с кем, будь это даже посланный ей Высью тхаонги.
- Что ты скажешь об этом, дгаа Д'митри?!
По жесту ее подбежали двое, поднесли еще оружие.
Та-ак. Дрянь автоматец. Двадцатый век, даже не конец. Он передернул затвор, выпустил коротенькую очередь. И пукалку заклинило. Ба! Еще и боек стерся. Да что ж они, специально так сделали?
Он едва не выругался. Нет для профессионала ничего хуже, чем через задницу сработанное оружие...
Ого! А вот это уже серьезнее, хотя и совсем старье.
Забавно бы узнать, где это дикарята самым настоящим мушкетом разжились, да еще с припасами? Ну-ка!..
Он справился и с этим. Легко! Прочистил, забил пыж, забил заряд, подсыпал из кисетика плохенького черного пороху. Гром. Дым. Вонь. Дырка в неподалеку растущем дереве.
Почтительное молчание стало тяжелее танка.
И, прорывая его, напряженно зазвенел голос Гдламини.
- Хэйо, люди дгаа! Какое у него белое тело! Взгляните в его глаза! Они ослепляют. Он весь как утренняя заря. И кудри подобны лучам светила! Хэйо, люди дгаа! Он отпрыск Незримых, и второе сердце у него справа! Вам можно уже это знать, как давно уже знают посвященные!
Танк превратился в космофрегат!
Пробивая такую тишину, даже звонкие выкрики вождя делались глуше, словно Гдламини кричала вполсилы.
- Хэйо, люди дгаа! Мы молились, и он пришел. Да, да! Его руке послушны громкие палки мохнорылых, его руке покорны трещащие палки идущих с равнины! Он принес с собою оружие, сокрушающее зуб-камень, и он легко снимает с Выси кривоклювую г'ог'гию! Все видели! Хэйо! Горит от рук его земля синим огнем! Разве оспорит кто-то?! Хой, люди дгаа! Кому, как не ему, вести воинов на убийц! Он отомстит за нас. Попросим же его, нашего брата дгаа, пришедшего с белой звездой! Попросим, люди дгаа, попросим хорошенько!
И она первой склонилась к его ногам, коснувшись лбом края накидки. За ней, гуськом, старики. Они целовали подол всерьез, подолгу не подпуская следующих. Остальные, многие сотни, склонившись до земли и подняв над головой руки, раскачивались взад-вперед и тихо гудели.
Это было так неожиданно, что Дмитрий в первый момент растерялся. Но быстро пришел в норму. В конце концов, заветной мечтой его было дожить до дня, когда по команде "Смир-р-но!" перед ним вытянется дивизия, а то и что покруче.
Здесь, пожалуй, на дивизию бы не набралось, но полк был точно. А уж форма приветствия грела душу куда больше, нежели официально принятая уставами Федерации...
Скромником Дмитрий Коршанский не был никогда.
- Я согласен, - широко и радостно улыбнулся он. - Только скажите: куда вести? На кого?
- Хйо-х-хой! - заревели воины.
Словно Предок-Ветер сорвал мужчин с мест, закружил вокруг костра. Засверкали белозубые улыбки, засияли глаза, блестела на солнце лоснящаяся кожа, перекатывались тугие комки мышц, и узоры татуировок оживали, мечась, словно клубки змей.
- Тхаонги... - услышал Дмитрий, и было это похоже на ведро холодной воды, опрокинутое за шиворот в жар-кий июльский полдень. - Ты горд? Вождь дгаа склонился перед тобой!
Гдламини стояла рядом, близко-близко, и глаза ее смеялись. А потом она стала серьезной. И даже хмурой.
- Они пойдут за тобою куда угодно, мой Ди-ми-три, - в первый раз удалось ей произнести его имя примерно так, как сказал бы землянин. - Но помни: чтобы стать нгуаби, этого мало. Нужно еще победить!

2

ВАЛЬКИРИЯ. Шанхайчик. За полдень 29 января 2383 года
Было в века давно прошедшие говорено неким мудрецом: истинно скажу Я вам: просите, и дано вам будет; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам...7, и хоть ни духом, ни чохом не ведал о древнем том понимающем человеке вуйк рода Мамалыг, да ведь во все времена умные люди мыслят схоже. Так оно встарь бывало, так ныне есть, так и впредь будет. И впрямь же: много ли толку биться в дверь, кровавя лоб? Постучи покрепче, прикрикни погромче, и отворится она сама собой...
...Широко утвердив тяжелые ноги в высоких, куда выше колен яловых бахилах, стоял старый Тарас Мамалыга, наказной отаман унсов, на самой что ни на есть маковке невысокого взгорка, откуда вся и разом, словно на ладони, видна была осажденная слобода. На хищную, слегка изогнутую карабелю опирался он, и парубки-комбатанты, уже давно залегшие за бугорками в наскоро отрытых окопчиках, с новым, крепко возросшим уважением поглядывали снизу вверх на сурового батька.
А и сам вуйк Тарас, хоть и знал себе цену, не смог бы, пожалуй, сказать, заранее, каковым стратигом себя покажет!
Еще ведь ничего не успело и начаться толком, а полдела уже сделалось, и даже самый неразумный из хлопцев небогатым своим разумом понимал это...
Встрепанное и жалкое, словно малая птаха с подбитым крылом, распласталось вольное поселение Новый Шанхай, утопая в немеряной глинистой лесостепи, и было оно в сей миг более всего схоже с отбракованным ооликом, глядящим на вострый нож и чуящим близкую погибель, да ничем, кроме бестолкового мыка, помочь себе не способным...
Обречен был Новый Шанхай, и никто на целой Валькирии не взялся бы ему помогать. Даже дымы на горизонте, вставшие в ответ шанхайским, мало тревожили наказного. Все равно, иначе как из Сахалинчика подойти некому, больно уж далече, а против сахалинских, на пути их, в яру засада сидит!
Но широко и просторно сердце всякого унса, отзывчиво оно к людскому горю. Человеком, не зверем лесным был старый Тарас. А потому еще до полудня, когда, поснидав с утра, вышли к палисаду, позвал отаман проворного парубка и наказал ему идти к запершимся, погутарить там начистоту.
- Войдешь к ним, Паха, объяви мою волю. Воевать я с ними не собираюсь, а всех, кто есть, порежу без жалости. Сами понимают, пошто. Пусть уж не держат обиды...
Он помолчал, поглядел куда-то мимо чубатого комбатанта, просеял через кулак окладистую бороду.
- Однако ежели хотят по-хорошему, - добавил раздумчиво, - то пускай прежде, чем войдем, соберут детишек, какие еще до тележной оси не выросли, и в поле выгонят. Этих после к себе возьмем, в роды раскидаем. Выкормим. Скажешь: за сие ручаюсь...
Паха тряхнул чубом, пошел по полю, тяжко выдирая опорки из вязкой глины. Хлопцы глядели ему вслед...
- Как разумеешь, батько, отворят? - спросил из-за спины походный осавул, вуйк Ищенок. - Али не отворят добром?
Обернувшись к подручнику, вуйк Тарас мельком осмотрел мальцов-джурок. И остался доволен. Один замер совсем близко, обеими руками бережно удерживая "брайдер", другой, как и должно, пока что стоит в отдалении, с боевой корзиной на поясе. Кивнул. И ответил осавулу, дернув широким плечом:
- Мне разве ведомо, пане Андрий? На всякую долю у всякого воля. Коли люди они, так должны бы о малых подумать. А коли вовсе быдло... - он сплюнул травяную жвачку и нахмурился. - Да не тужи ты, пане Андрий, некуда им уже деваться...
- То-о та-ак, - как бы сомневаясь, протянул осавул Ищенко, подчеркнуто независимо сдвинул шляпу на самый затылок и, не глядя, протянул руку вбок.
Джурка тотчас вложил в растопыренные пальцы молодого и сердитого вуйка короткую, уже запаленную люльку-носогрейку, курящуюся самосадным дымком.
- То-о та-ак, - повторил пан Андрий, затягиваясь до самого пупа, точно так, как делывал вуйк Тарас.
И закашлял навзрыд...
Что-то не нравилось ему. Впрочем, ему во все дни хоть что-то, да не нравилось. Таков уж был он, вуйк Ищенок, а ныне осавул: искал подвоха везде и всюду, даже и там, где все было бы ясно и оолу.
И злился пан Андрий, понимая, что во всем прав Тарас.
Как ни глянь, не было выхода у слободских.
Умения нет. Числом не задавят: на глазок, там, за палисадом, сотни две душ, считая с бабьем, детворой и немощными. А бойцов, коли так, на круг и сотню не натянуть, да еще добро, коль треть из них не сразу спины покажет...
Думы отамана были легки и приятны.
Вот она, перемога, рукой до нее подать! Сотня ворогов, бою неученых да без зброи, против его-то сорока комбатантов!
Тьфу! Плюнуть и растереть...
Наказной плюнул. И растер бы. Но порыв ветра подхватил плевок и разбил о высокую тулью отаманской шляпы. Стереть-то вуйк Тарас ту пакость стер тотчас, однако в очах осавула уловил ехидинку, и настроение враз испоганилось.
Зло щурясь, решил: не откроют, так и детей не оставим. За дерзость! Чтобы впредь не смела сиромашная голь переть с дрекольем на карабели и "брайдеры"! Тьфу!..
Второй плевок оказался куда удачнее. Широкой подошвой вмял отаман жеваную траву в серую глину, подметил во взоре осавула огорчение, и на душе снова полегчало.
Паха же тем временем одолел добрую половину пути к палисаду. Он шел не быстро, воздев над собою пику с нанизанным на острие лоскутом белого полотна.
Вот он уже шагах в сорока от невысокой глинобитной стены, окольцевавшей слободку. Встал. Размахивает прапорцом...
И в этот миг сверху, с кособокой надворотной башенки блеснул беззвучный огонь, за ним второй. Всплыли из бойницы два сизых, тонких, быстро улетучивающихся дыма.
Затрепетал на ветру оборванный пулей белый лоскут.
Паха припал было к глине. Затем, снова укрепив полотно на древке, упрямо двинулся к палисаду.
Третьим выстрелом его опростоволосило.
- Убьют, лайдаки! - крикнул осавул и стремительно шагнул к наказному. - Та ще ж казна що, пане отаман!
Разве что Незнающий смог бы сейчас ответить, чего больше было в возгласе вуйка Андрия: восхищения отвагою парубка, гнева на дикость слободских или досады. Ведь что ни говори, а смелый Паха принадлежал к роду Збырей, издавна не слишком жалующих заносчивых Ищенок...
- Да пальните ж с "брайдера", вуйко! - вновь завопил осавул. Теперь в его крике была только неложная тревога:
Збырь или не Збырь, а посланник все ж таки был унсом, унсов же не так много, чтобы терять их попусту. - Пальните швидше, нехай возвертается!
Но Мамалыга не откликнулся. Спокойно, чуть больше обычного сутулясь, глядел он на поле. Глаза его были полуприкрыты, заложенные за спину руки не шевелились.
- Смотрите, смотрите! - это уже забывшись от волнения, вопил один из джурок. - Поверх палисада!
- Пан осавул! - приказал отаман, протянув руку.
Недовольно покрикивая, пан Андрий подал ему самовидную трубку. Одним из немногих сокровищ, спасенных унсами во всех пожарищах, была она и хранилась ныне хозяйственными Ищенками; те берегли ее свято и не любили кому-либо передавать.
А что поделаешь? Отаман все же. Абы только не разбил...
- Ласкаво прошу, пане наказной!
Вуйк Тарас навел трубку и сразу ее сдвинул. Из-за жердей в такую же, только о двух стеклах, глядел на него большой, похоже совсем черномазый слободской. Совсем близко был он, мог и схватить. А без трубы - далеко, безопасно, да и видно не хуже: вот черный отложил двутрубый самовидец, поднял руку...
Вновь сверкнуло пламя и взвился дымок.
Паха упал.
Но тут же поднялся и, подхватив пику, помчался прочь от стреляющего палисада.
На сей раз, хоть и по вязкой глине, бежал он, невзирая на рану, быстро, ухитряясь даже по-заячьи выписывать петли, а вслед ему целился, наполовину высунувшись из бойницы, еще один стрелок, посветлее первого.
- "Брайдер"! - повелел Мамалыга, и джурка не умедлил.
Тяжела, но привычна была верная, дедовская еще рушница, и не оттягивала она рук, а прочистили и зарядили ее загодя.
- Ну, не подгадь, брате, - по-родственному тепло попросил отаман, прицеливаясь. - Покажи им чертову мать!
Ббб-бум-м! - отозвался "брайдер", откидывая правое плечо стрелка назад. Человека непривычного такая отдача сбила бы с ног, а то и вовсе расшибла бы ключицу...
Уууууууу-у-уууу, - простонал воздух.
Хр-ря-пп! - крякнула надворотная башенка, оседая.
И старый Тарас вернул рушничному дымящуюся, пороховой гарью пахнущую зброю. Тот схватил благоговейно и тотчас принялся обихаживать.
Было наказному радостно, и было срамно. И бранил он себя за несдержанность. Ведь сам же велел хлопцам не палить без приказа. И пороха указал взять самую малость: выстрела на два, на три. Не по прихоти какой, а по зрелому рассуждению! Порох-то непокупной, его самим делать надо, а селитры мало. Так что лучше уж, решил, поберечь нужное зелье для дел грядущих, которых не избежать.
Да и хлопцев в рукопашной обтесать надо. Давно уж не воевали унсы всерьез; комбатанты из хлопцев пока что, как оол из пивня, даже окоп в полный профиль отрыть не могут...
Тут подумалось кстати, что надо бы разузнать у слепых сказителей, что это за диво такое, окоп полного профиля, а затем и расхотелось бранить себя. "Незнающий не выдаст; сам приказ отдал, сам и нарушил! Или не я хозяин своему слову?.. Не самому ж себе палок выписывать?"
Вернулся Паха. Пораненный, потный, круглые собачьи очи задорно сверкают, плечо перевязано чистой тряпицей...
- Ну? - не тратя слов, навис над хлопцем наказной.
- Пистоли у них, вуйко, - ломко выкрикнул неостывший еще от страха и счастья юнец, забыв от возбуждения и поименовать отамана по-походному. - Дви пистоли, чи три, не бильш!
- А рушници е?
- Ни! Немае! - радостно взгавкнул Паха, растягивая щербатый рот до ушей. - Якшо б булы рушници, отамане, то мэнэ б вже було вбыто!



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 [ 14 ] 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.