АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
— Ох, и смутные нынче времена. С кем приходится общаться! — жрец горько вздохнул и возвел очи к закопченному потолку. — А второй?
— А второй получил табуреткой по затылку.
— Насмерть?
— Ну, не насмерть. Только потом и его докололи, как кабанчика. Хрен редьки не слаще!
— А не мог тот, кого она в подземелье упрятала, ей помочь?
— Ты как скажешь, твое святейшество! — искренне удивился егерь. — Когда ж это заключенные своим тюремщикам помогали?
— Конечно, конечно. А кто он вообще заключенный этот?
— Да откуда ж я...
В дверь решительно постучали.
— Входи! — рявкнул капитан, приподнимаясь с табурета в нетерпении.
Через порог шагнул невысокий гвардеец с нашивками полусотенника — синий треугольник — на левом рукаве. По внешности, вроде, ардан — большая редкость в рядах конных егерей.
Полусотенник стрельнул глазами вправо-влево, недовольно сморщил нос, будто почуял смрад выгребной ямы. После прижал ладонь к груди и слегка поклонился. Левая рука его при этом не оставляла рукоять кавалерийского меча — клинок в полтора локтя длиной.
— Мой капитан?
— Заходи, Кисель, заходи, — Брицелл благосклонно кивнул. — Ну, что?
— Ушла.
— Вот сука! — капитан звучно шлепнул ладонью по столу.
— Тише, сын мой, — скривился Терциел. — Не стоит давать волю чувствам...
— Почему ушла? Как ушла? — отмахнулся от него Брицелл, впиваясь глазами в полусотенника.
— Я же просил меня послать, — твердо проговорил Кисель.
— Ты мне нужнее на складах был!
— Ну, вот и ушла ведьма пригорянская.
— Значит, в борделе ее не нашли?
— Похоже, нашли.
— Ты, полусотенник, яснее говорить можешь? — прищурился жрец. — Что-то я ничего не пойму.
— А! Что там понимать?! — Брицелл вскочил, стукнул сразу двумя кулаками по столу. — Ладно, Кисель, говори и вправду яснее. Не видишь, его святейшество, за нами не поспевает. Итак, еще разок для его святейшества.
— Да чо там рассказывать? — полусотенник на мгновение прикрыл глаза. — Десяток, какой я в "Каменную курочку" послал, не вернулся. Хоть там рубаки вроде надежные были, — он погладил украдкой рукоять меча.
— Если Кисель говорит, что рубаки хорошие, то так и есть, — пояснил капитан. — Он сам — мастер клинка. Третьего дня пришел в гвардию наниматься. Видишь, твое святейшество, я его сразу в полусотенники произвел.
— Хорошо, хорошо, сын мой, — кивнул чародей. — Гвардия в твоих руках. Кого хочешь, того и производи. Хочешь, сразу в собственные помощники определяй. Что там в этой, как ее?..
— "Каменной курочке", твое святейшество. Продолжай, Кисель.
— А чо продолжать? Утром, как рассвело, я туда сам пошел. Еще десяток прихватил. Своих, проверенных. Ну, а там...
— Что? — напрягся жрец.
— Да все порубанные. Десятник Таркан, и Гадар, и Стратон, и...
— Все?
— Как есть. Работа чистая. Только у двоих раны не смертельные — их кто-то потом добил. Остальных с одного удара положили.
— Нет, это непостижимо! — воскликнул жрец. — Мне нужно осмотреть место! Это какое-то волшебство!
— Да какое уж волшебство, твое святейшество, — Кисель пожал плечами. — Я и сам такое волшебство тебе сотворю...
— Да?
— А то... Вот этим клинком, — палец егеря нежно прошелся по крестовине меча. — Только...
— Что — "только"?
— Да ладно...
— Нет, скажи. Я же понял, к чему ты ведешь. Кто еще способен на такое в Фан-Белле?
— Не знаю.
— Да ну? Ты ж сколько лет среди лихого люда трешься, Кисель? — вкрадчиво проговорил Брицелл.
— Заезжий кто-то, — мрачно ответил мастер клинка. — Нет в Фан-Белле таких. Мне бы нашептали. За последние пару лет тут и не появлялись мастера, способные учудить такое. Разве что Эван-капитан. Так я про него только слышал. С мечом в руках переведаться не довелось.
— И хвала Сущему, что не довелось, — веско заметил Брицелл. — Эван мог. Действительно мог. Уж я-то знаю.
— Эван был пригорянин, — сказал как бы невзначай Терциел.
— Да. Верно, твое святейшество.
— И Бейона, леди-канцлер наша, тоже пригорянка.
— И это правда. Да что ты мне истины прописные излагаешь! — возмутился было капитан егерей, но осекся. — Где два пригорянина, ищи третьего. Так выходит?
Жрец развел руками. Мол, я этого не говорил, твои слова.
— А мужик этот, что в подземелье сидел? — потер подбородок, размышляя, Брицелл. — Он не мог? Тьфу, что это я. А то пригорянин дался бы, чтоб его стреноженного, как жеребчика, привезли...
— Мой капитан, — Кисель откашлялся.
— Ну?
— Этого мужика я Бейоне привез.
— Да ну? А что ж раньше молчал?
— А никто не спрашивал.
— Да? Ладно. И что теперь скажешь?
— Он такого сделать не мог.
— Почему?
— Лопух. Растяпа. Мы его почитай голыми руками взяли и не вспотели. Помню, Тусан Рябой еще удивлялся: мол, какой же это чародей?
— А что, он чародей? — подался вперед Терциел.
— Да где там! — Кисель легко, краешком губ, усмехнулся. — Разве кто, волшбе обученный, позволит себя связать да еще и пинать при этом?
— Почему же ты решил?.. Или это Бейона тебе сказала?
— Да нет, твое святейшество. Она вообще не знала, кого мы ей привезем.
— А как же тогда она вас отправляла? — удивился капитан егерей. — Пойди туда, не знаю куда, привези то, не знаю что?
— Можно и так сказать, мой капитан. Мы искали по северной границе Ард'э'Клуэна все необычное, что подвернется под руку.
— Телят, там, двухголовых. Бабу с бородой, — усмехнулся Брицелл.
— Да нет, мой капитан. Любую необычную компанию, что придет с севера. От Лесогорья и верховий Аен Махи.
— Даже так? — склонил голову к плечу Терциел.
— Ну, и? — насупился Брицелл.
— Необычнее компании трудно и представить. Мне про них беглые работники рассказали...
— Какие такие — беглые?
— Ну, сказали, от рудознатца де сбежали. Вроде как покойный король Экхард к Лесогорью рудознатца посылал. Озерника, из какой-то там здорово уважаемой школы.
— Из Вальоны?— подсказал жрец.
— Да откуда ж мне знать, твое святейшество? И мужики того не сказывали. Ежели и слышали название города, все равно забыли.
— Ладно, стрыгай с ним, с городом-то, — махнул рукой капитан. — Был такой рудознатец. Я помню. Мастер Ойхон, кажется. Рассказывай дальше!
— Ну, так работники эти, беглые, рассказали, что де вышли к их порубке четверо. Одноглазый мужик — седая борода, сам росту невеликого, чернявый. Пригорянином сказался. Второй — чуток повыше ростом, светло-русый. Борода тоже сединой паленая, но годков, на глаз ежели, поменьше будет. Этот здорово в самоцветах разбирался и говорил, что бежит с какого-то прииска, что в правобережье Аен Махи. Ну, с тех, что остроухим дань платили. С ними девка-арданка, годков четырнадцати-пятнадцати. Тот мужик, что с прииска, ее дочкой звал. Хотя сам — не ардан. А еще привезли в носилках, к конским седлам привязанных, больную остроухую. Сильно больную, в жару, в беспамятстве...
— Ну? Дальше!
— Вот привезли и руки у них не отсохли. И заразы не убоялись. Потому как хвороба наверняка заразная была...
— Продолжай, будь так добр, сын мой, — в медовой сладости голоса Терциела прятался остро заточенный булат.
— Рудознатец и тот мужик, что помоложе, лечить ведьму взялись. Тьфу ты, что удумают люди, — сплюнул Кисель и растер носком сапога. — Как только с ума не сходят? Работники, понятное дело, воспротивились — кому охота рядом с ведьмой остроухой жить? Да еще заразной в придачу? Слово за слово. Рудознатец их стращать вздумал. Властью, данной королем припугнул. А мужики за топоры да рогатины взялись... Вот тогда-то тот из пришлых, который с прииска, и разметал их по всей вырубке.
— Как это — "разметал"? — нахмурился Брицелл, а чародей только наклонил голову к другому плечу, задумчиво щурясь.
— Знамо как. Чародейством.
— А что ж не пригорянин их успокоил. Воин из Пригорья, знаешь, Кисель, многого стоит.
— Знаю, мой капитан. Только пригорянина они под прицел двух самострелов сразу взяли. Боялись, значится. А старателя чего бояться? Он не здоровый, скорее щуплый был, да кривоплечий к тому же.
— А что ж за чародейство? — снова сменил наклон головы Терциел.
— Ну, твое святейшество, откуда ж простым мужикам знать? У нас не всякий талун или служитель Пастыря Оленей в этом разбирается. Одно мне ведомо — напугались они почерному. Бежали, сломя голову. Троих товарищей в лесу потеряли. А один вовсе разутым удрал. А может, и не потеряли, товарищей-то, а поубивали их чародей с пригорянцем.
— И ты решил...
— Ну, я и решил. Решил, что необычнее путешественников все едино не найду, как ни старайся. И пошел искать по трактам и харчевням, по городкам пограничным и факториям. Нагнал я их в городишке Пузырь. Это на северо-западе, почти на берегу Ауд Мора.
— Так, так, — Терциел побарабанил пальцами по столу.
— Они в "Голове Мак Кехты" остановились. Ну, а мы в "Три медведя" завалились. Их сторожить до поры до времени я четверых парней отправил. Едва смерклось и взяли. Тепленькими. Ну, сперва нам девка в руки попала. Бежала не разбирая дороги. Кто ее выпер из харчевни на ночь глядя, не пойму? А следом и мужика принесло. Того, какой по описанию, должен чародеем был быть. Мы его сперва с опаской вязали. Все, думали, вот сейчас молнией шарахнет или в свиней попревращает...
Терциел усмехнулся, подумав про себя: "Какая наивность! В свиней попревращает... Да ни один, даже самый сильный, жрец-маг не способен кубок воды в вино превратить. А с другой стороны, в краях, где процветают подобные суеверия, непочатый край работы для миссионера."
— ... только он никого пальцем не тронул, — продолжал Кисель тем временем. — Нет, спервоначала-то в драку кинулся. Да жидковат оказался против моих ребят. Пару раз получил и скис. Тут мы на коней, как леди-канцлер приказала, и в Фан-Белл. А семерых я отправил в "Голову Мак Кехты", чтоб приволокли мне пригорянина и остроухую. Живых или мертвых. Лучше живых, но, я им разрешил не цацкаться. Хорошие парни были. Тусан Рябой, Кегрек из Кобыльей Ляжки, Левч из Согелека, Дудочник, Бореек, Берген из Восточной марки, Гобрам-поморянин, — перечисляя соратников, полусотенник заметно помрачнел. — Ни один нас не догнал.
— Я хорошо знал Эвана, — задумчиво пробормотал Брицелл. — Он мог бы порубить семерых таких удальцов. Про некоторых из твоей ватаги я слыхал. Заказ талуна из Краг-Тайкса они выполняли?
— Тусан Рябой и Берген, — кивнул Кисель.
— А мастерская златокузнеца в позапрошлом березозоле?
— То мне не ведомо. Левч из Согелека мог. Он был в Засечке тогда. Но Левч никогда этим не хвастался.
— Ясно. Так ты думаешь, все дело в том пригорянине?
— Пожалуй, что так. Ну, не остроухая же их порубила, во имя милости Пастыря Оленей?
— А почему нет? — подал голос жрец. — Она что, совсем больная была?
— Да нет. Вроде оклемалась уже. Да только не верю я в баб-мечников.
— Да? А эта, как ее?.. Ну, гроза всего левобережья, конечно...
— Мак Кехта, что ли? — скривился Кисель.
— Так нет ее больше, твое святейшество, — пояснил Брицелл. — Убили ее на прииске Красная Лошадь. Бывший капитан гвардии Трегетрена, а ныне кронпринц Валлан, восьмой барон Берсан, со своими петельщиками. Догнал и убил.
— Вот оно что... Не знал, не знал. А она могла бы с семерыми бойцами расправиться?
— Не думаю, — помотал головой Брицелл.
— Люди говорили, у нее в шайке один остроухий был... — вставил полусотенник. — Белоголовый убийца. Вот кто равных не знал. С ним бы переведаться на мечах...
Жрец-чародей удивленно приподнял бровь:
— А не боишься?
Кисель скрипнул зубами, но промолчал, гордо вскинув подбородок.
— Зря ты так, твое святейшество, — отчетливо проговаривая каждое слов, сказал капитан егерей. — Кисель — мастер клинка. Причем очень, очень умелый. Или думаешь, у меня в егерях за седмицу становятся полусотенником?
— А-а-а... — протянул Терциел. — Не знал. Извини, Кисель.
Полусотенник ответил сухим, едва заметным поклоном. Так, поклон не поклон — просто чуть-чуть кивнул.
— Да ладно, брось извиняться, твое святейшество, — Брицелл зевнул. — Тьфу ты, зараза, когда же я высплюсь?..
— Выспимся в лучшем мире, сын мой.
— Э, нет. Я туда не тороплюсь. И ты не спеши. Вернемся лучше к нашим пригорянам. Или одному пригорянину. Ты, Кисель, думаешь, в "Каменной курочке" был он?
Кисель пожал плечами:
— Все возможно.
— Ну, что ж, — Брицелл опять зевнул, едва не вывихнув челюсть. — Бейона ушла и стрыгай с нею. У нас есть более насущные заботы, а о беглецах мы уже не услышим. Быть может, они уже за Ауд Мором. Ступай, Кисель.
Полусотенник развернулся и шагнул было, но его остановил негромкий голос жреца:
— Э-э-э, погоди, Кисель. Скажи мне, что было у этого чародея , которого вы Бейоне привезли? Если что-нибудь было, конечно.
Вопрос застал егеря врасплох. Он едва справился с собой, но все же справился. И не сжал в кулаке висящий под кольчугой и бело-зеленой накидкой кожаный мешочек, до половины наполненный самоцветами. Если "оленьки" выданные Бейоной пошли поровну на плату каждому, выжившему из его отряда, то эту добычу Муйрхейтах приберег исключительно для себя. Продать, и уже хватит не на захудалый замок, но и на пару деревенек, сильную и преданную дружину, табун веселинских коней.
— Что ты дергаешься? — замешательство полусотенника не укрылось от глаз капитана. — Что, ободрали простака, как липку? Да ладно тебе, не деревеней лицом-то... Его святейшество не о том.
— Вот именно, — поддержал Брицелл жрец. — Конечно, не о том. Я имею в виду что-нибудь такое, ради чего Бейона могла послать вас шнырять по северным рубежам королевства. Раз уж мужичонка оказался весь из себя бесполезный.
Кисель сглотнул. Помолчал.
— Было, мой капитан. Было, твое святейшество. В сумке холщовой корешок лежал. Его Бейона себе забрала.
— Корешок? Что за корешок?
— На кой ляд нашей леди-канцлеру какой-то корешок понадобился? — озадаченно произнес Брицелл.
— Откуда ж мне знать? — с непроницаемым лицом ответил Муйрхейтах. — Забрала и все тут.
— А каков из себя корешок-то? — спросил Терциел озадаченно.
— Да корешок, как корешок. По виду старый. Ну, он такой... — Кисель с трудом подбирал слова. — Резчик его не трогал. Словно тыщу лет под елкой пролежал, старел, темнел...
— Ясно. Можешь идти, Кисель, — жрец кивнул, а когда полусотенник закрыл за собой дверь, обратился к Брицеллу. — Надо проверить, с собой забрала Бейона амулет или в ее покоях остался.
— Амулет?
— Скорее всего. Это многое объясняет. Тот человек, удравший вместе с нею из подземелья, мог быть с амулетом в руках сильнейшим волшебником, а без него — простым недотепой-старателем. Если он тот, за кого себя выдавал.
— Это не объясняет главного, — насупился Брицелл.
— Как Бейона узнала о существовании мужика и амулета в его сумке?
— И это тоже. Откуда взяться амулету у простого старателя?
— Ну, сын мой, не нужно было упускать его из Фан-Белла. Порасспросил бы. С пристрастием. Но... После драки кулаками не машут. Их нам уже не достать. Но остался один человек, с которым нужно побеседовать прежде, чем сон сморит тебя окончательно. Или доверишь разговор мне одному?
— Еще чего, — буркнул Брицелл. — Ты про Хардвара, твое святейшество?
— Конечно.
— Эх, дался он тебе! Нет бы в мешок, десяток стонов камней да в Ауд Мор...
— Сын мой... — укоризненно покачал головой жрец.
— Да понял я, понял все. Пускай живет. Вот только упрям бычок. Весь в батюшку толсторогого. Как убеждать его соизволишь? Или с пристрастием поговорить?
— Не думаю, сын мой, что силой ты добьешься от него дружбы и благосклонности. Помнишь, как он про Кейлина заговорил. Благородство играет. Такого каленым железом жги, а он смеяться в лицо будет.
— Ну, это смотря как жечь.
— Конечно, конечно, сын мой. Но есть иные способы. Не такие кровавые, но не менее действенные.
— Это ты про чародейство, не иначе?
Терциел вздохнул, дернул плечами, словно сбрасывая невидимый плащ. Почесал залысину.
— Эх, что поделаешь, сын мой! Чего не сделаешь ради служения делу Храма. Пусть даже я нарушу вековые заветы Священного Синклита...
— Победителей не судят, твое святейшество, — ободряюще усмехнулся Брицелл.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 [ 14 ] 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
|
|