Чтение 14–й страницы книги ~Колдуны и капуста~

— Она нагоняет нас. И я не хочу проверять, окажется ли наш корпус прочнее, чем зубы... или чего там у нее есть.

— А с чего ты решил, — медленно произнес Малыш, — что она нагоняет именно нас?

— С того, — Викки ткнул рукой на «аквариум», — что показывает наш новый друг. Зараза прет точно на нас.

— М-м-м... курс с момента ее появления менялся?

— Кстати, — взгляд вексиль-шкипера Малыш после короткого раздумья классифицировал как сосредоточенное удивление, — нет. Старпом...

— Кэп?

— Идем вниз на пятьдесят.

— Понял. — Обернувшись к двум гномам у стены, старпом протрещал команду, явно состоявшую из нескольких фраз, однако различить в этом «витьрулидифферентнаноссе» отдельные слова Малыш не сумел. Матросам же, судя по последовавшему каскаду щелчков, переключений и вращений полдюжины разнокалиберных маховичков, это удалось без труда.

— Курс?

— Пока прежний. И увеличить ход до полного.

— Принято... Капитан!!!

Восклицание старпома на самом деле относилось не столько к вексиль-шкиперу, сколько к пузырчатому нечто. Была ли то реакция на их маневр, или у твари просто зачесалась одна из ложноножек — но червивый клубок озарился изнутри сиреневой вспышки, исчез и мигом позже возник вновь, наполовину сократив расстояние между собой и субмариной.

— Та-ак... — медленно процедил Викки. — Значит, так...

— Телепортируется...

— Капитан, может...

— Руль право сорок! — отрывисто рявкнул вексиль-шкипер. — Носовые торпедные — к бою!

— Есть — к бою!

— Первый-четвертый — «дуболомы», второй-пятый — «серебрянки», доложить по готовности!

Субмарина разворачивалась на полном ходу — и боковое ускорение вполне ощутимо норовило прижать Малыша к переборке. Качнувшись, полукровка рефлекторно схватился за масляно поблескивавший рычаг над головой, но тут же отдернул руку — случайный рывок мог обойтись ему дороже, чем укус сотни скорпионов.

— Аппараты готовы!

— Акустик!

— Дистанция полторы, быстро сокращается.

— Руль прямо, ход — малый назад! Аппараты на «товсь»...

— Ну же...

— Первый-четвертый, — сосредоточенно глядя на пузырившийся клубок в «аквариуме», почти ласково пропел Викки, — пли!

Две тонкие темные спички оторвались от носа подлодки и быстро заскользили вперед.

— Есть!

— ...второй-пятый... пли!

Эти спички были чуть меньше и заметно светлее своих предшественниц.

«Интересно, чего Пит надеется достичь «дуболомами», — подумал Малыш, — хотя даже я знаю...»

— «Дуболомам», — вполголоса скомандовал Викки, — подрыв!

На месте темных спичек вспух сдвоенный багрово-черный комок — а двумя секундами позже палуба субмарины дернулась, словно встающая на дыбы лошадь.

Малыш упал сравнительно удачно — на зад, причем собственный. Правда, он вдобавок здорово приложился спиной о какую-то трубу, но в целом, судя по разносящимся из разных углов рубки стонам и сдавленным проклятиям, вполне мог числить себя среди наименее пострадавших.

— Глядите!..

Таинственному нечто взрыв доставил не больше удовольствия, чем экипажу субмарины, — ударной волной снесло большую часть пузырей. Обнажившаяся при этом тварь — полукровка так и не успел разглядеть ее толком, зафиксировав в памяти лишь отдельные детали вроде пучка щупалец, лакового сверкания панциря, глаза, горящего черным огнем, — замерла, то ли оглушенная, то ли просто озадаченная отпором со стороны своей будущей добычи.

Миг спустя в нее врезались обе серебристые спички — и, пронзив толщу воды и металл, корпуса, под черепа моряков ввинтился жуткий, пронзительно-надрывный, полный боли, ярости и бесконечной чуждости вопль.

Спасательный отсек субмарины «Сын Локи», Кристофер Ханко.

— Чтоб меня Тонатиу сожрал, — схватившись за лоб, простонала Бренда. — Кого там подстрелили чертовы коротышки? Самого Сатану?

— Не думаю, — возразил с потолка Рысьев. — Многое, конечно, указывает на то, что издавшая сей рык сущность не принадлежит к нашему Миру и призвана в него силами...

— Граф, заткнитесь!

Кое-как поднявшись, вернее сказать, выкопавшись из-под горы багажа — проклятые тюки явно вообразили себя жабами, причем не простыми, а чемпионами болота по прыжкам, — я прополз по склону вышеупомянутой горы к люку. Но стоило мне взяться за отпирательный штурвальчик, как из дальнего конца донесся голос Роники:

— Не советую.

— Чего?

— Открывать люк.

— Должны же мы узнать, что, черт возьми, за хрень происходит!

— Хотелось бы. — Судя по звуку, наемница пыталась протиснуться мимо завала в середине отсека, Пока что получалось у нее не очень. — Но учти, мы сейчас орк знает на какой глубине. Новость о том, что там, за люком, вода, я бы предпочла не получать — и тебе не советую.

Нас встряхнуло. И еще раз. Словно мчащаяся во весь опор карета налетела на лежащее поперек дороги бревно.

— Ну, можно приоткрыть совсем узкую щель... — начал было я и осекся.

— Ты — каменный голем? — голос Роники так явственно сочился ядом, что хоть собирай его в склянки для последующей продажи в аптеке, оптом, по сорок центов за унцию. — Нет? Тогда водица, что ворвется в эту совсем узкую щель — которая сразу же перестанет быть узкой, — сразу размажет тебя по переборке. А следом и всех остальных.

— При всем уважении к вам, мисс Тамм, — неожиданно пришел мне на подмогу вампир, — изображенную вами ужасную картину лично я полагаю маловероятной. Хотя предмет вашей с Кристофером дискуссии и не пропускает воду, он, как и всякий прочий металл, неплохо передает звуки, а поскольку до сего дня у меня не было причин жаловаться на слабость моих ушей, рискну предположить, что разрушение нашего корабля не прошло бы...

Эта встряска была куда сильнее предыдущих — меня швырнуло даже не на переборку, а в угол между нею и потолком. Затем меня пробрал холод, жуткий, почти непереносимый холод — никогда прежде не чувствовал ничего даже отдаленно похожего. Не знаю, с чем и сравнить. Словно меня на манер Прометея приковали к айсбергу, а вместо орла явился ветер из давешнего шторма. В уши ударила... кажется, это называется калифорния... а, вспомнил, какофония. Совершенно оглушительная какофония, в которой преобладали хруст, вой, плач и скрежет.

Потом я упал обратно вниз, и сверху на меня радостно прыгнули сразу четыре тюка — для них, похоже, жабы были уже пройденным этапом. Эти мешки воображали себя, по меньшей мере, мексиканскими львами.

Бренда начала ругаться.

Один тюк — тот, что удобно разлегся у меня на голове, — мне кое-как удалось спихнуть. Теперь я мог видеть хоть что-то. «Хоть что-то» включало в себя главным образом висевшего на потолке Рысьева. Граф с крайне озабоченным видом ощупывал свою левую скулу. На мой взгляд, в украшавшей ее ссадине не было ничего необычного, хотя... кровавая ссадина у вампира?

— Вы эти звуки хотели услышать, мистер кровосос? — донесся голос Бренды.

— Мисс, я...

— Николай! Заткнитесь и гляньте, не перекосило ли к оркам эту чертову дверь!

Я говорил уже, что моя жена, когда хочет, умеет быть очень убедительной? А хочет она этого всегда. Ну... почти всегда.

А еще она часто оказывается права, особенно когда речь идет о возможных неприятных последствиях. Слишком, на мой вкус, часто. Или это просто мы с ней слишком часто влипаем в ситуации с неприятными последствиями?

Вот и сейчас скрежет со стороны люка донесся раньше, чем вампир успел отклеиться от потолка. Чертовски противный звук.

Самое время пожалеть, что не сообразил выпросить у да Косты заклинание его дедушки-флибустьера, то, которое для подводного плавания. Не сообразил... выпросить... у да Косты... амулет!

— Бренда! Амулет!

— Сейчас...

— Может, сначала все же посмотрим, кто войдет? — предположил Рысьев.

— Граф, вас, видно, крепко приложило затылком? Войдет ВОДА!

— Не уверен, — спокойно возразил вампир. — Вряд ли вода научилась самостоятельно откручивать кремальеру.

— Какого...

— Дкхугш ваар, да помогите же мне! — вступил в беседу новый участник.

Малыш Уин был от макушки до каблуков сапог облеплен какой-то остро пахнущей зеленой пеной, сквозь которую виднелась порядком обгорелая куртка. Брюки, насколько я мог видеть, пострадали меньше, а вот бородка... думаю, компаньону стоит вновь начать бриться.

— Ну же...

Бренда оказалась быстрее меня — в результате меня вновь завалило тюками, выбраться из-под которых я сумел как раз в тот миг, когда в прокопанный моей женой проход в завале протиснулись Рысьев и Малыш, волочившие кого-то третьего, а также полсотни фунтов дыма.

— Люк... кха-кха-кха... задрайте... — прохрипел Уин.

— Какого хрена творится? — вопрос Роники был хоть и не совсем правилен с точки зрения культуры речи, но, по моему мнению, прозвучал чертовски уместно.

— Тварь... — присевший на мешок Малыш снова закашлялся. — Атаковали торпедами... попали... она ударила в ответ.

— Чем?

— Не знаю... промахнулась. Телепортнулась ближе — мы развернулись... шесть торпед из носовых... «серебрянки»... в упор. Одновременно... на этот раз.

— Мы тонем?

— Да... нет... орк знает... какая-то хренова магия... пробило ограждающие чары. Корпус цел... прошло по отсекам... черные молнии... а-а, Тралла забодай!

— Малыш, спокойнее, спокойнее...

— Да спокоен я! — вскочив, рявкнул мой компаньон. — Как тролль окаменевший спокоен!

— Тварь-то хоть убили?

— Похоже, — устало отозвался полукровка. — Разворотило ее капитально. Пока «аквариум» не сдох было видно — тонула... вроде бы без всяких конвульсий, как приличному трупу и положено.

— Аквариум?

— Штука такая... — взмахом рук Малыш попытался показать эту самую штуку. — Ы... и ы... магическая фигня.

— Понятно. А мы что?

— Я ж говорю — молнии! Прошлись от носа до кормы, треть экипажа выкосило наповал, еще треть, как этот, — полукровка мотнул подбородком в сторону тела на соседнем мешке, — в отключке. Плюс какая-то дрянь по левому краю. Механика пошла сыпаться... каскадно, одно за другим. Старпом, кха-кха-кха, велел, чтоб я не путался под ногами... этого — за шиворот... и к вам.

— Это Викки? — Роника, присев рядом, неуверенно коснулась плеча лежащего. — Что с ним?

— Попал под лошадь.

— Что?

— Что-что, — передразнил наемницу Малыш, — сама не видишь, что ли? Шарахнуло, его... хренью какой-то магической... и куском трубы... по макушке!

— Он жив?

— Пока тащил — вроде дышал, — устало отозвался Уин. — Может, и зря, — чуть подумав, добавив он. — Дым это проклятый... говорил я им — пробкой надо было отделывать! Нет, последнее слово алхимии, последнее слово алхимии, выдерживает от крытое пламя в течение двадцати минут... как же! Пламя-то оно выдерживает — но коли уж загорелось само!..

— Согласен, пахнет этот дым довольно ядовито, — сказал Рысьев. — А что...

Этот удар был самым сильным из всех. Я снова воспарил к потолку, — вышло мягче, чем в прошлый раз, поскольку между мной и сталью оказалось минимум два тюка, — а потом мы все дружно посыпались вниз. Низом у ставшего на дыбы отсека теперь считался бывший дальний конец, и лететь до него было далеко.

Вдобавок погас свет.

Следующие полминуты я очень живо ощущал себя кубиком льда в фирменном коктейле хозяина «Одноглазого эльфа». Фредди никогда не тряс его меньше чем полминуты — он, как и большинство его сородичей-троллей, был существом основательным. Потом где-то совсем близко раздался глухой рявк, и тряска закончилась. Взамен появилось — по крайней мере, у меня — странное ощущение, до сего дня испытанное лишь однажды, в Нью-Йорке. Лиз тогда возжелала осмотреть тамошний Город Гномов, а спускаться и подниматься назад нам выпало на очередном венце технического прогресса — скоростном подъемнике, который управлявший им машинист поименовал лифтом, видимо, в качестве иронии над продукцией «Компании паровых поднимателей Отиса».

— Эй! — донесся откуда-то из-под моей поясницы неуверенный возглас. — Есть кто живой?

— Допустим, — отозвались сверху. — Формально, правда, я не очень-то вправе претендовать...

— Мистер кровосос!

— Да, мисс?

— Чтоб вы сдохли!

— Боюсь, мисс, что в силу тех же причин несколько затруднительно...

— Николай! — Русский, насколько я мог разглядеть «колдовским оком», по-прежнему висел, прилепившись к потолку... бывшему потолку, ставшему теперь одной из стен. — Затк... лучше помолчите!

— Разве что, — вывернув голову, я все равно не смог разглядеть Бренду, но, судя по голосу, ее голова находилась где-то в районе моих колен, — он объяснит, что с нами происходит!

— Поскольку, — холодно произнес вампир, — прорицательских способностей за собой не числю, объяснить не смогу. Могу лишь высказать предположение.

— Ну?! Что замолчали?! Хотите, на колени стану? Не видно, правда, ни хрена...

— Темнота мне не помеха, вас я вижу отлично, — сказал Рысьев, — но все равно, спасибо, не надо. Догадками своими я поделюсь и без подобных жертв.

— Так делитесь!

— Мощный взрыв в носовой части. — Оттолкнувшись рукой, вампир встал — привычное, в общем-то, зрелище, если забыть о том, что стоящий упирается каблуками в почти вертикальную стену, — и неторопливо зашагал вниз. — Вызвал разрушение корпуса нашего корабля. К нашему счастью, отсек, в котором мы находимся, сохранил целостность конструкции и сейчас направляется к поверхности.

— Николай, вы... — Проклятье, желание быт вежливым все же имеет куда больше видимых недостатков, чем скрытых достоинств. — Вы не могли бы сказать что-нибудь менее очевидное?

— А с отсеком-то нам и вправду повезло, — заметила Бренда. — Так аккуратно выломался.

— Мисс, это ваше «повезло», — голос Малыша был сух и спокоен, — именуется «пиропатроны».

— Непременно запомню.

— Граф, а вы точно уверены, что мы всплываем, а не тонем? — спросила Бренда.

— Совершенно. На нас работает не что-нибудь — давление океанских глубин. Вы ведь чувствуете ускорение, не так ли? Уверен, мы вот-вот вылетим наверх, словно пробка от шампанского.

Последние слова Рысьева мне отчего-то сильно не понравились. Понять причину этой неприязни сходу я не сумел и потому попытался подумать еще раз, вслух.

— Николай, насчет пробки... вы это серьезно?

— В каком смысле? — недоуменно спросил русский.

— Ну, то, что мы сейчас вылетим, словно пробка?

— Да, а что, собственно, вас смущает?

— Понимаете, — сказал я, — вам, наверное, пришлось открывать куда большее количество бутылок с шампанским, чем мне. Но кое-какой опыт по этой части у меня все же имеется. И, если я правильно помню, пробка из бутылки стреляет достаточно сильно.

— Конечно. Помню, — мечтательно произнес вампир, — на званом обеде у господина N юный корнет Оболенский умудрился попасть пробкой в люстру. Хрустальная, на полсотни свечей, бедный N выписал ее из Парижа, и доставили за день до торжества. С тех пор Оболенскому поручали разливать только вино — люстру пришлось оплачивать из полковой кассы. Очень, очень тонкая работа, игра света была просто потрясающа, и вот... злосчастная пробка учинила среди этого великолепия подлинное опустошение. Вдобавок свечи, как и следовало ожидать упали вниз. Платья же находившихся за столом дам, как и парики их кавалеров, были, как несложно догадаться...

— Любимый, — укоризненно сказала Бренда, — их сиятельство, если не заткнуть фонтан его красноречия, может разглагольствовать на понравившуюся тему часами. Ты знаешь это не хуже меня, так что, милый, хочешь что-то сказать — говори!

— Просто подумал, — неуверенно начал я, — если мы сейчас и в самом деле точно пробка... большая... Очень быстро всплываем... а потом?

— А что пото... дерьмо!

Вы когда-нибудь видели, как прыгают киты? Нет, не те киты, которые приходят о восьми лапах после пары затяжек орочьей травки или дюжины стаканчиков кактусовой мухоморовки. Реальные киты, те самые, что пускают фонтаны и запросто могут сожрать слона на завтрак, а мумака — на обед.

Они — прыгают. Их огромные синие туши вырываются из-под воды, взмывают вверх — так что между кончиком хвоста и волной получается никак не меньше десятка футов, — а затем величаво рушатся обратно в океан. Не детвора, а именно взрослые киты.

Зачем они это делают — я не знаю. Говорят, что среди всяких горячих и не очень течений попадаются куда более занятные, например, винные или коньячные, и вот когда киты натыкаются на них... лично я в эту легенду не верю. Разумные расы, не почитавшие мореплавание признаком слабоумия, бороздят океаны не первую эпоху, Давно бы уже кто-нибудь наткнулся на такой вот источник, разболтал... а потом протянули бы к указанному источнику трубопровод.

С другой стороны, так хочется иногда верить в то, что счастье — есть! Ведь отчего-то же киты прыгают!

Впрочем, уверен, что, окажись поблизости от всплывающего отсека сторонний наблюдатель, он, не задумываясь, подтвердил бы — по части прыжков из воды гномья жестянка даст фору любым китам.

Пока мы летели, я успел подумать — нам с Брендой, похоже, не очень везет с гномьими изобретениями. Точнее, с теми из них, которые берутся за нашу транспортировку. Воздушный корабль, подводный корабль... пока лишь «Принцессе Иллике», хоть и изрядно потрепанной штормом, все же удалось доставить семейство Ханко к цели. Или это сказалось отсутствие Малыша Уина?

Потом мы начали падать.

Замок Джахор.

— Что ты там говорил про случайности?

— Но, монсеньор...

— Гнейс, еще одна такая случайность, и я... нет, пожалуй, я сам ничего с тобой делать не буду. А вот наш добрый доктор Лиммеле...

— Монсеньор!

Несмотря на охвативший его ужас, вампир все же успел подумать, что, оставайся он человеком, уславшему пол кабинета роскошному персидскому ковру угрожала бы сейчас серьезная опасность... и этого Хозяин ему точно бы не простил.

— Это и в самом деле была чистейшая случайность! Вам же известно, насколько ограниченны наши возможности слежения за глубоководными объектами! И потом, ведь нужда в кеджаа уже отпала!

— Только это тебя и спасает, — буркнул сидящий в кресле.

ГЛАВА 10

Где-то в Тихом океане, эскадренный плот военно-морского флота Ее Величества Королевы Гавайских островов Лилиукалани 1 «Гордость Гномов» (бывший спасательный отсек субмарины «Сын Локи»), Бренда Ханко.

Научиться играть на гитаре оказалось намного проще, чем я предполагала. Старая как мир истина — половина успеха в том, с каким настроем ты берешься за дело.