Чтение 14–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

— Ладно, вдруг да взойдет и на такой каменистой почве. Мне не так уж и жалко. Я добрый.

Он посмотрел с любопытством.

— Насколько?

— Когда идет такое добро, — сообщил я, — как вот я, то все зло пугливо прячется!

— Гм... я вижу, какое вы добро, сэр Светлый.

Сэр Растер подошел, плечи раздвинул и придирчиво всматривался в Саксона. Одинакового роста и веса, даже похожи, только лицо сэра Растера как будто высечено из каменной глыбы, а Саксон вылеплен из глины. Правда, теми же грубыми руками, когда работу делает хоть и мастер, но стремится избежать мелочной отделки. Мол, голова с глазами, носом и ртом есть, чего еще, теперь вот туловище, две руки и две ноги.

Если на лице Растера остались следы зубила, то лицо Саксона сохранило отпечатки пальцев в мокрой глине: надбровные дуги закругленные, нос, как будто свеча, полежавшая на солнце, губы полные, мясистые, вылепленные грубо и просто, даже морщины не резкие, как у Растера, а тоже закругленные, словно старые валы, которые сглаживают дожди и ветры.

Доспехи на нем кожаные, хотя я не сомневаюсь, что есть и металлические, однако без нужды Саксон предпочитает их не надевать, сибарит. Да и зачем таскать на себе железо начальнику охраны замка, если вся жизнь проходит по эту сторону стен, где пока что тихо и безопасно.

— Прекрасный у вас замок, — сказал я поспешно, — и все часовые в хорошей форме. Каждый на месте, а что лучше говорит о работе начальника замкового гарнизона?

Растер хмыкнул скептически, но задираться не стал, раз уж я так дружелюбен, а Саксон пробормотал польщенно:

— Я просто выполняю свою работу.

— Хорошо выполняете, — заверил я.

— Так заведено, — ответил он все еще с неловкостью человека, не привыкшего к похвалам. — Издавна...

— Только лучники у вас что-то, — сказал я брезгливо, — как-то... хиловато...

Он спросил с иронией:

— А что не так?

— Да все не так, — ответил я твердо. — И лук не так держат, и руки кривые, и ноги волосатые...

Лучники уставились на меня, я видел по румяным крестьянским мордам, с какой натугой силятся понять мои мудрые замечания сеньора, а Саксон предложил суховато:

— Если вам есть что сказать, сэр... Светлый, скажите моим лучникам. Пусть услышат высокое слово мудрого... стрелка.

Последнее произнес уже с нескрываемой иронией. Я важно повернулся к лучникам и сказал строго:

— Каждый должен попадать со ста шагов в бегущую белку!.. Без этого вы не лучники. И еще — не старайтесь стрелять одними руками. Всем телом на лук, всем телом!.. Вы задействовали только предплечье, а надо, чтобы бедро работало не меньше. Еще помните, у вас лук, а не арбалет... Это из арбалета бьете в упор, во всяком случае — прямо, а из лука чаще всего бьем по дуге, поняли?

Они кивали, но глаза смеются, как же, знатный лорд, который и лука никогда в руках не держал, берется их учить тому, к чему приучены с колыбели. Только один, самый младший, спросил почтительно:

— Это когда обстреливать тех, кто засел за стенами?

— И тех, — согласился я, — но еще чаще приходится стрелять в укрывшихся за щитами. Кто-то пусть стреляет в упор, а самые сильные должны запустить стрелы под облака! Тогда они обрушатся сверху с такой силой, что пробьют даже кожаные доспехи. Да что там кожаные, иной раз и железные протыкают, будто холстину.

Саксон кашлянул, прерывая мои нравоучения, спросил дипломатично:

— Сэр Светлый, как вам показался замок? Не слишком старым?

— А он старый? — спросил я. — Мне он показался совсем новым. Ну, так лет пятьдесят-сто, не больше...

— Верно, — согласился Саксон. — Но поставили на руинах прежнего. А тот, прежний, на руинах предыдущего...

Сэр Саксон, пыхтя, сел на огромное бревно с очищенной корой, на нем поместится человек тридцать в ряд, похлопал ладонью рядом, приглашая присоседиться, я сказал примирительно:

— А я слышал, что здесь жили раньше де Птегоны.

Саксон возразил:

— Де Птегоны — это тоже Бражеллены. Только другие.

— Это как?

Саксон сел, вздохнул.

— Пресеклась ветвь де Птегонов, дальних родственников Бражелленов, и, чтобы сохранить знаменитый род, император позволил этой ветви Бражелленов стать де Птегонами...

Я чувствовал, что и меня интересует родословная убиенного барона де Бражеллена, это на его землях начинается подготовка к мятежу. Саксон, видя наше внимание, горделиво рассказал, что имя Бражелленов упоминается еще трижды в хрониках загадочного Титмара, хотя Титмар жил на пять веков позже, но пишет о семействе Бражелленов как о древнем рыцарском роде, славном как на поле битвы, так и в общении с коронованными особами. Словом, род Бражелленов издавна владеет обширными землями, а если они и переходили из рук в руки в результате войн или набегов, то опять же оставались в пределах одного разросшегося рода.

Наконец барон Гувер, дед погибшего барона де Бражеллена, сумел сосредоточить в своих руках все земли предков, это не говоря уже о том, что с женитьбой на благородной леди Беатрисе из очень древнего рода его внук приобрел еще и владения по ту сторону реки. Вообще-то карту земель барона де Бражеллена нарисовать никто бы не рискнул: они составлены из отдельных владений на всем протяжении от Перевала и до реки Выркла. Они и потом то оставались в руках барона, то ускользали, либо обретая независимость, либо присоединяясь к землям другого властелина, но отец барона всякий раз возвращал их либо посылкой войска, либо женил или умело выдавал замуж дочерей.

Так что сейчас владения погибшего барона де Бражеллена простираются... и он снова начал рассказывать с гордостью и похвальбой, но я наконец-то уловил и тщательно упрятанную тревогу. Саксон, как верный служака, радуется, что служит такому знатному и могущественному господину, а теперь уже госпоже, но не дурак же, понимает, что ей одной не удержать все это. Отберет либо король, либо жадные соседи, у которых помимо алчности есть еще и хорошо обученные войска.

Сэр Растер потер щеку.

— Не успею выехать за ворота, как кто-нибудь из здешних женихов уже поведет ее под венец!

Саксон вздохнул.

— Хорошо бы.

— Хорошо? — переспросил я с интересом. Он вздохнул еще тяжелее.

— Надеюсь, что хорошо.

— А что плохо?

— Госпожа слишком уж привыкла за эти годы решать все сама.

Сэр Растер изумился.

— Как? А я думал, барон погиб всего месяца три-четыре тому...

— Верно, — согласился Саксон, — но барон появлялся в замке раз в году, а то и реже. Когда такие владения, то все время где-то мятеж, где-то новая шайка разбойников, где-то сосед оттяпал пару деревенек... А сколько приходится носиться из конца в конец, истребляя троллей и огров, что неизвестно откуда и берутся? А конные варвары из степи — их сдерживать все труднее, барон там на границе постоянно строил укрепления, готовил войска... Нет, леди Беатриса со всем огромным хозяйством управлялась сама. И даже с вассалами разбиралась сама.

— Ничего, — сказал сэр Растер беспечно, — новый муж возьмет на себя ее заботы. А ей можно будет заняться вышиванием.

Саксон хмыкнул, но смолчал. Я вспомнил живое лицо леди Беатрисы, ее удивительные фиолетовые глаза, полные ума и силы, ее острые реплики... Я меньше, чем Саксон, знаю ее, но и мне трудно представить такую за вышивкой.

Я поднялся, с наслаждением потянулся.

— С вашего разрешения, — сказал я Саксону, — пройдусь по замку. Если вы не против...

Он отмахнулся.

— Почему бы я был против? Кухня вот там за амбаром, две-три служанки всегда крутятся... Еще есть свободные для этих дел и охочие в прачечной...

— Учту, — ответил я бодро.

Они поулыбались вслед, мол, дело молодое, поел и выпил, теперь точно надо кого-то под себя подгрести, сила требует выхода, а я прошел в самом деле амбар, кухню, свернул за угол, надо донжон обойти весь и все высмотреть, может, и пригодится, кто заранее скажет, каким путем придется драпать...

На заднем дворе остановился, немного удивленный, уже не тем, что увидел, а что вроде бы ожидал нечто другое. Сад, прелестный сад, очень милый, чувствуются заботливые женские руки. Если что-то и делают служанки, то это прополка или рыхление, а само устройство сада, умело расположенные клумбы, сочетания цветов... это наверняка дело рук леди Беатрисы.

Я представил себе, как она протыкает пальцем ямки во влажной земле, бросает по семечку и каплет воды, вдруг захотелось и самому опуститься на колени и потрогать эти мелкие и неяркие цветы пальцами.

— Эй-эй, — сказал я себе предостерегающе, — Саксон прав, надо поскорее навестить служанок. Особенно охочих до этого дела. А то слишком уж разогрелся, самец...

За кустами роз что-то шелохнулось. Я быстро подошел, на меня чуточку испуганно смотрит снизу вверх девчушка в нарядном платье, хорошенькая, чистенькая, с большими ярко-синими глазами. Руки у нее перепачканы землей, она торопливо спрятала их за спину.

— Привет, — сказал я как можно дружелюбнее, — это ты заботишься о таком прекрасном саде?

— Его мама сажала, — сообщила она тихонько. — А я только играю...

— Играть — это хорошо, — успокоил я. — Тебя как зовут?

— Франсуаза...

— Привет, Франсуаза. Меня зовут Светлым. Просто Светлым. А во что ты играешь?

Она ответила смущенно:

— Я домик жучкам делаю.

— Здорово, — похвалил я. — Из тебя вырастет настоящая леди, хозяйка большого замка. Ты уже сейчас учишься управлять простолюдинами!

Она сказала жалобно:

— Но они меня совсем не слушаются! А я им такие хорошенькие домики строю...

— Может быть, — предположил я, — они тебя не поняли? Или ты не поняла, что им нужно? Давай, расскажи, как ты все делаешь, а я, может быть, помогу.

Она посмотрела недоверчиво.

— Правда? Надо мной все смеются. Говорят, что я должна учиться вышивать. Я вышиваю умею, но не люблю.

Я улыбнулся ей.

— Я вот тоже великий воин, но не люблю драться. Показывай свои домики...

— Это не мои, — поправила она, — это уже жучковы...

— Но на правах ленд-лиза, — уточнил я. — Ты же раздаешь лены и остаешься лендлордом? Вот, значит, и дальше тебе приходится заботиться.

Она показала составленный из кирпичей и обложенный красивыми ракушками маленький домик, обстоятельно рассказывала, как собранные туда глупые жучки тут же разбегаются. Я посмотрел по сторонам и объяснил, что они не глупые, а осторожные: вон близко норка черных муравьев, они злые и воинственные, нападут и утащат всех жучков на прокорм своим личинкам. Зато в своих норах жучки могут прятаться, забивать выходы земляными пробками, а то и отбиваться, когда знают, что никто не схватит сзади или за ноги.

Она слушала, озадаченная, я видел, что перед нею раскрывается целый мир, спросила испуганно:

— Так что делать? Муравьевчиков не перебьешь, их много... а их я тоже люблю...

— Давай думать, — предложил я, — как им жить, если и не в дружбе, то хотя бы в ненападении.

Минут двадцать я выкладывал ей все, что знал о жуках, о муравьях, о вариантах симбиоза, она слушала, как мне показалось, отупело, наконец я предложил:

— А может, тебе все-таки лучше попросить няню, чтобы рассказывала сказки? Я в детстве обожал сказки.

Она замотала головой так, что едва не оторвались уши.

— Фи, сказки — скучные. И одинаковые.

— Да, — признал я, — сказки чересчур похожи. А про жучков... не скучно?

Она замахала маленькими ручками, как пудель, выпрашивающий конфету.

— Нет, это же волшебно!

— Гм, ну ладно...

Еще с полчаса я выкладывал ей все, что помнил из биологии, в том числе и то, как растения и насекомые приспособились друг к другу, попробовал учить ловить шмелей, здесь вся хитрость в том, что сидящего на цветке шмеля нужно накрыть ладонями и осторожно снять, заключив в такой домик. Шмель никогда не укусит, если не сжимать, если у него остается шанс выбраться.

Малышка настолько раздиралась между ужасом и жаждой взять в ладони огромного страшного шмеля, что я разрешил и даже проследил, как медленно-медленно накрывала розовыми ладошками мохнатого и толстого, как медвежонок, желтого в толстых полосках монстра с прозрачными крылышками.

Закусив губу, она сняла его с цветка, замерла, потом в испуге зашептала:

— Он вырывается!.. Он сейчас убежит!

— Только не сжимай, — сказал я строго. — Только не сжимай!

Розовые пальчики медленно раздвигались, между средним и безымянным показалась толстая голова. Шмель пыхтел и ломился на свободу. Слабые пальчики не могли его удержать, он упирался всеми лапами, кряхтел, сопел, наконец вылез весь и, лягнув на прощание розовые пальчики, подпрыгнул и унесся, натужно жужжа.

Малышка смотрела вслед зачарованно.

— Я сумела... Я не побоялась!

— А он страшный, — согласился я. — Большой и страшный.

— И сильный, — сказала она гордо. — Если бы не такой сильный, я бы его удержала.

— Следующего удержишь, — пообещал я.

Из-за угла дома выскочила, пыхтя, как паровой двигатель, одна из благородных девиц, кокетливо стрельнула в меня глазками, но тут же всплеснула руками.

— Милая леди, вас мама обыскалась!.. Вам где она велела быть?

— Там мне скучно, — заявила малышка. — Ладно, иду!

Она обернулась ко мне, розовая ладошка скользнула в мою ладонь.

— Спасибо! Я расскажу маме, что я умею ловить шмелей!

— Только не это, — взмолился я. — Она ж меня убьет!

Малышка подумала и пообещала серьезно:

— Тогда не скажу.

Глава 4

Девица увела малышку, я обогнул замок, еще раз посмотрел на часовню и наконец вышел во двор, где Саксон все еще муштрует новобранцев. Двор, как цветник: все рыцари одевают слуг в свои цвета, стараясь перещеголять яркостью, и, когда те вот так носятся, как сейчас, часто и бестолково, изображая неслыханное усердие, в глазах рябит, как в калейдоскопе.

Из подвала вышел, пятясь, массивный человек, повернулся, ну конечно же сэр Растер, бережно прижимает к груди наполненный кожаный бурдюк.

Он помахал рукой Саксону, тот отмахнулся, однако Растер решительно направился к нему, прокричал издали, что просто обязан поделиться таким богатством. И если сэр Светлый откажется к нему присоединиться, он расценит это как величайшее оскорбление и немедленно вызовет на поединок, прямо здесь и прямо тут...

Я нехотя подошел, а из донжона выбежал огромными прыжками Пес, в пасти блестящее, вроде небольшого тюленя с обвисшими ластами. Подбежал к нам и, положив добычу, посмотрел на меня с вопросом в глазах.

Я озадаченно присвистнул, если и есть где черти, то именно такие: пародия на худого человека ростом с табуретку, крылья кожистые, морда злобно вытянутая, с ощеренной пастью, клыки, на лысой голове короткие, но острые рожки.

Сэр Растер озадаченно ахнул:

— Горгулья!.. У вас еще водятся?

— Да, — пробормотал Саксон, он в великом удивлении переводил взгляд с удавленной горгульи на Пса и обратно. — Жили в развалинах старого замка. Потом, понятно... Но как, не понимаю, как эта собака смогла...

Я сказал уязвленно:

— Моя собака слона удавит!

— Но не горгулью, — ответил Саксон решительно, — во-первых, сейчас еще день...

— Да-да, — согласился сэр Растер. — Это да. Но я слышал, что они и днем могут... если на них никто не смотрит.

— Брехня, — сказал Саксон так же решительно. — Все равно что думать, будто стол и стулья танцуют за нашими спинами. Нет, это другое... А что, не понятно.

— Надо выпить, — сказал сэр Растер решительно. — Или хотя бы горло промочить!

— Это можно, — согласился Саксон. — Но только, сэр Растер, вы из бочек втулки не того, не надо! А то при всех вольностях, что допускает хозяйка, винные подвалы должны быть... гм... на крепких замках.

— Это само собой, — заверил Растер. — Хорошее вино — только для застолий. А я взял молодого винца, чтобы в такой жаркий день я и мои друзья могли промочить горло. Угощайтесь!

Он, не отрывая взгляда от горгульи, передал бурдюк в руки Саксона, тот принял, тоже не сводя с нее глаз. Я вертел головой, ничего не понял, на всякий случай обнял Пса и почесал за ушами, все-таки не хозяйских гусей подавил и не кошек, хотя кошек, конечно, можно, но только если хозяева не видят.

Саксон наконец, видя мое недоумение, начал объяснять, что на крыше замка издавна живут мелкие горгульи. Днем спят, превратившись в каменные изваяния, ночью оживают и носятся по окрестностям, охотясь на мышей и крыс. Раньше, говорят, водились и покрупнее, ловили даже зайцев, а то и на овец нападали, но измельчали. Если так пойдет, то лет через сто-двести будут охотиться разве что на жуков и кузнечиков. А жаль, крупные горгульи со зловеще горящими багровым глазами — хорошее украшение фасада крыши.

Сэр Растер носком сапога перевернул худое тело, горгулья распласталась на спине, крылья в размахе тянут метра на полтора-два.

— Не такая уж и мелкая, — сообщил он. — Зайца точно унесет. А если постарается, то и барана.

Саксон покачал головой.

— Это не наша.

— Из леса?

— Или с болот, — ответил Саксон встревоженно.

— А местные ее приняли? — усомнился сэр Растер. — Насколько помню, они чужих гоняют. Да и не живут даже на болотах... Это же горгулья! Что я, горгулий не видел?

— В нашем болоте живут, — сказал Саксон хмуро. — Покойный барон хорошо почистил окрестности, даже в ближайшем лесу теперь можно собирать хворост, грибы и ягоды. Вот только до Лунных Болот руки все никак не доходили. Да в дальней части леса, что за речкой, остались места, куда лучше не соваться. Что там, не понятно, но люди либо исчезают, либо возвращаются постаревшими настолько, что просто страшно... И ни одного дня не помнят.

— Горгульи оттуда?

— Я ж говорю, с Лунных Болот. Там в самой середке развалины старой крепости, их почти сровняло, но уцелели подвалы, где и селятся эти твари.

Они заговорили мирно и деловито, обсуждая, почему эти монстры то ведут себя тихо, то вдруг их вываливается из леса такая стая, что крестьяне, что всегда легко отбивались, а то и сами ходили в лес погонять чудовищ и добыть шкуру на сапоги, бегут в замок за помощью. И не всегда эти монстры — тролли или гоблины. Дважды появлялись не виданные в этих краях огры, а однажды край пережил нашествие гигантских муравьев. К счастью, муравьи двигались к только им ведомой цели, прошли широкой полосой, пожирая все, что не успело убежать, а потом где-то исчезли. Поговаривали, что, когда дорогу перегородила река, они попробовали форсировать ее, как обычно, но это была кислотная река, и от муравьев ничего не осталось.

Во двор вышла, отряхивая ладони, Рина, прищурилась в нашу сторону. Саксон тут же крикнул:

— Эй, конопатая!.. Бегом сюда.

Девчушка повернулась и пошла к нам, не бегом, но и не медленно, чтобы не слишком рассердить грозного начальника замкового гарнизона. Я невольно залюбовался умением держать ситуацию на грани: Саксон готов был взорваться и наорать, но девчушка на ходу улыбнулась ему мило и томно:

— Вот я. Прибежала со всех ног!

Он рыкнул:

— Комнату для сэра Светлого уже приготовили?

— Заканчивают убирать, — сообщила она.

— Где?