– Джонсон Бар-Маттай, – представился раззолоченный, протягивая руку, густо унизанную перстнями и кольцами. – Просто Джонсон, а то язык сломаете. Мое почтение, мистер Вейланд. И позвольте вам представить господина Либермана.
– Ах, тот самый Либерман?
– Тот самый, прошу любить и жаловать...
Меня едва не затошнило вновь от этого обмена любезностями. К счастью, Вейланд, верный себе, мигом перевел разговор в деловое русло.
– Давайте начистоту, полковник, – сказал Вейланд. – То, что учудили ваши подчиненные, не лезет ни в какие ворота. Городу нанесен материальный и моральный ущерб, жизнь сотен людей была под угрозой. Посмотрите хотя бы на лейтенанта, в каком он виде – не стыдно вам? Но я, как глава попечительского совета, готов закрыть глаза на устроенный тут бардак. Другой разговор – моя личная собственность. Я убедительно прошу ОВС прекратить всякие посягательства на мое имущество.
Джонсон выразительно глянул на меня через плечо Вейланда. Я в ответ показал средний палец. Вейланд, обернувшись, заметил мой жест и довольно хмыкнул.
– Как раз к этим двоим, полковник, нет претензий. Напротив, Айвена и Вильяма стоило бы поощрить. Город озаботится этим, но и вы подумайте... Так как насчет моего барахла? Оставьте его в покое по-хорошему.
– А с каких пор оно ваше?
– С тех пор, как найдено на моей земле.
Джонсон посмотрел на Либермана. Тот сделал большие глаза.
– Год назад я откупил у города это болото, – сообщил Вейланд. Не удержался и добавил: – Мокрое и вонючее. Оно все равно никому не было нужно. А для меня это память о любимом дедушке.
Не знаю, сочинил ли он про деда, но я готов был побиться об заклад на «тэшку», что Вейланд купил болото сутки назад, если не пару часов.
– Дедушка полжизни гнил на торфоразработках. Старенький, немощный, изъеденный язвами, он нянчил меня и рассказывал о нелегкой доле пролетария, – издевался Вейланд. – Эти вечерние беседы под прохудившейся крышей нашего бедного дома, при тусклом свете керосиновой лампы... Блин, чего-то я заврался. В общем, именно дедуля убедил меня, что надо поступать в университет. Я всем обязан ему. И вот, в знак признательности, купил болото. Думаю отгрохать там скромный мемориал.
– Мистер Вейланд, – сказал Джонсон. – У меня нет слов. И поклонился в пояс.
– Спасибо, тронут. Перевести на английский? – предложил Вейланд. – У города вы свою хреновину оттягали бы. У меня не получится.
– Кстати, где сейчас объект?
– Сара уехала покататься. Знаете Сару?
– На каком основании? – встрепенулся Либерман.
– На основании доверенности, которую я вручил ее матери, как опекуну девочки. Там указано, что Сара назначается пожизненным смотрителем этой хре... объекта. И имеет право им распоряжаться.
– Она слишком молода, чтобы управлять транспортным средством!
– Либерман, – сказал Джонсон. – Заткнись. Сходи вон к галоше, оцени ущерб и найди виноватого. Намекаю: этот звездозвон Мастерс давно нарывается.
Адвокат обиженно хрюкнул и укатился.
– Лейтенант, и вы, мисс... Рад был познакомиться.
Лейтенант и Кларисса сделали четкий уставной поворот кругом и удалились за дом. Кларисса помахала Билли, тот послал ей воздушный поцелуй.
– И здесь успел... – буркнул Джонсон, от которого не спрячешься. – Значит, мистер Вейланд... По-моему, все нормально. Если вы не против, я тут побуду немного. Минут через пятнадцать на город свалится несколько спецслужб, вы же не хотите с ними разбираться, верно? Си-Эн-Эн я уже завернул и этих заверну. Небольшая, так сказать, услуга в благодарность за понимание и сотрудничество. Теперь насчет Сары. ОВС не будет чинить ей никаких препятствий, напротив, мы готовы защищать ее. В обмен на совместную исследовательскую работу. Уверяю, ей самой будет интересно.
Вейланд посмотрел в небо.
– Думаете, она вернется, полковник?
– Надеюсь. Я мечтал о таком всю жизнь – что мне еще остается, кроме надежды? И не зовите меня полковником. Просто Джонсон. Кстати, «Курьерская Служба Джонсона Б.» всегда к вашим услугам.
– Чего-то вы погрустнели, Джонсон.
– Устал. Было несколько трудных дней. До свидания, мистер Вейланд. Клянусь, больше проблем не будет.
– Ребят наградите, – напомнил Вейланд и утопал к своему перекошенному «корвету».
– Обойдутся, – сказал Джонсон, когда Вейланд отошел подальше. – Денежка счет любит, Он поднялся на крыльцо. Мы с Билли не встали ему навстречу.
– Значит, ты и ты. Пока отдыхайте, а в понедельник жду обоих в офисе. И не вляпайтесь тут снова. Мало ли, что еще у Вейланда из болота всплывет.
Странно, но стойкое желание оттаскать Джонсона за бороду куда-то подевалось.
– Я, кажется, машину убил, – сказал я.
– Совсем ты никакой, Ванья. Посмотри, цела твоя машина. И почему меня это не удивляет, а?.. Вполне рабочая «тэшка», правда, разряженная почти в ноль и без аварийной «дыхалки», насколько я могу разглядеть... Вот галошу ты уделал насмерть. И истребители. Хорошо, что они не у нас на балансе. Тебя, Ванья, надо на производство отправить. Вместо сварочного робота. Билли! Смотрю, ты потерял свой любимый Всевидящий Камень? Ладно, я сегодня добрый. Приедешь в офис, пороешься у меня в коллекции, может, какой-нибудь осколок заинтересуется тобой. А что это за охренительная красотка была? Ну, в полицейской форме? Вы мне тут не переженитесь случаем, ребята?
– Полковник Бар-Маттай, – сказал Билли. – Разрешите обратиться. Капитан Мбабете. Вы почему нам приказ отдали устно, а подтверждение не прислали?
Взревело, зарокотало, грохнуло. Синий «корвет», обдирая борт, вытолкал себя из ямы, заложил крутой вираж – а у нас заложило уши – и рванул вверх.
– Силен дед, – оценил Джонсон, провожая «корвет» взглядом. – Хм-м, так о чем ты, Билли? Что за приказ? Надо посмотреть, не помню. Чего-то ты путаешь, Билли. Какой еще приказ...
– То есть мы в резерве?
– Да все в резерве! Я в резерве, ты в резерве...
– Тогда соси бензин, Джонсон!!! Коленвал тебе в задницу! И галлон отстоя в рот! И канадского енота, десятью грузовиками перееханного, гнилого, тухлого – на воротник!
– Фу-у... – Джонсон помахал рукой перед лицом. – Ты на работу выйдешь в понедельник?
– Да-а, хлоп твою железку, да!
– Зачем, Джонсон? – спросил я. – Ответь: для чего тебе понадобилась эта безумная гонка? И какого черта ты стравил нас с Мастерсом?
Джонсон уставился на меня синими глазами, похлопал длинными ресницами и сказал:
– Ты действительно совсем никакой, Ванья. Надо тебе отдохнуть. Все дело в девочках. В маленьких девочках. Ты принимаешь их слишком близко к сердцу. Наверное, это нереализованное отцовство мучает тебя, Ванья. Ничего, сам родишь – осознаешь!
Он повернулся и направился к «грифону».
Билли встал.
– Пойду в город, что ли, – буркнул он, разминая колени. – Пешочком. Заберу машину со стоянки, душ приму, к Клариссе загляну, спрошу, как дела... Знаешь, Ванья, насчет «стравил» – ты зря. Джонсон просто нас поторопил. Вряд ли он думал, что Мастерс устроит тут локальный конфликт.
– Угу, он просто хотел выпихнуть Сару с Земли немедленно и любой ценой. И накрепко привязать девочку к нам с тобой. Мы же ее защитники. А это... – я обвел рукой поле побоища, – так, издержки, да? Он все рассчитал. Он даже на болоте побывал и метку на пне оставил. Чтобы там сошлись линии нескольких судеб, и кого-то из нас возле пня заглючило! И мы поверили в уникальность своей миссии! Умненький Джонсон! Но вот эту бойню здесь я ему не прощу. Могли погибнуть люди. В огромном количестве. И мы с тобой. И Кларисса чудом не схлопотала пулю от охраны. Ответь, Билли, черный маг без хреновины – оно все того стоило?!
– Ваня! – раздалось в дверях. – Ты устал. Иди спать. Я постелила. Или хочешь сначала поесть?
Билли почесал в затылке.
– Наша миссия действительно была уникальная, хлоп твою железку, – сказал он. – И я надеюсь, что дело того стоило. А ты это... отдыхай. И хватит мучить себя вопросами, на которые нет ответов. Миссис Сэйер, до свидания, я появлюсь завтра.
– Давайте пораньше, – сказала Вера. – Если Ваня сможет водить машину, уедем отсюда еще до обеда. Нам здесь больше нечего делать. А Сара, когда вернется, сразу увидит, где мы живем. Я права, Ваня?
Она присела на корточки рядом с креслом и уткнулась лбом мне в щеку.
Билли набрал воздуха в грудь, но я его опередил.
– Соси бензин! – сказал я.
Как многие взрослые мужчины. Билли сентиментален, но старательно прячет это. Защитная реакция у него простецкая – он ёрничает. И способен ляпнуть что-нибудь вроде: «Тили-тили-тесто, жених и невеста!».
А я этого терпеть не могу.