Чтение 14–й страницы книги ~Несущий ночь~

Уриэль шумно втянул в себя воздух, все же остальные в страхе отступили назад. Барзано тоже сделал глубокий вдох и закрыл глаза, а Уриэль испытал какое-то странное чувство, словно через его тело вдруг пропустили сильный электрический заряд. Книга вздымалась в такт дыханию Барзано, и рука Уриэля невольно потянулась к пистолету. Колдовство!
Барзано жестом приказал Уриэлю не двигаться и покачал головой:
— Нет, капитан. Я прошу духа, находящегося в книге, поделиться с нами частью заключенных в ней знаний.
— Духа, находящегося в книге? — прошептал Уриэль.
— Да. Надеюсь, вы слышали выражение «знание — сила», не так ли? Надеюсь, вы не думали, что это лишь пустые слова? Знание действительно обладает силой.
Видя, как книга пульсирует, словно бьющееся сердце, Уриэль одними губами произнес слова защитной молитвы. Внезапно он осознал, что существует один-единственный способ, которым Барзано мог, как он выразился, упрашивать духа книги.
— Вы псайкер?
— В некотором роде, — признался Барзано. Слова давались ему с трудом, брови инквизитора сошлись у переносицы. — Я обладаю эмпатическими способностями — могу улавливать сильные чувства и эмоции.
При словах Барзано книга внезапно словно разбухла, и ее страницы зашелестели, будто их вдруг коснулось дуновение ветра, а еще через секунду они замелькали так быстро, что человеческий глаз был не в силах уловить их движение. А еще через несколько секунд книга неожиданно успокоилась, ее пожелтевшие от времени страницы неподвижно застыли.
Расслабившись, Барзано открыл глаза, Уриэль заметил на его лбу капли пота. Из носа инквизитора потекла тоненькая струйка крови, но он быстро вытер ее платком и склонился над страницами, раскрывшимися перед ним.
Уриэль, Пазаниус, Шонаи и Кортео нерешительно приблизились к столу.
Поначалу Уриэль не мог понять, что он видит перед собой: страницы были исчерканы какой-то безумной рукой, сотни слов наезжали друг на друга, закручиваясь в замысловатые узлы и пересекаясь под самыми разными углами.
— Что это? — выдавила Шонаи.
— Это — кое-что из написанного еретиком Кортесвейном.
— А кто это?
— Кортесвейн принадлежал к Адептус Механи-кус. Он странствовал по галактике, побывав на археологических раскопках во многих мирах. Искал работающие системы СНК. В итоге сошел с ума.
Уриэль знал о непрестанных поисках систем Стандартного Набора Конструкций, которые вели Адептус Механикус. Вся имперская технология своими корнями уходила к нескольким драгоценным фрагментам систем СНК, которые оставались в руках Адептус Механикус. Даже самые туманные слухи о существовании СНК побуждали целые флоты разведчиков отправляться на поиски этого бесценного сокровища.
После короткой паузы Барзано продолжил:
— Кортесвейн оказался единственным уцелевшим после экспедиции, отправившейся на мертвую планету, название которой давно утрачено. Целью экспедиции был СНК. Кто-то или что-то тогда напало на Кортесвейна и его людей, сам он позже утверждал, что его забросило в мир, находившийся за пределами этой галактики. Существо, похитившее техножреца, обладало невообразимым могуществом, и Кортесвейн назвал его богом.
— Богом? — прошептала Шонаи.
— Да, богом. Он заявлял, что видел подлинное лицо Бога-Машины. Не приходится и говорить, что все эти речи не добавили ему популярности в определенных кругах Адептус Механикус, которые обвинили техножреца в богохульстве. Это породило раскол в их рядах, последствия которого Адептус Механикус ощущает до сих пор. Не прошло и года после той злосчастной экспедиции, как Кортесвейн исчез с Селетота, где проповедовал свое вероучение.
— Что с ним случилось? — спросил Уриэль.
Барзано пожал плечами:
— Не знаю. Вероятно, его противники похитили или убили его. Но кое-что из написанного им уцелело. Немного — лишь то, что удалось вывезти его приверженцам.
— Что же это значит? Я почти ничего не могу разобрать, — сказала Шонаи, надевая очки.
— На этих страницах Кортесвейн пишет о судне, которое, по его словам, он видел, — объяснил Барзано, указывая на едва различимые каракули в углу страницы.
Пальцы инквизитора прошлись по очертаниям полумесяца с криво нарисованной пирамидой посредине.
Уриэль прищурился, стараясь прочесть слова, нацарапанные на пергаменте под рисунком. Одни и те же слова повторялись многократно, они были написаны под разными углами, перекрывая друг друга и сплетаясь в немыслимые фигуры.
Ультрамарин обратил взгляд к наиболее разборчивой части текста, смахивающей на паутину, и, медленно сложив слова в одно предложение, потом второе и третье, беззвучно, одними губами произнес их.
В конце концов он понял значение этих каракуль, и у него зашевелились волосы на затылке, когда он осознал, что уже слышал их прежде — с обожженных губ человека, находившегося на грани смерти.
_Несущий_Ночь._
Барзано бросил на Уриэля острый, как меч, взгляд, и это напомнило Ультрамарину, что инквизитор обладал способностью улавливать чужие чувства.

— Уриэль, — медленно произнес Барзано, — эти слова вам о чем-нибудь говорят?
Уриэль кивнул:
— Да. Уцелевший на Каэрнусе IV человек по имени Гедрик сказал их мне за несколько мгновений перед смертью.
— Что он сказал? Быстро! — прошептал Барзано, и шепот его, словно огонь, обжег всех находившихся в комнате.
— Он сказал, что Смерть Миров и Несущий Ночь ожидают рождения в галактике и что решение будет за мной — который из них, или оба, войдут в наш мир. Вы понимаете, что он имел в виду?
— Нет, — ответил Барзано, пожалуй слишком быстро, чтобы Уриэль поверил в откровенность инквизитора, — не понимаю. Что еще он сказал?
— Ничего. Вскоре после этого он умер, — признался Уриэль и указал на рисунок полумесяца в книге. — Итак, Несущий Ночь — это корабль иной цивилизации. На что он способен?
— Он способен на многое: он может уничтожать звезды, лишать их энергии, не оставляя ничего живого в звездной системе. Теперь вы понимаете?
Уриэль кивнул:
— Тогда мы должны найти его раньше, чем эль-дары.
— Согласен. Мы также должны выяснить, с кем они сотрудничают здесь, на Павонисе, — добавил Барзано, расхаживая по комнате со сцепленными за спиной руками.
— Предводитель эльдаров в пылу сражения произнес имя, возможно, это и есть имя его сообщника.

При этих словах капитана Барзано застыл на месте и повернулся к Уриэлю с выражением недоверия на лице.
— Он упомянул имя? — прошептал Барзано. — Какое? Быстро!
— Я не уверен, что это имя. Это было одно из их отвратительных чуждых слов, оно звучало как ка… _карзак,_или что-то в этом роде.
Нахмурившись, Барзано бросил взгляд на Шонаи:
— Это имя для вас что-нибудь значит? Не один ли это из здешних картелей?
— Нет. Если б это было так, я бы знала.
— Капитан Вентрис, — произнес вдруг молчавший все это время Лортуэн Перджед, — а не могло ли слово, которое вы услышали, звучать как _кайерзак?_
Уриэль закрыл глаза, вспоминая воина с лицом мертвеца в мельчайших подробностях и стараясь припомнить звуки, которые тот проскрежетал.
— Да, эксперт Перджед. Полагаю, что это именно оно.
Бросившись к своему помощнику, Барзано опустился перед ним на колени и крепко обхватил за плечи. Лицо инквизитора горело от возбуждения.
— Лортуэн, ты знаешь, что означает это слово? Это имя?
Перджед покачал головой:
— Это не имя, скорее обращение. Оно, конечно, эльдарского происхождения и используется для обозначения того, кого следует чтить.
Барзано разжал руки, сжимавшие плечи Перджеда, и поднялся, совершенно сбитый с толку.
— Хоть это и полезная информация, но она не приближает нас к разгадке. Мы не знаем, с кем работают эльдары.
— Напротив, Арио, мы знаем достаточно. Теперь я с почти полной уверенностью готов назвать имя того, кого мы ищем.
— Да? Объясни, Лортуэн. У нас нет времени на долгие разговоры, поэтому говори безо всех своих длинных предисловий.
— Слово _кайерзак_дословно означает «почитаемый», но в своих работах Ласко Пайр рассказывает о том, как палачи темных эльдаров, существа, которых он называл гомункулусами, говорили ему, что он должен высоко ценить честь, которой удостоен: его телу причинена самая совершенная боль, какую они только могут себе вообразить.
Уриэль и Барзано постепенно начали понимать, к чему клонит Перджед, а тот тем временем продолжил:
— Видите ли, темные эльдары извратили это слово, используя его для обозначения тех, кому была оказана честь опробовать на себе их искусство пыток.
Сжав кулаки, Шонаи первой произнесла имя:
— Казимир де Валтос.
Организованный в укрепленном бункере восточного крыла дворца командный пункт орбитальной обороны занимался слежением за воздушным и космическим пространством вокруг Павониса. Этот командный пункт был полностью автономным — с резервными источниками энергии и независимой подстанцией. Все это давало возможность защищать Павонис без подключения к внешним сетям на протяжении целого года.
Второй техник Лютрисия Виджеон следила за приборами пульта контроля, осматривая пространство вокруг Павониса — нет ли нарушителей.
Ее командир, Даниил Воренс, расположился за командной консолью спиной к ней и был всецело поглощен показаниями приборов.
Заметив слабый сигнал на экране одного из локаторов, Лютрисия записала время его появления в вахтенный журнал. Должно быть, это корабль, он слишком велик, чтобы быть чем-нибудь другим. Лютрисия проверила график полетов, приколотый рядом с дисплеем, — ожидалось ли в секторе прохождение какого-либо космического судна. В графике об этом ничего не сообщалось, и Виджеон нажала несколько клавиш, сделав изображение на дисплее более четким.
Ничего похожего она раньше не видела: изящный длинный клиновидный нос и нечто смахивающее на высокие паруса. Что за дьявольщина?
Изображение корабля величественно проплывало по дисплею, очертания его были нечеткими, и Лютрисия попыталась зафиксировать его форму. В конце концов объект попал в фокус, и тут на плечо девушки опустилась тяжелая рука. Лютрисия вздрогнула от неожиданности, обернулась и увидела мрачный взгляд Даниила Воренса.
— Сэр, я заметила этот сигнал в… — начала было она.
— Я знаю об этом, Виджеон. Все должным образом было внесено в журнал. Я лично разрешил этот полет, — сказал Воренс, выключая ее дисплей.
— Да, я понимаю. Но не следует ли отразить это в ежедневном рапорте?
— Нет, Виджеон! — прошипел Воренс, наклоняясь к уху девушки и до боли стискивая ее плечо. — Этого корабля здесь не было, и ты не видела его на своем дисплее. Поняла?
Виджеон ничего не поняла, но не собиралась говорить об этом Воренсу.
Какая ей разница?
Кивнув, она вновь включила свой дисплей и перешла к обозрению другого сектора пространства.
Очевидно, Воренс ожидал этот корабль.
«Громовой Ястреб» с Ультрамаринами приземлился в сельском поместье Казимира де Валтоса у подножия Оусен Хиллз, почти в семидесяти пяти километрах к западу от Врат Брэндона.
— Всем на выход! — скомандовал Уриэль, первым выпрыгивая из брюха шаттла с болтером на изготовку.
В свете низкого вечернего солнца поместье де Валтоса выглядело очень красиво. Прямо перед Космическими Десантниками стоял огромный дом с множеством пристроек и флигелей, перед его парадным подъездом ожидали пассажиров две черные кареты. Ультрамарины выстроились в три шеренги, а шаттл тем временем, опалив землю столбом пламени, с воем взмыл в небо.
Уриэль жестами направил отделение Дардино налево, а Венасуса — направо, а сам повел отделение Пазаниуса к главному входу.
Парадная дверь была открыта, и Уриэль вихрем влетел в вестибюль с полом в шашечку. Последовавших его примеру Ультрамаринов капитан направлял резкими взмахами кулака. Показав таким образом, что Пазаниус и двое других Десантников должны следовать за ним, он бросился вверх по лестнице, его болтер хищно ходил из стороны в сторону в поисках цели.
Верхняя площадка лестницы оказалась пуста, и длинный, устланный ковром коридор тянулся от нее влево и вправо.
Коридор, ведущий направо, через несколько метров поворачивал на девяносто градусов, а противоположный ему упирался в тяжелую дубовую дверь. Что-то говорило Уриэлю, что этот дом покинут, но его многолетний опыт старого солдата не позволял капитану воспринимать все предчувствия иначе как призыв к максимальной концентрации сил, внимания и воли.
Уриэль и Пазаниус со всеми предосторожностями пошли по коридору, ни на секунду не сводя болтеров с двери. Генетически усиленные чувства капитана не могли уловить в комнате за дверями никаких признаков движения. Единственное, что заставляло почуять неладное, был запах. Слабый, почти неощутимый, но он беспокоил Уриэля.
Выбив дверь из косяков одним мощным ударом, капитан Ультрамаринов, пригнувшись, влетел в комнату, Пазаниус — за ним, поводя болтерами из угла в угол. Приняв во внимание размеры этого здания, сержант на этот раз решил воспользоваться болте-ром, предпочтя его любимому огнемету. Позади себя Уриэль слышал, как Ультрамарины сносят двери и обыскивают комнату за комнатой.
Зловоние, которое ударило Уриэлю в нос прямо с порога, поразило его, но то, что он увидел на кровати в углу комнаты, заставило его покачнуться.
Некогда это было человеческим существом, но почти все признаки его принадлежности к людскому роду были содраны со скелета лезвиями, пилами, иглами и пламенем. Золотой ореол волос обрамлял голову трупа, а лицо являло собой жуткую маску смерти. Глаза были вырезаны из глазниц окровавленными осколками разбитого зеркала, которые теперь хрустели под ногами.
При виде всего этого Уриэль преисполнился ярости:
— О Жиллиман!
Пазаниус опустил свой болтер, также ошеломленный ужасным видом мертвой женщины.
— Именем Императора, кто мог сотворить такое?!
У Вентриса не было ответа.
Несмотря на то что от женщины практически ничего не осталось, Уриэль Вентрис опознал останки Соланы Верген и мысленно вписал ее имя в список тех людей, за которых он будет мстить Казимиру де Валтосу. Жестоко мстить.
Сержант Венасус осторожно вел свое отделение по нижнему этажу дома предателя. Здесь было значительно холоднее, чем на улице. Имплантаты сержанта зафиксировали падение температуры на четырнадцать градусов.
До сих пор людям Венасуса никого не удалось обнаружить, но сержант не терял надежду отыскать в ближайшее время хоть кого-нибудь из врагов. Трое его людей погибло на корабле чужаков, и за их смерть должно быть заплачено кровью.
Каменный коридор привел Ультрамаринов к железной двери, запертой на висячий замок, и Венасус, не теряя времени, выбил ее ударом ноги. Сержант влетел в помещение, его люди последовали за ним. Комната была погружена во тьму, но для зрения Ультрамарина то был всего лишь полумрак.
Слева от себя он заметил блеск металла. В тот же миг из темноты на сержанта прыгнул ухмыляющийся череп. Развернув болтер в его сторону, Венасус открыл огонь.
Уриэль услышал с верхней площадки грохот стрельбы и не раздумывая помчался вниз по лестнице. Кровь закипела в его жилах в предвкушении встречи с врагами, которой он в этот момент жаждал больше всего на свете, — сердце и разум Уриэля желали немедленной мести.
Добравшись до того места, откуда несколько секунд назад доносились звуки пальбы, он увидел, что сейчас ему не удастся никому отомстить. Коридор был пуст, а стены его поблескивали капельками влаги.
Сержант Венасус стоял в дверном проеме, ведущем в темную комнату.
— Кто стрелял? — задал вопрос Уриэль.
— Ложная тревога, капитан. Я вошел первым и, увидев нечто, принял это за цель и открыл огонь. Но я ошибся.
— Назначь себе десять дней поста и молитвы, чтобы впредь тебе ничего не казалось. И стрелять надо метко.
— Есть, капитан.
— Так во что же ты стрелял, сержант? Венасус помолчал, подбирая слова:
— Я не уверен, но это было что-то вроде металлического скелета. Не знаю, что это такое.
Сержант отошел в сторону, пропуская Уриэля и Пазаниуса в комнату. Единственный светильник робко мигнул и залил своими слабыми лучами это маленькое помещение, отдаленно смахивавшее на мастерскую какого-то безумного механика. Выкрашенные в черный цвет колченогие скамейки были завалены всевозможными инструментами, о назначении которых можно было только догадываться. В одном из углов комнаты лежали разбитые останки того, во что стрелял сержант Венасус. Как он и сказал, это нечто напоминало металлический скелет, его некогда блестящая поверхность была покрыта пятнами зеленой патины, а конечности вывернуты под неестественными углами.
Другой скелет из такого же металла лежал, прислоненный к скамейке, пучки проводов тянулись из ребер на его груди к рядам желтых батарей с красными трафаретными надписями. Панели на, если так можно выразиться, теле и голове скелета были подняты, и Уриэль заглянул во мрак его нелепой анатомии. То, что было головой этого металлического чучела, напоминало череп — в нем мертвенно зияли глазные впадины, а рот перекосила беззубая ухмылка, но даже в самой конструкции этого монстра было что-то жутко чуждое, словно его создатель соорудил это только ради того, чтобы поглумиться над совершенством человеческого тела.
Металлическое тело вызвало у Уриэля отвращение, хотя он и не смог бы объяснить почему. Возможно, дело было в отталкивающей враждебности, которая исходила от его лишенных какого бы то ни было человеческого выражения черт. Может быть, в сходстве металла, из которого был сделан монстр, с металлом, обнаруженным Ультрамаринами на Каэрнусе IV.
— Во имя всего святого, что же это такое? — спросил Пазаниус, стоя за спиной Уриэля.
Капитан покачал головой:
— Не имею ни малейшего понятия, друг мой. Может, это была команда того корабля, о котором говорил Барзано.
Пазаниус жестом указал на скелет на скамейке:
— Думаешь, он мертв?
Подойдя к металлическому монстру, Уриэль рывком выдернул провода из груди и черепа скелета. — Теперь — да, — с уверенностью сказал он.
Когда Уриэль приближался к последней двери, индикаторы в визоре шлема показывали постепенное падение температуры, и, когда Ультрамарин вплотную приблизился к ржавому дверному проему, его охватило дурное предчувствие.
Дверь не была заперта, узкая полоска мерцающего света окаймляла раму. Из-за двери вырывались в коридор тонкие-тонкие струйки конденсирующегося воздуха.
Уриэль Вентрис оглянулся. Пазаниус, Венасус и шестеро Ультрамаринов стояли в готовности взять комнату приступом по первой его команде. Остальные Ультрамарины перерывали дом сверху донизу в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы указать на место нынешнего пребывания Казимира де Валтоса.
Кивнув Пазаниусу, Уриэль нанес мощный удар ботинком по двери. Она с грохотом упала внутрь, Пазаниус ворвался в комнату, а следом за ним Венасус. Уриэль влетел третьим, прикрывая опасную для первых двоих зону, а за ним — и остальные Десантники.
Вентрис первым услышал позвякивание цепей и тихие стоны, доносящиеся из центра комнаты. Усовершенствованную систему восприятия Космодесантника раздражал постоянно мигающий свет, и Уриэль активировал освещение, вмонтированное в доспехи. Остальные Ультрамарины последовали его примеру, и их взору предстало кошмарное зрелище.
В центре комнаты, представляющей в плане восьмиугольник, на залитом спекшейся кровью столе лежал большой человеческий скелет, а то, что прежде покрывало его, висело над ним.
Куски срезанной плоти свисали с потолка на десятках мясницких крюков, каждый из которых был тщательно вывешен так, что плоть, висящая на них, повторяла очертания тела, которым некогда являлась. Словно замороженные в стазис-поле через миллисекунду после того, как его тело испытало какой-то внутренний взрыв, плоть и органы Тарина Хонана парили над его скелетом, связанные друг с другом влажными сухожилиями и пульсирующими кровеносными сосудами.
— О душа Императора! — прошептал Уриэль, объятый беспредельным ужасом.
Голова Хонана являла собой расчлененную на мелкие кусочки плоть. И что самое страшное — плоть живую. Уриэль видел, как трясутся обвислые щеки Хонана, как подрагивает его заплывший жиром мозг, над которым поднимается легкий пар. Все это было расчленено на мельчайшие части, но части все еще живого человеческого тела!…
Капитан Вентрис видел, как глазные яблоки Хонана вращаются в стальных зажимах, словно в глазницах, и видят последние мучительные мгновения своей жизни. Вентрис в ужасе отвернулся от этого зрелища и мысленно препроводил измученную душу Тарина Хонана к Императору.
Два куска жирной плоти, некогда бывшие губами Хонана, беззвучно двигались вверх и вниз, словно марионетки в жутком анатомическом театре, подвластные мановениям пальцев невидимого кукловода. Медленно вращающийся кусок мяса, в котором находились лишенные век глаза, задрожал, и пораженный Уриэль увидел, как они уставились на него, и с губ Тарина Хонана вновь слетел тихий стон.
По мертвенно-бледным щекам Хонана катились кровавые слезы, а его гортань — невероятно! — сотряс слабый страдальческий стон, отозвавшийся болью в сердцах Ультрамаринов. Уриэлю хотелось помочь несчастному, но он понимал, что спасти его он не в силах, это не сможет сделать ни один врач. В глазах Хонана застыла жуткая, отчаянная мольба, а его губы продолжали кривиться в героической попытке заговорить.
Уриэль приблизился к разобранному, словно детский конструктор, человеку, силясь скрыть свой ужас перед этим изуверством.
— Что ты пытаешься сказать? — прошептал он, не уверенный в том, что эта мозаика из кусков плоти может слышать, не говоря уж о том, чтобы понимать его.
Звуки, издаваемые Хонаном, сложились в два слова, и Уриэль понял, чего хочет от него этот человек.
— _Убей_меня…_
Кивнув, Уриэль поднял болтер, наведя его на голову Тарина Хонана. Губы Хонана еще шевелились в попытке составить какие-то слова, но вскоре их движения прекратились и Тарин Хонан закрыл глаза. На этот раз навсегда.
Прошептав молитву по мученику, капитан Вентрис нажал на спусковой крючок. Болтерный огонь подарил наконец забвение изувеченному главе картеля.
Душившая Уриэля ярость выплеснулась наружу. Он стрелял из своего болтера, не переставая, очередями, и этот яростный огонь согревал его душу, которая соприкоснулась с воистину леденящим ужасом. Остальные Ультрамарины последовали его примеру, опустошая свои магазины в урагане огня, искромсавшего восьмиугольную комнату, испещрившего стены огромными дырами, снесшего стойки с орудиями пытки и полностью уничтожившего все следы преступления против человечности. И несчастной, глупой жертвы безумных планов Казимира де Валтоса. Ультрамарины верили — последней жертвы.
Когда дым пальбы рассеялся, когда Уриэль почувствовал, что вновь способен дышать нормально, только тогда он опустил оружие. Беззвучное прощание Хонана эхом отдавалось в его душе: _«Благодарю_тебя»._
Что с того, что на этот раз ублюдок улизнул?
Не важно. Рано или поздно они настигнут его.
— Сообщите инквизитору Барзано о том, что здесь произошло, и скажите, что мы возвращаемся во дворец, — отдал приказ капитан Вентрис. Резко развернувшись на каблуках, он вышел из растерзанной сотнями выстрелов комнаты.
Казимир де Валтос откинулся на кожаном сиденье своего наземного авто. Машина отличалась необычным для Павониса дизайном, но, поскольку наступило время перемен, именно такой дизайн сейчас был более всего уместен.
Де Валтос вновь вспомнил беспомощное лицо Со-ланы Верген, когда он показывал ей содержимое своего черного кожаного чемоданчика. Он наслаждался каждым воплем и каждым жалобным всхлипыванием этой девушки, он млел от восторга, когда она умоляла сохранить ей жизнь, не осознавая, что подписала себе смертный приговор еще тогда, когда приняла его приглашение на обед. Де Валтос сожалел лишь, что у неге не было возможности до конца пронаблюдать, как Хирург работает над жирным Хонаном.
Да, Солана Берген была самим совершенством. Ее смерть на некоторое время удержит демонов, которые не давали Казимиру думать ни о чем, кроме крови и смерти. Но он не мог не понимать, что совсем скоро эти демоны вернутся вновь и ему опять придется утолять их жажду чьей-то кровью.
Выйдя из состояния задумчивости, Казимир поднял взгляд на остальных пассажиров авто, испытывая непривычное для себя желание поделиться хорошим настроением.
Напротив него сидел, сложив руки на коленях, Хирург. Он скользил взглядом по телу де Валтоса, словно раздумывая над тем, каким способом того правильнее препарировать. Де Валтос про себя усмехнулся, перехватив этот взгляд. Он слишком хорошо помнил, насколько болезненной оказалась последняя процедура очищения его испорченных внутренних органов и обновления отравленной кровеносной системы.
В эту игру могли играть только двое: он и Хирург. Но сейчас Казимир де Валтос думал о другом. Он вспоминал вопли сотни с лишним жертв, на которых он практиковался в своем мастерстве. Вскоре они с Хирургом поменяются ролями, когда он овладеет Несущим Ночь. Спящий Хозяин одарит своего слугу бессмертием, которого Казимир так жаждет, и эти выскочки чужаки поймут, у кого истинная власть.