Чтение 14–й страницы книги ~Операция "У Лукоморья"~

- Куда? - хлестнул окрик капитана. - Снимать только по моему приказу. Будешь нашим секретным оружием. Хочешь в нашу команду?
- Хочу, - не задумываясь, согласился Лихо.
- Возьмем. - На этот раз Илья решил обойтись без игр в демократию. Чебурашка! Банька в посаде имеется?
- А как же? - удивился Чебурашка.
- Соловей! Натаскаешь воды. Саламандра! Баньку раскочегарь пожарче. Будем драить это чучело. Чтоб блестело и сверкало. Да и самим нам теперь помыться не мешает.
- Зачем? - охнул Лихо.
- А затем, что сила твоя не в струпьях да болячках, а в глазе твоем бедовом. И быстренько! Чтоб до возвращения Горыныча все готово было. А то до заката нам еще к Яге, да и обратно вертать надобно. На стрелки опаздывать нельзя. Не так поймут. Уважать перестанут.
13
А тем временем на берегу суверенного болота Трус, Балбес и Бывалый развили бурную деятельность. Трус занимался заготовкой сырья, Балбес и Бывалый - его обработкой. Балбес держал за ушки большую ржавую кастрюлю. Бывалый пытался выколотить в нее мед из сот, ударяя ими по краю емкости. Соты ломались. Мед не выскакивал. Из чащи послышался визг, треск ветвей, и на поляну выскочил Трус, прижимавший к груди очередную порцию сырья. За ним, басовито гудя, летел солидных размеров пчелиный рой. С размаху шмякнув добычу в кастрюлю, Трус в красивом прыжке преодолел последние метры и скрылся в родном болоте. Балбес от неожиданности выронил кастрюлю, которая благополучно финишировала на копыте Бывалого. Бывалый выронил соты и запрыгал на одной ноге.
- Держи кастрюлю! - завопил он, и тут черная туча накрыла их, на мгновение сделав похожими на двух толстеньких рогатых медвежат. Заорав благим матом, Балбес и Бывалый кубарем скатились с берега и погрузились в топь.
Через несколько минут коричневая вода заколыхалась, и над водой появились козлиные рога и их обладатели.
- Никогда не думал, что работа бортника такая трудная, - прошептал Балбес, опасливо косясь на клубящийся над кастрюлей рой.
- И опасная, - проблеял Трус.
- Надо что-то делать, братаны. - Бывалый строго посмотрел на Труса и Балбеса.
- Может, водичкой? - Балбес брызнул в сторону берега болотной жижей и тут же схлопотал по рогам.
- Я те брызну! - Бывалый поднес кулак к пятачку Балбеса. - Качество продукта испортишь! Есть еще предложения?
Трус открыл рот, но предложение внести не успел. Под треск вывороченных с корнем деревьев на берег вылетел взмыленный Горыныч, резко затормозил, вытянул свои длинные шеи и вывернул содержимое своего желудка на кастрюлю, одним махом похоронив ее вместе с роем.
- Успели, - облегченно вздохнула Центральная.
- А что, раньше нельзя было? - сердито спросила Левая.
- Папа сказал - сюда, значит - сюда! - грозно рявкнула Центральная.
- Ну, раз папа сказал... - Правая согласно закивала.
Потрясенные черти вылезли из болота и застыли в скорбных позах перед пахучей кучей.
- Во! - обрадовалась Левая. - На ловца и зверь бежит. Слышь, братва, папа в посад зовет.
- Зачем? - не в силах оторвать глаз от места захоронения своих надежд, спросил Бывалый. В глазах его стояли слезы.
- Пахан стрелку забил, - оскалила зубы Правая. - Совсем оборзел Череп. На папу наезжает. Мы ща всех своих в кучу сгребаем. Так че папе-то передать, к ночи будете?
- Будем, - траурным голосом прошелестел Трус.
- Говорил же тебе держи кастрюлю! - простонал Бывалый и со всей силы треснул Балбеса по лбу. Балбес огорчился, встал на четвереньки и, нацелив крутые рога на шефа, ринулся в атаку. Назревающий конфликт вовремя загасила Правая, поймав разобиженного Балбеса за хвост и вздернув его вверх.
- Мужики, так цивилизованная братва вопросы не решает, - укорила драчунов Центральная.
- А как она их решает? - сердито пропыхтел Балбес, извиваясь в воздухе в попытке дотянуться до челюсти Правой.
- В суд надо подать, - пояснила Левая.
- Чего? - выпучил глаза Бывалый.
- В суд! - повторила Правая. - Глухой, что ли? - Челюсти ее при этом разжались, и Балбес полетел вниз. К счастью, рога у него были крепкие, а земля на краю болота достаточно мягкая.
- Какой еще суд? - Балбес уперся руками и копытами в землю и с натугой вытянул увязшие в болотистой почве рога.
- У нас теперь в посаде свой суд имеется, - объяснила Центральная. Ежели, скажем, кто-нибудь кому-нибудь по рогам даст, то ему надо сразу денежек побольше хватать и в суд бежать.
- А зачем бежать? - недоуменно спросил Бывалый.
- А чтобы тот, кому он по рогам дал, его не догнал или, что еще хуже, не обогнал, - доходчиво растолковала Левая, - а уж ежели обгонит да еще, чего доброго, денежек больше его принесет все! Пиши пропало!
- Ну а денежки-то зачем? - Балбеса тоже заинтересовало это нововведение.
- Ну, это тебе потом в суде отдельно растолкуют, - уклончиво сказала Правая.
- Ша, братва, кончай базар! Дел по горло, - строго скомандовала Центральная. - Короче, до заката чтоб в посаде были!
Горыныч развернулся, чуть не сметя хвостом чертей туда, откуда они вылезли, и, взяв короткий разбег, взмыл в воздух.
- А выпить у вас там чего есть? - крикнул вдогонку Балбес.
- Этого добра у нас навалом! - донесся до него удаляющийся крик.
- Стой! Стой! - заголосили черти, но было уже поздно. На этот раз Балбесу досталось между глаз.
Шеф бил прицельно, стараясь не зацепить рога.
- Что ж ты раньше молчал?! - рычал Бывалый. - Теперь пешком в такую даль топать придется.

- Пока дойдем, - вторил ему Трус, - они все вылакают. Один Горыныч чего стоит. Эх, Балбес он и есть Балбес!
- Ну, ежели бегом, может, все-то не успеют, чуток останется. - Балбес задумчиво посмотрел на своих сограждан из суверенного болота. Сограждане переглянулись и, ни слова больше не говоря, кинулись вслед за Горынычем. Балбес, злорадно усмехаясь, торопливо нырнул в воду. Через минуту он вылез обратно, на ходу старательно пряча что-то в набедренную повязку, и припустился вдогонку по пропаханной Горынычем просеке. Благо дорожку от посада он проложил им прямую, как линейка. Черти спешили на стрелку.
- Папа, а может, мы его сначала испытаем? - Чебурашка был явно недоволен нарушением сложившейся традиции.
- Профессионалов берем вне конкурса, - сердито буркнул Илья. - Тащи квас. Люблю парок на квасном духе.
- Папа, а чем топить будем? - высунулась из каменки Саламандра.
- Тобой. Может, протрезвеешь хоть чуть-чуть. Кончай базар. За работу!
И работа закипела. Видя, что шеф не в духе, команда старалась на совесть. Не прошло и получаса, как все было готово. Илья в банном деле был большой мастак. Любил он попариться с крутым жаром, обжигающим паром. Чебурашка и Соловей азартно хлестали плотно сбитое, мускулистое тело капитана березовыми вениками. Никита Авдеевич веника удержать не мог, а потому обрабатывал "папу" крыльями. Лихо, впервые в жизни оказавшийся в парилке, съежился в уголке и нервно вздрагивал при каждом ударе. По жалкому, худенькому телу тек липкий пот, смывая с болезного вековую грязь. Илья ухал, томно постанывал и только успевал переворачиваться на широком полке с боку на бок.
- Хорош, - удовлетворенно простонал он, скатившись на пол. - А ну валите на мое место.
Команда дружно полезла на полок. Плеснув на каменку жбанок квасу, Илья подхватил сразу два веника и начал веером нагонять жар на своих соратников по борьбе с "паханом".
- Ую-ю-ю-юй! - заголосил Лихо. "Народный целитель" не рискнул подняться наверх, но волна пара настигла его и внизу.
- Терпи, казак, атаманом будешь, - весело подбодрил его капитан, настроение которого поднималось с каждым взмахом веника. - Сейчас с ними закончу и займусь тобой персонально.
"Народный целитель" радостно простонал что-то в ответ и пополз к выходу. Слинять он не успел. Никита Авдеевич, Соловей и Чебурашка, не выдержав яростной атаки березовых прутьев, скатились вниз и выскочили в предбанник.
- Одежонку там простирните, - напутствовал их Илья, засмеялся при виде семенящего на четвереньках к двери Лиха и ударами веника изменил направление его движения.
Одуревший от жара "целитель" не успел опомниться, как оказался на полке. И пошла потеха. С уханьем и кряканьем Илья впечатывал березовые ветки в тощее тело "целителя". Лихо тоненько верещал и даже пытался отбрыкиваться. Видя, что клиент дозрел, капитан напоследок подхватил бадейку с ледяной водой, с размаху окатил тщедушное, порозовевшее тело бедолаги и сразу понял, что малость погорячился. Лихо подскочил как ошпаренный. Очки отлетели в сторону, и бревенчатые стены бани угрожающе заскрипели.
- Спасайся кто может! - раздался за дверью панический голос Чебурашки.
- А кто не может? - жалобно проблеял "целитель".
Илья подхватил очки на лету, сгреб в охапку Лихо, ударом ноги вышиб дверь и ринулся наружу.
- Что ж там такое творится-то? - Медведица переминалась с лапы на лапу, напряженно вглядывалась в даль, пытаясь разглядеть, что там еще затеял ее нареченный.
- Баньку, что ли, топят? - недоуменно пожала плечами рысь. - С утра пораньше... что это на них нашло?
- Догадалась, - радостно зацокала Малашка, - это они на смертный бой готовятся. Сейчас рубахи чистые наденут...
- Малахольная, - ощутимо ткнула в бок подругу Парашка, - какие рубахи...
- Ой, - пискнула Малашка, испуганно косясь на Василису.
- Вон отсюда, вертихвостки! - яростно мяукнула рысь. Белки двумя рыжими молниями взлетели на вершину сосны.
- Оставь их, мамка, - горестно прорычала медведица, - правы они. Последняя ночь впереди. Самая страшная. Сам Кощей на них пойдет. Вот и готовятся богатыри наши, как по русскому обычаю положено...
Пламя, взметнувшееся над посадом в том месте, где должна быть банька, оборвало монолог безутешной Василисы. Около осевшего строения замелькали чьи-то голые фигурки.
- Что-то я на них рубах не заметил, - ехидно проблеял бородатый козел, стоящий рядом.
- Тьфу, срамота! - сердито сплюнула рысь.
- Ты бы, Жан де Рябой, захлопнул рот, - утробно прорычала Василиса. А то я третий день одними ягодками питаюсь, как бы не оскоромиться! Пока сила Кощеева на посад наседает, ты больше травку щиплешь да защитников наших срамотишь! Самого-то до конца баталии в посад и калачом не заманишь.
- Не боярское это дело - горницу прибирать.
- А с ворогом воевать? Тоже не боярское?
- Как воевать в таком виде прикажете? Ни сабельку в копытах, ни меч вострый не удержишь!
- А Никита Авдеевич? А домовой наш? У тебя хоть рога на лбу, а у них, окромя клюва и шпор, да черпака кухонного, никакого оружия нет. Однако сдержали натиск чудища поганого. Вторую ночь выстояли, а бог даст, и третью продержатся. Уйди с глаз моих долой!
Посрамленный Жан де Рябье поспешил ретироваться.
- Что же там все-таки творится? - прикусила от нетерпения губу медведица.
- Давай мы на разведку сбегаем? - свесилась с ветки Малашка.
- Мы мигом! - Глаза Парашки маслено блестели.
- Я вам сбегаю, бесстыжие! Сама схожу, - решилась Матрена.
- Ой, одеваются! - разочарованно пискнула Парашка.
- Ой, Горыныч летит! - испуганно пискнула Малашка.
- Нет, мамка, никуда ты не пойдешь, - вздохнула Василиса. - Не ровен час, опять бой зачнется. Ежели с тобой что... я себе этого не прощу.
- Воды! - Чебурашка чуть не плача сбивал пламя со вспыхнувших бревен. - Посад спалим!
Илья с Соловьем-разбойником носились между колодцем и развалинами баньки с ведрами. Виновница переполоха сидела в сковородке, с удовольствием взирая на дело лап своих. Когда с Лиха слетели очки, панический вопль Чебурашки заставил ее выпрыгнуть из печки. Путь отступления лежал через рухнувшую кровлю и стены.
- А говорили, топить нечем, - наивно укорила она Илью.
Капитан молча погрозил ей кулаком. Скоро очаг возгорания был потушен. Илья облегченно вздохнул и только тут заметил, что вся его команда имеет довольно импозантный вид.
- А одежка наша? - испуганно вопросил он.
Соловей молча протянул ему драную, всю в подпалинах гимнастерку, которой он только что тушил огонь.
- А остальное?
Соловей виновато кивнул на развалины.
- Ну нет! Вы как хотите, а я в таком виде к Яге не полечу! решительно сказал Илья. - Она хоть старушка и древняя, но все равно женщина. Вдруг прельстится...
- Папа, не сумлевайся! Неужто мы в посаде добрую одежу на тебя не найдем? - тряхнул гребешком Никита Авдеевич.
- А на меня? - робко спросил Соловей.
- Всех оденем, - успокоил Чебурашка и зашнырял по кладовым, гремя ключами.
Вскоре команду Ильи было не узнать. Лихо, Соловей и сам капитан красовались в белых расписных рубахах до колен, перехваченных в талии алыми кушаками. Кушаки повязали не так просто. Они поддерживали портки из добротного зеленого сукна, заправленные в красные сафьяновые сапоги.
- Лепота, - завистливо вздохнул воевода, - витязи как на подбор. - Он грустно посмотрел на свои перья.
- Посторонись! - второй раз за этот день прозвучала команда сверху.
- Наконец-то, - облегченно вздохнул Илья, как только Горыныч спустился на землю. - Грузим подарки - и к Яге! Чертей нашел? Ждать их к ночи?
Головы дружно кивнули в ответ:
- Папа, давай по стопочке на дорожку...
- Никаких стопочек!
- Мы ж не долетим, - огорчилась Центральная.
- Если нахрюкаемся - не долетим. Это ты точно сказала. - Илья сочувственно посмотрел на дракона. - Ладно, доставишь к Яге в целости и сохранности, хлопнете по стопке. Лихо! Остаешься здесь за коменданта. Как кто посторонний появится, очки долой и залпом пли! Грузимся!
Сборы были недолгими. Бадейку с Мурзиком прикрепили к спине Горыныча, закрепив ее веревками. Ведра плотно закрывались крышками, заливались растопленным воском и водружались на дракона. Пользуясь тем, что капитан отвлекся, давая последние инструкции Лиху, "стопочек" наготовили столько, что Илья только плюнул с досады, но менять ничего не стал. Время было дорого. Саламандру запихали в кастрюлю и закрепили ее в хвостовой части дракона. Все, за исключением Лиха, вскарабкались на Горыныча.
- Взлет! - последовала лаконичная команда. Горыныч взмахнул крыльями. - Я вас по дороге одной песенке обучу, чтоб лететь веселее было.
Перегруженный Горыныч с трудом преодолел силы земного притяжения. Так до конца и не протрезвевшая, несмотря на терапию Лиха Одноглазого, команда Ильи полетела вербовать новых рекрутов в растущую не по дням, а по часам армию.
14
- Ну-ка, повернись, сзади подровнять нужно.
- Может, хватит, Ген? Корзина уже почти доверху... - Медведь умоляюще посмотрел на зелененького домового, деловито щелкающего большими садовыми ножницами.
- Почти, да не совсем. И потом, тебе перед Машей не стыдно будет таким лохматым щеголять? Глянь, какая у тебя невеста красивая. Цени, модельная стрижка называется.
Миша посмотрел на невесту и застонал. Маша, держа в вытянутой лапе маленькое ручное зеркальце, пыталась рассмотреть свою спину обалдело выпученными глазами. Модельная стрижка домового превратила ее в этакого толстого гигантского пуделя.
- Я что, такой же буду?
- Нет, еще красивей, - успокоил Гена, - я тебе баки попышнее оставлю. Вот теперь другое дело. - Домовой подхватил наполнившуюся корзину и потащил ее в избушку на курьих ножках. - На сегодня свободны, - крикнул он через плечо. - Передайте папе, чтобы завтра серых прислал. Волчья шерсть кончается.
Медведи облегченно вздохнули и рванули в сторону леса, окружавшего полянку с трех сторон.
- Ну ее к лешему, эту безопасность, - рыкнула на бегу Маша. Охотников здесь, конечно, нет, но это еще не повод последнюю шкуру с нас драть.
- Надо из этого леса когти рвать, - мрачно согласился Миша.
- Так куда ж теперь? - огорченно рявкнула Маша. - Засмеют ведь. Подождем до зимы, пока шерсть отрастет.
Гигантские пудели скрылись за деревьями.
Гена пристроил корзину в углу избушки, кинул взгляд на веретено, тяжело вздохнул и, махнув рукой, двинулся к столу. Последнее увлечение Яги прибавило ему забот.
- Работа не волк, в лес не убежит, - пробормотал он. - Пока чаю не напьюсь, никакой пряжи, пусть Ягуся хоть на уши встанет.
Приняв такое решение, Гена наполнил пузатую чашку ароматным чаем и на грохот в печной трубе даже головы не повернул. Только снова вздохнул и потянулся к ватрушке. В печи кто-то заворочался и принялся колотить в печную заслонку.
- Лети назад и зайди через дверь, как положено. - Гена вытянул зеленые губы, свернул их трубочкой и осторожно подул на чай.
- Гена, поимей совесть! - вздохнул невидимый собеседник. - Можно подумать, ты не знаешь, что уважающая себя ведьма признает только одну дверь - печную трубу!
- А уважающий себя домовой не позволит хозяевам пачкать пол сажей. Гена невозмутимо отхлебнул из чашки. - Вкусно, - причмокнул он от удовольствия.
- Я его, можно сказать, из болота за уши вытащила, - послышалось сердитое бормотание в печи, - из грязи в князи, так сказать, а он... - В печи опять завозились, труба загрохотала.
- Тоже мне честь великая, - фыркнул Гена и строго добавил: - Ноги у порога вытри!
Снаружи послышалось шарканье, дверь открылась, и в избушку вошла всклокоченная старуха в грязной, вымазанной сажей одежде. В руках ведьма держала не менее всклокоченную и грязную метлу с прилипшей к ней соломенной трухой.
- Опять крышу зацепила, - вздохнул Гена, - а ремонтировать кто будет? Сколько раз говорил - черепицей крыть надо! И метлу сюда приволокла. Что, за порогом оставить нельзя?
- А сопрут? - воинственно вопросила ведьма.
- Кто, медведи? Очень она им нужна. А человеческим духом вокруг версты на три не пахнет. Всех распугала. - Гена наконец соизволил повернуться к Яге. - За порог эту грязь!
- Это не грязь, а мой конь боевой! - решительно заявила Яга, вскочила на метлу и, сделав пару лихих виражей по горнице, подлетела к печке.
- Тогда место ему в стойле, - флегматично хмыкнул домовой.
- Вот его стойло! - отрезала ведьма, пристраивая метлу за печку, и задернула шторку.
- Чистая работа, - одобрил домовой, оглядывая пол. - Ни одной угольной крошки не оставила.
- Опыт. Более трехсот лет летного стажа что-то да значат... - За шторкой послышалась возня и звяканье рукомойника. Баба Яга готовилась к трапезе.
- И так каждый день. И зачем тебе это? - недоуменно протянул Гена.
- Ностальгия. Тебе этого не понять, зелененький ты мой. Нет в тебе романтики! Ты у меня прагматик до мозга костей.
- Ностальгия, - фыркнул домовой, - атавизм это, а не ностальгия. А от твоей романтики у меня все руки в волдырях. Каждый день ворох стирки. Хоть бы дождь пошел, что ли!
Из-за печки послышался смех.
- На нелетную погоду не рассчитывай. Метеопрогноз для тебя неутешителен. Еще седмицы три жара продержится.
Шторка распахнулась. Грязной, всклокоченной старухи как не бывало. Ягу было не узнать. Чистый, опрятный сарафан, из-под кокошника на голове виднелись тщательно причесанные волосы, на ногах красные сафьяновые сапожки.
- Ну и как я смотрюсь? - кокетливо поинтересовалась Яга.
- На носу горбинку в другую сторону вправить, и хоть сейчас под венец, - хрюкнул Гена.
Гена утрировал. Нос у Яги был нормальный, и небольшая горбинка на нем внешности ей не портила. Просто по утрам он всегда был не в духе, если накануне ему приходилось мяукать.
- Нет, Гена, выше лакея тебе в этой жизни не подняться. В приличном доме и в лакеи не возьмут. Дальше кухни не пустят.
- Здесь же пустили.