оформим документы и уедем куда-нибудь за границу...Я согласна на любое
место, хоть в Сахару, только бы не здесь...
чем не отказывал. Ему и самому не хотелось идти в опостылевший дом.
рисковал жизнью...
террорист.
к поверженной картине.
наверное, застрелился бы...
Арефьев обнял Злату за плечи и они медленно пошли по лестнице наверх.
раздался телефонный звонок. Без знаков препинания и пауз, пьяным голосом,
Расколов проговорил:
крупно повезло, но запомни -- реванш за мной. Я тебя обстругаю и сделаю
симпатичного Буратино. А если будешь плохо себя вести, распилю на циркулярке
и брошу в печку крематория...
десять минут спустя после разговора с Расколовым, позвонил Шедов и сказал,
что дела на фондовой бирже как будто налаживаются. Арефьев не стал ему
рассказывать о ночном происшествии и даже сама мысль о возвращении к нему
была противна.
глянцевой обложке и открыл на 120-й странице. Прочитал им же самым
подчеркнутые слова: "Теперь я думаю так: все смертны, для смерти нет
закона". Захлопнув книгу, задумался -- а стоит ли упираться, когда все с
такой очевидностью говорит, насколько тщетны все его усилия удержаться на
плаву?
проспиртованной ваты, и, закатав рукав, воткнул в мышцу иглу. Осторожно
надавил на стерженек и, прикрыв веки, стал ждать отступления телесной и
душевной боли...
Глава восьмая
свинца -- столь нестерпимая боль опоясала его спину. Но постепенно она стала
смещаться к правому боку, его затошнило и одновременно ему показалось, что
происходит непроизвольное мочеиспускание.
туалете ему показалось, что из него истекает раскаленный поток битого
стекла. С невероятной болью из него вылилось несколько капель крови и гноя.
Злате, что собирается переговорить со своим врачом. Она все поняла и,
примерно, через сорок минут с доктором Камчадаловым они переступили порог
офиса. Злата созвонилась с профессором Ивановым.
пропальпировав живот и грудную клетку Арефьева, и расспросив об ощущениях,
долго держал паузу пока, наконец, не вынес свой вердикт: острая почечная
недостаточность. Началось то, о чем он уже предупреждал.
выводы Камчадалова и "приговорил" Арефьева к срочному оперативному
вмешательству.
вероятный исход операции? Красная от возбуждения, взвинченная бесконечными
нервотрепками, женщина с дрожью в груди ждала ответа. А профессор, седой,
благородного вида человек, чего-то медлил...Он вытащил из кармана футляр для
очков и как-то не по делу кувыркал его в руках. И не желал смотреть Злате в
глаза.
консилиум, после чего долгое, грузное тело Арефьева положили на носилки и,
под всхлипывания Златы, понесли в машину.
помощи", отвезли в реанимационное отделение клиники Склифосовского. Злата
хотела вместе с ним войти в палату, однако ее остановили и посоветовали
подождать в приемном покое. В коридоре она села на топчан и, горько плача,
стала вспоминать эпизоды из их жизни. Их было много и они, теснясь,
скользили и скользили в ее воспаленном сознании. Ее охватили тоска и
смятение. Подошедший Голощеков положил руку на ее плечо и сказал несколько
утешительных слов. Он был значительно старше ее и искренне ей сочувствовал.
наркоз, словно внезапная смерть: только что человек ощущал мир, слышал
голоса людей, обонял ионизированный воздух операционной, жмурил глаза от
нестерпимо яркого света и вдруг -- провал, темнота, абсолютное безмолвие.
операционной, его охватила паника. Ему показалось, что он тут был всего лишь
несколько минут, за которые никакую операцию сделать, разумеется,
невозможно. Он раскинул по сторонам руки и когда тележка, на которой он
лежал, стала выезжать из операционной, он мертвой хваткой уцепился за косяк
дверей и не отпускал его. Над Арефьевым наклонился ассистирующий хирург и
ласково потрепал его по щеке. Медсестра так же ласково пыталась разжать его
пальцы. Наконец Арефьев отнял руку и все свое внимание перенес на внутренние
ощущения.
понял: все его надежды на операцию напрасны, хирургический нож ничего не
изменил...
пыталась узнать о результатах оперативного вмешательства. Врач жадно курил,
пальцы его мелко вибрировали.
Следствие -- склероз почечного синуса...
или же...
последующим отеком мозга и так далее. У него... злокачественная опухоль и
операция -- это единственный наш шанс...
на нее не действовали. Она их просто не слышала.
нему в палату. На нее смотрело бледное, с желтым отливом лицо. Глаза его не
скрывали боли и отчаяния, однако паники в них не было. Сквозило ледяное
понимание случившегося.
наркоз, я слышал их разговор... Ничего, бывает и хуже, верно?
Арефьев.
умела, а говорить правду было неуместно.
все сами расскажут. Приходил пастух Петр, спрашивал, предлагал
завотеделением свою кровь...
очень деликатно, попросила Злату оставить больного в покое.
основательный -- о жизни и смерти. Затронули и тему Расколова, и Арефьев
рассказал о нападении на его дом.
тебе оставлю.
с Лужковым из подвалов Белого дома... Они подземную Москву знают лучше своей
квартиры...А потом после победы над путчистами Бронька стоял рядом с будущим
президентом на балконе дома правительства и держал перед ним
пуленепробиваемый щит.
Ельцина на пол и накрыл его щитом...Вторая пуля угодила парню в плечо...
потенциальных киллеров...
определись с Буханцом, он где-то в коридоре дежурит. А лучше всего побеседуй
с моим начальником безопасности Воробьевым...Подожди, не перебивай. К
сожалению, мои физические дела далеко не блестящи и я прошу тебя только об
одном...У Златы, кроме меня, никого больше нет...и она беременна...
собственному опыту знаю, когда лежишь в реанимации, все кажется безнадежным.