множество маленьких черных точек, имитирующих учеников и одна большая точка
- учитель. Звенел звонок, и все большие точки устремлялись в одно помещение,
а маленькие черные начинали хаотично перебегать из одной части коробки в
другие. Снова звенел звонок, точки большие и маленькие возвращались на свои
места и цикл повторялся.
устала, да и я была переполнена впечатлениями. Довольные и утомленные, мы
подошли к нашей машине. Дворником к лобовому стеклу была прижата бумажка.
"Неужели штраф?" - пронеслось у меня в голове. Я взяла бумагу. Это была
записка, написанная по-русски крупным незнакомым почерком следующего
содержания: "Я видел тебя здесь, моя Леди с родинкой на бедре. Я хочу тебя и
ты от меня не убежишь..." Подписи не было.
Глава 6. ХОДЯЧИЕ ДЖИНСЫ
дома в свободное время переводила опус господина Мордухаева, слегка
чертыхаясь над оборотами: "С трапа самолета спускался детина, звериного
облика с низким лбом. Один его карман оттопыривался от пистолета, в другом
лежали пачки долларов. Этот посланник русской мафии прилетел завоевывать
нашу маленькую, но гордую страну!" Ага, маленькую, но гордую птичку. Я,
кажется, говорила, что цитирование любимых кинокомедий ведет к обеднению
словарного запаса. Денис, как-то просмотрев несколько страниц, заметил:
четыреста пятьдесят слов. Перевод может сделать репатриант с годовым стажем
в стране.
застала, выходящим из туалета с, примерно, трехсотой страницей. Он
отшутился:
большую коробку.
дала.
то в туниках, не то в тогах, сидящие в живописных позах на фоне
древнегреческого орнамента. Одна из них держала в руках лиру , другая - веер
из страусиных перьев. Под картиной шла надпись по-английски: сэр Вильям
Рейнольдс-Стефенс. Интерлюдия. У меня зарябило в глазах от бесчисленного
количества разноцветных кусочков.
Вот эту.
мне дала. Соберем - будет у меня в комнате висеть. Я такой пазл в больнице
видела. Класс!
обозначало "само совершенство". А в израильских больницах есть такое
неписаное правило: излечившиеся больные, дабы выразить свою признательность
врачебному коллективу, дарят картины, под стеклом и в рамке. Ну не
настоящие, конечно, а какие-нибудь приличные репродукции. И пишут внизу: "От
такого-то за преданный уход и лечение". Эти картины висят в длинных
больничных коридорах и скрашивают обстановку. Очень милая традиция, на мой
взгляд. Я представила себе, как бы, например, какая-нибудь моя вышивка
смотрелась в коридоре... скажем, клиники "Ткума". Вот черт, да что ж это я
сама себя норовлю запереть в психушку?! Кормежка понравилась, что ли?
кусочками картона, и мне стало нехорошо. Тем более, что на коробке было
написано: В собранном виде: 120 на 85 см.
остывает, я сказала:
тысячи пазлов по оттенкам, сложишь в отдельные кулечки и будешь собирать из
каждого кулька по отдельности. Тогда, может быть, что-нибудь и выйдет из
твоей затеи.
сортировку. Вскоре оказалось, что я осталась одна, а моя дочь куда-то
испарилась. Это занятие постепенно увлекло меня, а когда мне удалось собрать
левую сандалию одной из весталок, за окном уже темнело.
распечатали, оттуда вынесли всю мебель, а на двери висела табличка "На
сдачу". Когда было семь дней, мы с Денисом навестили вдову, он правда, не
хотел ехать, но я уговорила, хотя какому нормальному человеку это в радость.
У вдовы Когана он не проронил ни слова, и мы вскоре попрощались.
становилось страшно. Вот так живешь, работаешь, а потом грохнет тебя
какой-нибудь маньяк и никому это не будет интересно.
оказывается она сидела за компьютером, я сделала ей бутерброд с шоколадным
маслом и пообещала, что мы пойдем завтра на пляж.
пляжа, но посещаем его не часто. Я не люблю загорать, считаю, что это
вредно. Солнце слишком сильное. И потом, мне нравится контраст между белой
кожей и черными волосами, поэтому я никогда не выхожу из дома, не наложив на
лицо солнцезащитный крем. А если уж загорать, то на нудистком пляже, чтобы
не быть пятнистой, как морская свинка.
Национальный парк. Мы прошли живописные развалины крепости крестоносцев,
пришедших в Ашкелон в одиннадцатом веке, разбросанные тут и там античные,
мраморные колонны, древний амфитеатр со статуями богини Ники и Антея.
Впечатление портили лишь крупные инвентарные номера, написанные на каждом
обломке мрамора, но, как писал незабвенный "вечно живой": "Социализм есть
учет!"
"Джонсон и Джонсон" а я - сумку с купальниками и холодной водой. Придя на
пляж, мы побежали в воду, долго плескались, потом моя дочь отправилась
искать витые ракушки вдоль берега, а я задремала под зонтиком.
камешек вонзился мне в бок, я повернулась и оторопела - навстречу мне шли
мои джинсы! Как я узнала, что это мои джинсы? Очень просто: я как-то
поливала хлоркой унитаз, совершенно забыв, что на мне надеты дорогие штаны и
капли едкой жидкости обрызгали коленку, образовав на голубой ткани мелкую
россыпь белых точек. Мне совершенно это не мешало и я, обругав себя за
рассеянность, все-таки продолжала их носить. А теперь, после того, как мои
любимые джинсы украли прямо с веревки, какой-то хмырь шел в них прямо мне
навстречу. Он был смуглый и худой, кроме джинсов одет в грязную майку и
шлепанцы. Мои штаны были ему явно велики, я - дама в нижней части весьма
крупная.
за запястье и заорала:
тут-то было - я держала его крепко.
сама испачкала .
написано "гражданская полиция".
дружинники.