окне зазеленел противостоящий городу лес.
хотеть ее - это тоже сумасшествие, ничуть не лучшее, чем
безумные Венькины идеи. А так - хоть кто-то будет с тобой".
и помада прекрасно легли на мое лицо - лицо смирившейся со
всем фарфоровой куклы.
на два дня, на переговоры с очередным режиссером без
образования. Олег, кажется, его звали Олег. Он закончил
Горный институт, вовремя занялся тупейшей рекламой пива и
разбогател на этом. По слухам, он никогда не курил, терпеть
не мог спиртного и снимал шикарный офис на "Ленфильме".
проснуться знаменитым, во всяком случае - раскупаемым на
видеокассетах. И мы с нашей дешевой занимательностью как
нельзя лучше подходили ему.
одинаковых лица в спальном вагоне "Красной стрелы" - это
слишком.
дверью. Шорох был незначительным - таким незначительным, что
я насторожилась. Шорох был не свойствен моему девятому,
последнему этажу - чаще всего здесь звучали гнусавые вопли
репперов, стоны совокупляющихся маргинальных парочек и маты
бьющихся насмерть бибиревских гоп-компаний.
сделала бы этого - шорох был безобиден, наверняка какой-то
бомж располагается на ночлег.
открытым ликом, в котором болтались ранние звезды. Я узнала
его только по изношенным вечным ботинкам - сейчас они были
расшнурованы, а штанина грязных джинсов непонятного цвета -
закатана.
шприц и теперь следил, как жидкость из шприца перетекает в
тело. Наркотик подействовал сразу - Нимотси блаженно
.b*(-c+ao. На его впалых висках блестели капли пота.
Обросший, с заостренными чертами лица, в грязной джинсовой
рубахе - если бы я встретила его в переходе, то обязательно
сунула бы ему мятую тысячу. И стыдливо прошмыгнула мимо, так
и не узнав. Я вцепилась в дверной косяк, чтобы не упасть.
полез в карман рубахи и достал брелок: маленький Акрополь на
цепочке.
побежали слезы.
извини за антураж Спасибо вдове профессорской, еле тебя
нашел. Далеко забралась.
видно?
ребенка, тело.
маленький рюкзачок Нимотси - в нем что-то звякнуло.
травы уже не спасают. Пришлось перейти на синтетику.
Надеюсь, ты не будешь возражать?..
осторожно сняла с него ботинки. Носков не было. Нимотси
равнодушно поджал голые грязные пальцы.
меня. - Замуж вышла, что ли? Или брови выщипала? И пахнешь
хорошо... Жаль, что не переспал с тобой. Теперь уж не
получится. Ничего не получится...
Он вдруг сорвался в хриплый крик и ударил себя кулаком по
голове - голова дернулась, как у тряпичного клоуна. Я сняла
с него рубаху, потом штаны - он не сопротивлялся; он как
будто наблюдал за мной и за собой со стороны. Меня поразила
его худоба.
рукой по торчащим ребрам. - Торс как гладильная доска. И
жопа как две пачки махорки. Это сейчас носят в Европе.
наготы, ни безобразно исколотых рук - он вообще ничего не
стеснялся, он был равнодушен ко всему. Лишь когда я вымыла
ему голову, Нимотси вдруг обнял меня и заплакал.
с трудом поборола искушение отнести в расстеленную кровать.
всем виноват...
-(*.#$ бы не отпустила тебя.
удивительной для этого почти невесомого тела. Удар был
тяжелым, отчаянным, беспощадным. У меня хлынула кровь из
носа.
тяжело, трудно заплакал, закричал, заорал, свалился на пол,
забился в истерике.
рядом с ним, крепко обняла - он все еще бил меня, но удары
становились слабее.
на него странное впечатление: Нимотси отпрянул, глаза его
закатились, кадык дернулся - так сильно, что мне на секунду
показалось, что он разорвет его тонкое горло.
самый угол.
вещи, сразу же выпустившие из себя темно-коричневую грязь, и
накапать в рюмку валерьянки.
углу на кровати.
вдруг заорал он, - сама ее будешь пить, когда сдыхать будешь
в доме ветеранов сцены!..
обняла его. Нимотси сразу обмяк, вытянулся и прижался ко
мне.
мальчик, бедный, бедный - когда-то так баюкал меня Иван, -
что же случилось с тобой?..
хорошо... Мы все равно спасем тебя, даже если ты будешь
брыкаться, как мул. Нет ничего такого, чего нельзя было бы
исправить... Мы живы - и это главное. Спи, мой хороший, мой
родной... Ты дома - и все будет в порядке.
коридоре, за входной дверью слышались всегдашние голоса. "Не
иначе пошел колоться, чертовы наркотики; спокойно. Мышь..."
Я вышла в коридор и замерла - Нимотси сидел под дверью,
сжимая в руке нож - дурацкий тупой нож из итальянского
столового набора.
завернутый в простыню. - Там, за дверью!