экипированных секс-машин. Да, да, да...
так катаньем загнан в порнокинотеатрик, ему вручены полагающиеся случаю
поп-корн и пивко. Смотри и наслаждайся.
тоже. Впрочем, самоделка с потугами на софтпорно не была лишена некоторого
изящества, насколько вообще изящными могут быть такого рода культурфильмы. И
главным в ней был не сам акт и даже не девочки, размазанные Толяном по
кровати, а сам Толян. Вернее - его тело. Бодибилдинг на заре туманной юности
и тренаж в стриптиз-клубе даром для доморощенного режиссера не прошли:
филейные куски и голяжки, взятые напрокат из греческих залов Эрмитажа, были
засняты со знанием дела. Но это же знание сыграло с Толяном злую шутку -
картинка не заводила, Никиту во всяком случае. Да и кого может вдохновить
столь неприкрытый нарциссизм?...
не отдал. Она - для меня... Такая девка... Та-акая... Делить ее можно только
с Господом Богом... И то не факт, что он для нее хорош...
комнате, куда забрел, чтобы ополоснуть онемевшее от водки лицо. Сунув голову
под струю холодной воды, он несколько секунд с наслаждением отфыркивался и
потому не сразу услышал легкий шорох за спиной. Зато сразу почувствовал
чей-то взгляд на затылке. На какую-то долю мгновения Никите даже показалось,
что это Мариночка; из-за запаха, что ли? Вернее, его более резких, животных
отголосков... Или Эка, только она так неподражаемо умела выпускать из
глубины антрацитовых зрачков взгляды калибром 7,65.
его глубине хорошо просматривалась девушка.
ослепительно белой кожей. Ее красота была универсальной и потому - пугающей.
Такие отпадные девицы с одинаковой легкостью делают карьеру в модельных
агентствах и в спецслужбах.
у двери. А в чертовом зеркале, через которое он исподтишка все еще пялился
на нее, проявлялись все новые и новые подробности. Она была просто
великолепна, вне всякого сомнения, вот только красота ее казалась
застигнутой врасплох. Никита и сам не мог объяснить себе это странное
ощущение. Может быть, потом, когда он отдышится и волосы у него высохнут.
Или девушка исчезнет из гладкой поверхности стекла. Или исчезнет вообще...
пожалуй, тоже. Такую красоту даже хотеть нельзя. Даже думать о том, чтобы
прикоснуться к ней рукой, отяжелевшей от желания. Никаких низменных мыслей.
Только - смотреть и любоваться, прислушиваясь к ласковому холоду в висках.
Интересно, как она оказалась здесь? Или греческой статуе все-таки удалось
соблазнить мадонну из ближайшего зала "Искусство Испании XV-XVI веков"?...
еще гулял ласковый холод, и только тогда повернулся к девушке. Черт. Черт,
черт...
лицом к лицу. Та же белая кожа, тот же смуглый рот - но какая разительная
перемена! Обыкновенная смазливица по сходной цене за десяток. Черная овца в
пару белой овце, осенявшей кухню своими далекими от совершенства бедрами.
парню.
- только на секунду! - задержался. Небольшая заминка, пародия на давку у
двери: вдвоем им не разойтись. Теперь она была близко, слишком близко. Почти
так же, как Мариночка, - тогда, на Корабельникоffской кухне. Он вздрогнул,
вспомнив одуряющий запах кофе и Мариночкины руки у себя на коленях. И
красива она была почти так же, как жена шефа. Вот только красота Мариночки
была красотой дьявола, красотой волка в овечьей шкуре. А здесь - здесь шкура
и вправду была овечьей.
с пьяных глаз не померещится. Вот что значит воздержание, надо же, дерьмо
какое!...
***
Корабельникоffа. Толян, очевидно, утомленный жаркой ночью в овечьем стаде,
даже не вышел его проводить. И слава богу, таким ясным тихим утром полезно
побыть в одиночестве.
утреннего холода. Ничего не скажешь, место для загородного дома выбрано
неплохое. Да что там неплохое - отличное место! Дом стоял на горе, и добрый
десяток террас, укрепленных соснами, туями и аккуратно подрезанным
малинником, спускались на узкую заброшенную дорогу. С улицы дом казался
обычным новорусским особняком, зато со стороны участка и заброшенной
дороги... В нем было что-то итальянское, прогретое солнцем... Никита видел
такие палаццо в Мантуе и - чуть позже - во Флоренции: изгороди, увитые
плющом, посеревшие от времени решетки ворот, натуральный растрескавшийся
камень, полный кузнечиков и воспоминаний...
тайна, недоступная улице. Этот - первый - этаж; тоже был обложен камнем,
плющом, кузнечиками и воспоминаниями. Вплотную к нему примыкала площадка -
как раз в стиле внутреннего дворика: небольшой фонтанчик и плетеные кресла,
расставленные полукругом, поближе к журчащим струям. На креслах валялись
соответствующие случаю пледы, глянцевые журналы и маленькие декоративные
подушки - в таких креслах хорошо встречать старость, рассеянно глядя на
сосновые иголки, перезревшую малину и туман.
лишь потом; собственно, он и должен был возникнуть, и как только Никита
забыл? Собака. Никита видел ее вчера, когда подъезжал к дому. Огромный
кавказец по кличке Джек. Джек, как и Толян, жил в загородном доме
Корабельникоffа постоянно. Скорее всего, Ока Алексеевич приобрел его по
случаю, уже взрослым, для охраны особняка. Днем кавказец дрых или лениво
бегал вдоль тонкой, не ущемляющей собачьего достоинства проволоки, а ночью
свободно перемещался по участку, отпугивая гипотетических непрошеных гостей.
Встречаться с лохматым монстром Никите не хотелось, уж лучше обогнуть дом и
вынырнуть у "мерса", припаркованного рядом с хозяйским гаражом. Раздумывая,
как бы поэлегантнее это сделать, Никита машинально присел на ближайшее к
фонтану кресло и так же машинально вытянул из-под задницы журнал. Журнал
оказался на удивление не глянцевым, никакого намека на стероидный "Man's
health" или овечий "Cosmopolitan", вполне серьезное академическое издание
под таким же серьезным академическим названием "Вопросы культурологии"
Страниц триста, никак не меньше. Представить, что подобную
высокоинтеллектуальную лобуду читает Толян, было так же невозможно, как
вообразить, что ее читает кавказец Джек. Или какая-нибудь пришлая овца. Или
сам Корабельникоff. Разве что - Нонна Багратионовна. Никита открыл журнал на
середине и тотчас же наткнулся на знакомое до изжоги имя Гийома Нормандского
Вернее, журнал открылся сам - и все из-за закладки, которой служила узкая
полоска фотографических негативов, кадров шесть-семь, навскидку и не скажешь
точно. Но Гийом Нормандский - это показательно.
продвинутого человека стошнит при одном упоминании благородного
старофранцузского имени Никита сразу же вспомнил разговор недельной
давности, когда, в очередной раз вломившись в предбанник, застал Нонну,
стоящую на коленях у шкафа с развороченными внутренностями: папками,
подшивками, бюллетенями, рекламными проспектами. Секретарша рылась во всем
этом полиграфическом великолепии и страшно нервничала.
Никита.
куда-то сунула... Найти не могу, а там - Гийом, его последний глоссарий. С
комментариями, между прочим, самого Микушевича... Кому он только мог
понадобиться в этой богадельне... в этом филиале пивного бара-ума не
приложу...
интеллектуальный божок из пантеона прошлой жизни Нонны Багратионовны.
Ковальчук Вера
Доценко Виктор
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Витковский Евгений