Чтение 14–й страницы книги ~Цеховики~

слово должно стать знаменем преобразования производства, было отмечено на
собрании рабочих рижского завода ВЭФ..."

Ускоренье - важный фактор, Но не выдержал реактор. И теперь наш мирный
атом Вся Европа кроет матом.

Шапкин с удовольствием процитировал этот образец народного творчества и
перекрутил веньер радио. Зыкина пела "Гляжу в озера синие", а наш "броневик"
несся по российским полям навстречу нашей судьбе.

Я перебирал в голове факты и пытался выяснить для себя, к кому же мы едем
- к свидетелю или к убийце. Так и не выяснил.

Последние два километра до Кенарева пришлось ехать по ухабам. Здесь
начинались наши знаменитые леса. Чуть дальше - заповедник. Машина наша чуть
не застряла, но мы вытащили ее из грязи. И вот за поворотом открылся вид на
"ранчо" - добротный дом, штабеля досок, сараи, стойло для лошади. Мы
остановились неподалеку.

- Добрались. - Пашка вытер пот и выключил мотор, потом вынул из кобуры
пистолет, взвел его и поставил на предохранитель.

- Пошли, - скомандовал я.

Вылез из машины, лениво потянулся и... Увидел направленное на нас ружье.

Широкоплечий седой мужчина лет пятидесяти был похож на фермера с Дикого
Запада. Рубашка с закатанными рукавами, сапожищи сорок шестого размера в
грязи и навозе. Он стоял в дверях дома, широко расставив ноги, и держал в
руках ружье. Ствол пятизарядного "ремингтона" смотрел мне прямо в живот.

- Эй, шпана, стойте где стоите! - заорал "фермер". Шапкин потянулся к
кобуре под пиджаком, но Пашка прошептал:

- Стой тихо.

Ну, влипли. Положит он нас сейчас. С десяти метров только косорукий,
промахнется. Пяти зарядов на троих вполне хватит. Заорать, что мы из
правоохраны? Так, может, он к встрече с нами и подготовился. Ждал, когда
прилетим, чтобы в расход пустить. А что, ему терять нечего - вышка на носу.

- Мужик, ты чо, сдурел, мать твою? - Пашка развел руками и сделал шаг
навстречу "фермеру".

- Я говорю - стой! - заорал тот.

- Да чего стой-то? У нас бумага из исполкома - полтора гектара леса
вырубаем у тебя. Для мебельного комбината.

- Какой такой лес?

- Какой-какой? Сам предисполкома Рагозин утвердил.

- Прав он таких не имеет - на вырубку леса первой категории разрешение
давать! - ствол ружья чуть опустился.

- Как не имеет? Вот бумага. Смотри. В облисполкоме утверждена. Все печати
на месте.

Пашка вытащил из кармана бумаженцию и, разворачивая ее, пошел к
"фермеру". Тот на миг отвел ружье, но все еще был настороже.

- Стой, грю.

- Да чего стой. Ты в бумагу сначала загляни, а потом ружьем размахивай.

Пашка сделал еще шаг. Теперь он стоял напротив "фермера".

- Такая бумаженция - не фунт изюму! Пашка ткнул в сторону "фермера"
бумажкой. Тот на миг опустил ружье и протянул левую руку, чтобы взять ее.

Молниеносный бросок. Пашка отвел от нас ствол и, резким движением выбив
ружье из рук хозяина, отбросил его в сторону.

- У, гадюка! - "Фермер" бросился в атаку. Пашка отошел на шаг, саданул
ему носком по колену, сблизился... Удар локтем по почкам, рука на залом.

- Уя-а-а! - заорал "фермер", пытаясь вырваться. Но он уже был припечатан
к земле, Пашка держал его за волосы.

Шапкин выхватил пистолет и бросился вперед, оглядываясь - боялся, как бы
кто-то другой не выскочил из дома и не шарахнул из базуки... Я же стоял, как
фонарный столб, глядя на происходящее и даже не додумавшись прикрыть
товарищей.

Выстрела не последовало. Оттуда выскочила сухонькая женщина и с воплями
налетела на Пашку:

- Отпусти, так твою растак! Сволочь!

Ругалась она знатно.

Шапкин рывком отбросил ее от Пашки и крикнул:

- Тихо, милиция!

"Фермеру" связали руки ремешком - наручников ни у кого из нас не было.
Недопустимая роскошь для уголовного розыска! Слишком жирно. У Пашки имелась
одна пара, подаренная ему английскими полицейскими, но он утром отдал их
своему коллеге, отправлявшемуся на задержание.

Тетка продолжала ругаться, но уже сбавила тон.

- Ну все, отпусти! - прогундосил "фермер".

- Я тебе отпущу! - Пашка поставил его на ноги и пристально оглядел с ног
до головы. - Ельцов?

- Да.

- Ошминальд.

- Какой те Ошминальд. Оюшминальд!

- А, большая разница. Поехали.

- Куда? Вы чего?

- В райотдел.

- За что?

- Самое меньшее - за вооруженное нападение на сотрудников милиции.

- А я знал? Тут шпана всякая бродит. Кур воруют. Сарай на прошлой неделе
подожгли. И еще туристы. Нахальные. Костры жгут. К нам лезут.

- Будет еще время поплакаться. В машину.

Ельцов встряхнул головой и удивленно уставился на "запорожец", впервые
внимательно рассмотрев этот образчик отечественного автомобилестроения.

- В эту?

- В эту.

Тетка начала причитать, но мы не обращали на нее никакого внимания. У
меня руки тряслись, и я никак не мог унять эту дрожь. Следователь - существо
кабинетное, книжный червь, чернильница, ему непривычно стоять под стволами и
ждать, когда грянет выстрел.

Как ни странно, удалось затолкаться в "запорожец" и вчетвером. Но дышать
стало почти невозможно.

- Мужики, зря вы меня. Я ничего не делал.

- Так уж и зря? - спросил я. На переднем сиденье мне было довольно
комфортно. А вот Шапкину я не завидовал. Спереди он был спрессован креслом
водителя, а сбоку - плотным и кряжистым лесничим.

- Конечно, зря, - в голосе его не было уверенности.

- Каяться будете? - спросил я.

- Не буду.

- Напрасно. Все равно придется.

- Мужики, я же правда ничего...

- Э, ковбой, что у вас за имя? - неожиданно спросил Пашка.

- Имя как имя.

- А откуда?

- И не спрашивай... Так оно мне надоело за пятьдесят лет жизни. Когда я
родился, в Арктике дрейфовала станция "СП-1". А времена вон какие были, все
белены объелись, разучились детей по-человечески называть. Вот и обозвали
меня - Отто Юльевич Шмидт на льдине. Оюшминальд.

- Повезло, - улыбнулся Шапкин.

Машина снова попыталась увязнуть, но Пашка прибавил газу, и мы вылезли на
бетонное шоссе.

- Мужики, а вы из какой милиции?

- Областной уголовный розыск, - сурово произнес Пашка.

- А чо у вас за машина? Лучше не нашлось?

- Не нашлось, - буркнул Пашка. - Новая модель. По заказу МВД и Комитета
госбезопасности. Маскировка. Кто подумает, что это оперативная машина?

- Только дурак может подумать.

- На это и расчет. Между тем форсированный двигатель, бронированные
пуленепробиваемые стекла.

- Да ну?

- Вот тебе и ну.

- А сколько по шоссе дает?

- На таком шоссе много разве сделаешь? Вот в Москву ездили, так там, на
новой западной трассе, до двухсот спокойно дотягивали.

- До двухсот. Вот Ведь что делается. А по виду не скажешь...

В Заозерском РОВД на работе уже никого не было, кроме дежурной группы и
еще парочки оперативников, задержавшихся допоздна. Дежурный был тупым и
упрямым, пришлось несколько минут объяснять ему как и что, пока он не
соизволил предоставить нам служебный кабинет.

- - Ну что, теперь поговорим?

- Завсегда рад милиции помочь.

- Знаете такого - Новоселова?

- Не знаю, - скукожился Ельцов, будто пес, ожидающий, что ему перетянут
палкой промеж ушей.

- Интересно... Что вы делали четвертого августа?

- А я помню?

- В тот день "Спартак" сделал три - один киевскому "Динамо".

- В город ездил.

- Зачем?

- Просто так. Лески, блесну подкупить в магазине "Охотник". Просто
побродить.

- Свежим воздухом подышать, - кивнул Пашка.

- Свежим... И как вы в этом городе до сих пор не передохли?