сегодняшнего вечернего выпуска. Им это не сойдет с рук, Пол, поверьте
мне.
решительная и очень красивая. - Вот увидите. Вы возвращаетесь в мотель?
подошла и протянула мне руку, и на этот раз я ее пожал. - Именно для
этого существуют репортеры, - сказала она. - Чтобы доносить до народа
правду.
редакцию, чтобы успеть подготовить материал к вечернему выпуску.
высокой платформе у самой массивной дубовой двери сидел мужчина в форме
с нашивками на рукавах. Там мы снова обменялись рукопожатиями, и она
снова пообещала позвонить. А я поспешил за своим бумажником.
сохранности, и поставьте свою подпись.
подтвердил это в соответствующей форме, потом надел ремень, вдел в
ботинки шнурки и убрал бумажник в карман. Затем снова подошел к
дежурному:
часы над головой дежурного показывали шесть двадцать.
двенадцать часов. Я закурил сигарету и поерзал, устраиваясь поудобнее на
скамье, готовый провести здесь еще двенадцать часов. Мне надо поговорить
с Уолтером, понять, что происходит и что мне следует делать дальше. В
этой игре я был всего лишь любителем и без Уолтера был обречен на
проигрыш.
Ленивой походкой он приблизился ко мне и с ухмылкой проговорил:
она совершит круг и перейдет эту отметку, вы будете считаться бродягой.
И я арестую вас за бродяжничество. И тогда вы проведете здесь тридцать
дней. Вам это подходит?
Я следил, как движется секундная стрелка, от двенадцати к одному, потом
к двум, к трем, и думал, стоит ли тягаться с Джерри. Я не мог идти один
в этот город. Секундная стрелка прошла отметки четыре, пять и шесть, я
взглянул на Джерри и понял, что он не шутит и что больше всего на свете
он хочет, чтобы, когда секундная стрелка дойдет до отметки девять, я все
еще сидел на этой лавке, и тогда у него будет повод снова затащить меня
внутрь. Когда секундная стрелка прошла отметку семь, я встал, а когда
она подходила к девяти, я открывал уже наружную дверь.
заброшенными. Стоя на тротуаре, я ощущал прохладу утреннего воздуха и
некоторое время глядел на здание, пока из дверей не вышел Джерри. Он
остановился на верхней ступеньке и с всегдашней своей ухмылкой взирал на
меня. И я пошел налево.
бы то ни стало вызволить его отсюда. И немедленно покинуть этот
злополучный город. Но как это сделать?
в витрине синюю табличку с надписью, из которой следовало, что в аптеке
имеется телефон, которым при необходимости можно воспользоваться, и мне
захотелось кому-то позвонить.
правда никого не знал в АСИТПКР, кроме Уолтера. Я их не знаю, и они меня
не знают. И насколько мне известно, Уолтер находится в городе, где
вообще нет никаких проблем.
черт возьми, от него толк?
сосредоточиться на своих проблемах - ведь Уолтер все еще находится в
тюрьме! - но яркий неоновый свет сбил меня с толку. Я вдруг понял, что
смертельно голоден. Раньше я как-то этого не замечал: голова была забита
совсем другим.
по отношению к Уолтеру в подобный момент думать о еде, но не смог.
Терзаясь угрызениями совести, я тем не менее вошел и заказал две порции
яичницы с беконом, ржаную булочку, колбасу и три чашки кофе.
Расправившись со всем этим, я почувствовал себя лучше и морально и
физически. За последней чашкой кофе я закурил, окончательно расслабился
и стал размышлять.
самую минуту происходит с Уолтером? Что случится со мной? Каким образом
мы с ним сможем убраться прочь из этого ужасного города? Кто в
действительности убил Чарлза Гамильтона и связано ли это на самом деле с
присутствием в городе представителей АСИТПКР?
убит. Застрелен. Полиция явилась к его жене, и та рассказала им о нас,
но по какой-то причине солгала, сказав, что не знает, зачем мы хотели
видеть ее мужа. Тогда они отправились к нам, ворвались с револьверами на
изготовку, потому что мы были таинственными незнакомцами, угрожавшими
женщине, а потом, вполне вероятно, убившими ее мужа. Как только они
выяснили, что мы были представителями профсоюза, Уиллик позвонил Флейшу
и получил от него указание: создать парням из профсоюза трудности. Флейш
даже не поленился приехать, чтобы взглянуть на нас.
компания всерьез подозревали нас в убийстве, но они продолжали выполнять
указание Флейша. Они создали-таки нам трудности. А Уолтеру все еще
продолжают их создавать. По-видимому, меня отпустили потому, что я
оказался слишком наивен, чтобы осознать эти трудности, и через некоторое
время мог бы добиться оправдания с помощью междугородного звонка.
не мог понять. Почему был убит ее муж и кто его убил - до этого я не мог
додуматься. Как я умудрился дожить до двадцати четырех лет и не знать,
что такое возможно, - это выше моего понимания.
восемь часов пять минут. Этого не могло быть; ведь когда я вышел из
полицейского участка, не было еще и семи часов.
власти, ни влияния, ни друзей - ничего, кроме времени; и даже оно было
ограничено.
времени ушло с тех пор, как меня отпустили, а я до сих пор ничего не
предпринял, ничего-ничегошеньки. Необходимо немедленно начинать
действовать.
мысль. Помимо того, что я просто не знал, кому можно звонить в такой
час, звонок с просьбой о помощи - это пассивный ход, а мне хотелось
активных действий. Меня отпустили; и я должен воспользоваться этой
благоприятной возможностью.
ней и разобраться, почему она так поступила.
мотеля. Был уже день. Движение на Харпер-бульваре становилось все более
оживленным по мере приближения к центру. Я шел, чувствуя на себе
случайные взгляды людей из проезжавших мимо автомобилей, и это вызывало
у меня желание заорать им: "Знаете ли вы, что ваш город сделал со мной?
Знаете ли вы, знаете ли вы?" Я закурил последнюю сигарету.
деле еще не улеглось. Множество чувств роилось в моей душе, стремясь
выплеснуться наружу, и это мешало мне сосредоточиться. Ярость, страх,
жалость к самому себе, самоуверенная радость и паническое спокойствие
постоянно сменяли друг друга, и соответственно менялся мой душевный
настрой. Тем не менее все это время я продолжал идти, остановившись лишь
однажды, чтобы купить сигарет, и все это время я продолжал думать, что
прежде всего мне следует повидаться с вдовой Гамильтон.
на часы и увидел, что было четверть девятого. Я подошел к двери нашего
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Афанасьев Роман
Орловский Гай Юлий
Никитин Юрий
Березин Федор