Чтение 14–й страницы книги ~Одиночество мага~

Салладорец изогнулся дугой. Изо рта вырывался только нечленораздельный хрип.

- Угробишь его, чародей, - хладнокровно заметил наблюдавший за всем этим главарь скамаров. - Позволь моим парням пятки ему подогреть Враз забудет, как фиглярничать.

Фесс покачал головой.

- Тут огнём ничего не сделаешь.

"Неужто даже такой явно не рядовой маг заговорён на смерть, если только откроет какой-то секрет? Попробуем что-нибудь другое, попроще. Повторить роковой вопрос мы всегда успеем".

- Есть ли ещё такие обелиски? И если есть, сколько их всего?

- Пять... - простонал несчастный. "Пять. Что ж, неудивительно. Чем больше замков, тем лучше".

- Кто ты такой?

- Маг...

- Это я знаю. Имя как?

- Нету... нет имени.

- Это что ещё за шутки? - нахмурился Неясыть.

- Не шутки., имя отменяется, когда становишься одним из избранных...

- Избранных кем?

- Силой...

- Какой? - Фесс изо всех сил старался сохранять терпение.

Молчание.

- Какой силой?! - повысил голос некромант.

Пленник вновь задёргался в путах, но ничего не ответил.

Неясыть демонстративно пожал плечами. Потянулся за отточенным лучше любой бритвы коротким и широким скиннером с круто изогнутым крюком лезвия.

В горле салладорца забулькало, он словно старался протолкнуть слова через стиснутое незримой хваткой горло.

- Осторожнее, чародей! - крикнул вожак скамаров, однако он опоздал.

Тело пленника внезапно словно хлестнуло громадной шипастой плетью, вырывая клочья кожи и мяса. Горло лопнуло, прямо в лицо Фессу брызнула струя горячей крови, тот насилу успел отшатнуться.

Мёртвое тело обмякло.

- Ну вот, - укоризненно заметил разбойник. - Не умеешь допрос снимать, господин маг, не в обиду тебе будь сказано. Яснее ясного, что порча на нём. Вот и помер. Нельзя было ему такие вопросы напрямик задавать. Околичностями нужно да намёками... э, да что тут говорить. Всё, нет его. Обыскивать будешь? Или... ещё чего с ним сделать захочешь?

- Захочу, - ответил некромант Неясыть таким голосом, что разбойники попятились.

Спустя несколько мгновений рядом с некромантом остался только главарь скамаров - этому, как видно, просто удрать не позволяла гордость.

- И ты тоже иди, - тяжело взглянул на него Фесс. - Не всё из нашего ремесла можно на людях делать.

- Понимаю, - шёпотом ответил разбойник, стараясь не выказать испуга. - Только смотри, сударь чародей, поспешай. Я тут долго задерживаться не намерен. Да и полонянок твоих вывезти надо. Не теряй времени! Помни, ты ещё нам кое-что должен!

- Некроманты от Слова не отказываются, - высокомерно бросил Неясыть. - Не бойся, любезный. А сейчас...

- Удачи, - разбойник повернулся к Фессу спиной. Видно было, что он испытывает величайшее облегчение, унося отсюда ноги.

Фесс остался один. Чёрный обелиск и мёртвое тело у его подножия, одно из многих, вырванных сегодня из ряда живых скамарскими стрелами.

- Никуда ты от меня не уйдёшь, - сказал Фесс, обращаясь к безгласному трупу. - Те, кто налагал на тебя этот запрет, думал о простых палачах. И простых допрашивающих. Меня они в расчёт не принимали. Оно и понятно - кто ж мог знать, что я тут появлюсь! А я вот взял и появился. Обидно, правда? Ну ладно, будем работать. Мне назад уже не повернуть, а тебе всё равно.

Некроманту сейчас предстояло не просто создать безмозглого и безъязыкого зомби - требовалось, чтобы тот смог отвечать на вопросы, те самые, что погубили самого салладорца до того, как он начал говорить.

Но легко сказать - создай зомби, да ещё и посреди раскалённой нагой пустыни, где не найти нужных ингредиентов для цепи заклятий и где нету времени создавать сложные магические композиции, рассчитывая

на помощь целестиальных сил. Оставалось только пустить в ход бережно хранимые запасы реагентов, полученных ещё от самого Даэнура и чудом сохранённых во всех тревогах и передрягах.

Сухие порошки в стеклянных пузырьках с плотно притёртыми пробками, вытяжки из трав, кореньев, костей и потрохов некоторых редких тварей, мелко перемолотые минералы, прошедшие не одно алхимическое горнило; в плоской коробке, в отдельных гнёздах - то, что нельзя измельчить, раскрошить или перетереть, что нужно целым. Глаз птицы из-за Восточной Стены, в котором до сих пор не угасла жизнь; трёхпалая лапка летучей мыши, по-прежнему поскрипывающая коготками по плотной синей коже; и прочие, столь же милые мелкие штучки, способные отправить в дружный обморок не менее двух дюжин молоденьких фрейлин разом.

Некромант торопливо начертил эллипс, так, чтобы один фокус пришёлся бы аккурат между закатившихся глаз мертвеца, а второй - между колен. Пересёк фигуру двумя дугами, на уровне паха и горла. В пересечения положил горстки мелко изрезанных кореньев. На лоб мертвеца лёг неумирающий птичий глаз, между колен - скребущая лапка. Конечно, это не то что вместе с учителем Даэнуром в Ордосе, когда им наконец-то выдали разрешение на зомбификацию, но ничего - пусть ответит на вопросы, а потом может распадаться хоть в тот же миг.

Аккуратно укрепив посох в точке схождения, Неясыть шёпотом произнёс формулу - из Даэнуровых конспектов.

Старая, надёжная формула, отработанная поколениями некромантов ещё из рода дуоттов...

Привычная боль отката. Бешеная пляска кровавых теней в глазах. Фесс чувствовал, как Сила замедляет свой бег, поворачивает, словно вода по прорытому землекопами

руслу, врывается в мёртвые жилы, заставляя в последний раз сжаться уже неживые мышцы; труп издал неразборчивое бульканье, захрипел, зарычал и сел. Незрячие глаза открылись, налитые кровью буркалы уставились на Фесса с такой ненавистью, что некромант ощутил, как кожа на лбу становится влажной.

Плохая работа. Этот зомби ничего не забыл. Хотя по идее в голове у него не должно было остаться никаких воспоминаний о том, кто и при каких обстоятельствах лишил его жизни.

Мозг Фесса сжало словно тисками, во рту он ощутил кровь; Сила затрепетала тугой струной, отзываясь тянущей, тягостной болью в груди.

Некромант заставил себя смотреть только в глаза подъятого им мертвеца. И беззвучно, одной мыслью задал вопрос:

"Кто лишил тебя имени?"

"Иматран", - глухо прозвучало в ответ. Зомби не мог не отвечать, но вырывать у него каждое слово приходилось силой.

"Иматран - кто он?"

"Великий маг".

Интересно, никогда и слыхом не слыхивал о таком великом маге.

"Что он хочет?"

"Познать вечность".

Хорошие у нас сегодня ответы, ёмкие и познавательные, однако.

"Что под чёрным обелиском?"

"Замок к кладовой силы".

"Сколько ещё таких замков?"

"Ещё четыре. Всего пять", - Фессу показалось, что, вторично отвечая на этот вопрос, заданный некромантом для проверки самого себя, зомби если не ухмыльнулся злорадно, то, по крайней мере, попытался изобразить нечто подобное. "Руки трясутся, сударь мой некромант, если таких зомби мастеришь... или же в Тьме всё дело? Недаром же неупокоенные уже и пощады просить научились".

"Что произойдёт, когда все пять будут открыты?"

"Из гробницы мудреца придёт великая Сила".

Фесс похолодел, разом забыв об окружающей его удушливой жаре. "Это что же за мудрец такой, из гробницы которого должна исходить великая Сила?! Ох, ох, не допусти судьба, чтобы я прав в своей догадке оказался...

Похоже, ты не один такой умный, некромант Неясыть. К могиле Салладорца тянется множество жадных рук. Кто-то весьма и весьма неглупый сообразил, что такое этот мёртвый маг. Впрочем, мёртвый ли?"

"Придёт великая Сила..." Интересно, останется ли хоть что-то там, где она "пройдёт"?

"Где могила мудреца?"

"Иди на восток два дня. Сверни на юг, иди один день. Поверни на запад, иди с восхода до полудня. Придёшь на место".

Интересное описание, подумал Фесс. Если два дня идти на восток, а потом полдня на запад - не проще ли сразу повернуть на юг, после полутора дней пути? Или в этом тоже есть какой-то скрытый смысл?

Он хотел спросить неупокоенного, но тот вдруг странно задёргался, завертел головой, с хрустом начали рваться связки, суставы ломало, словно зомби угодил под чудовищный и незримый кузнечный молот. Голова завернулась назад, позвонок лопнул с сухим треском, словно старая ветка. Заклятье Фесса смело, точно свежим ветром.

Зомби превратился в груду окончательно мёртвой плоти. Теперь его уже не поднимешь. И уж, конечно, на вопросы он больше не ответит.

Некромант перевёл дух. Зря он с таким высокомерием думал о неведомых салладорских мастерах. Ладную они поставили защиту, ничего не забыли, хотя и опоздало сработать их заклинание. Наверное, и в самом деле не ожидали нарваться на действующего некроманта, может, береглись скорее от своих, чем от настоящего.

Неужели загадочная могила Салладорца - здесь, на расстоянии всего лишь нескольких дней пути?.. Но, похоже, на пути к ней одиночество некроманту не грозит.

Подъять ещё одного мертвеца, расспросить его?.. Нет, неведомые колдуны предусмотрели и это. Фесс переходил от одного трупа к другому, склонялся над мёртвыми лицами - и разочарованно отворачивался. Это меньше, чем труп. Груда мяса. Все связи со старой памятью разорваны. Они не скажут уже ничего.

Страшная участь. Некромант поёжился - ему противостоял враг едва ли не страшнее Инквизиции. Сколько веков копили силу салладорские колдуны, не вмешиваясь в дела большого мира, не пытаясь противостоять ни ордосской Академии, ни Волшебному Двору, - копили силу, чтобы потом сплести такие вот заклятья?

Наверное, тут Фесс впервые пожалел о том, что нельзя позвать на помощь милорда ректора. Дело-то как раз по нему. Чёрная магия в чистом виде. И наверняка не без влияния Той, что на западе.

Ну что же, череда твоих поражений позади, некромант. Сегодня ты победил. Сражаясь, как подобает, а не словно рыцарь в сверкающей броне. Теперь осталось исполнить данное скамарам Слово...

Фесс опустил голову. Сердце жгло, словно его насадили на раскалённый гвоздь, странным образом не отнявший сразу жизнь. Он дал Слово скамарам. Зная, что тем самым обрекает их на гибель. Судьба против них. Обстоятельства сложатся так, что на дороге лихого, но небольшого войска окажется полнокровный легион с парой тысяч замекампских конных варваров-наёмников. Или ещё что-то похуже этого.

Он досадливо тряхнул головой. "Нет смысла в сожалениях, некромант, нет смысла в пустой печали. Ты делаешь то, что должен. Тяжка участь жертвующего не жизнью, не честью - душой. Принимающего на себя жуткую участь творить меньшее зло во имя несвершения зла большего... Нельзя было не повести скамаров в пустыню. Нельзя было не перебить салладорский караван, нельзя было дать свершиться жертвоприношению. Нельзя допустить, чтобы чужая сила подъяла бы ушедшего во Тьму великого мага. Кто знает, до чего додумались салладорские искусники -- может, и до того, как поставить себе на службу страшную силу проклятого трактата?"

Но надо торопиться. Если бы не скамарский могильник... а, впрочем, чего тут мешкать, чем скорее он управится с этим, тем лучше. Небольшой запас времени у него есть. Пока еще салладорские набольшие разберутся, что случилось с караваном, пока соберутся отправить к чёрному обелиску следующий... Он должен успеть. Тем более что могила Эвенгара не так уж далеко.

- Ну что, узнал, что хотел, господин маг? - главарь скамаров приближался с изрядной опаской. Похоже, случившееся с зомби произвело на него немалое впечатление. - Закончил своё дело здесь? Когда за наше приняться сможешь?

- Не волнуйся. Скоро, - некромант коротко взглянул на скамара, и разбойник поспешил отвести глаза. - Мне осталось тут совсем немного.

- Дев своих успокой, - проворчал главарь, отходя в сторону. - Ревут, что твой ручей. И откуда только слезы берутся, по такой-то жаре...

- Их надо будет проводить до безопасных мест, Я имею в виду - через Мекамп, до Вечного леса.

- До чего? - Лицо скамара перекосилось. - До пущи чародейной? Да в уме ли ты, сударь волшебник, - я лучше замок эмира штурмом брать учиню, чем туда нос свой суну!

- Королева Вейде, - перебил разбойника Фесс, - посулила большую награду за освобождение её пропавших подданных. У тебя все шансы получить её. После этого ты станешь властителем пограничья. Потому что золото, которым тебя одарит владычица эльфов, ты не сможешь увезти и на дюжине вьючных лошадей. Хватит всем. И твоим людям тоже. Я бы на твоём месте не стал связываться ни с какими могильниками. У тебя в руках верное богатство. И всё - твоё. Мне ничего не нужно, немного на дорогу дальше, не более.

На миг ему показалось, что скамар заколебался - и на этот миг, только на краткий миг незримые для прочих тёмные тучи, сгустившиеся над участью молодого и удачливого вожака, рассеялись... - но только на миг, потому что в глазах разбойника вспыхнул алчный огонёк.

- Не-а, - протянул скамар, хищно оскалившись. - Что награда верная - это я не сомневаюсь... но и от своего я тоже не откажусь. Лес от меня не уйдёт.

- Могильное золото не уйдёт от тебя тоже, скамар.

- Это ещё как сказать! - весело бросил разбойник. - Второй раз прорываться так глубоко... и опять же - где я такого мага второй раз заполучу? Не-ет, сударь, пойдём до конца, удачу за хвост тягать, чтобы ни единого перышка не упустить. А потом вместе на север двинем. Ты меня их эльфьему величеству отрекомендуешь.

"Если бы так..." - подумал некромант.

- Послушай, скамар, так и не назвавший мне своего имени. Мы идём прямо в лапы смерти. Я называю вещи своими именами. Началась большая игра, и мы легко окажемся меж молотом и наковальней. Надо ухо-

дить, поверь мне. Я не стараюсь увильнуть, просто . просто всё это, - Фесс повёл рукой, указывая на мёртвые тела вокруг, - говорит о том, что скоро здесь будет целая армия И притом не только солдат Магов, ска-мар, магов, и один отразить их натиск я не смогу. Понимаешь? Кое-кому был чрезвычайно важен этот обелиск, кое-кому очень надо было, чтобы всех эльфиек зарезали на этой красной скале. И этот кое-кто - он могуществен. Нельзя недооценивать его, скамар Повторяю, надо уходить Но, - глаза некроманта сузились, - если ты станешь настаивать, я выполню, что обещал Но потом не жалей, что настоял на своём, - Фесс коротко и зло рассмеялся.

Скамар молчал несколько секунд, на скулах и фал и желваки, губы сжались в тонкую белую линию

И вновь Фессу показалось, что разбойник вот-вот согласится с ним, но...

- Мы пойдём до конца, - отрывисто бросил скамарский главарь, резко повернулся и чуть ли не бегом бросился прочь

Успокоить эльфиек стоило немалого труда. Уже скрылся за песчаными волнами чёрный обелиск, уже отряд скамаров ушёл далеко в пустыню, а бедняжки всё никак не могли поверить в спасение, пришедшее, словно в сказках, в самый последний момент. Рассказы эльфиек, поневоле бессвязные и отрывочные, пополам со сдавленными рыданиями, складывались в картину жуткую и тяжёлую - становилось ясно, что Фесс и скамары едва успели - нет, не только спасти обречённых на заклание, но и уберечь "могилу мудреца" от вскрытия. Караван побывал уже у четырёх обелисков, уверяли эльфийки. И у каждого.. каждого...

Но тут неизменно следовали слезы, иногда - взахлёб, иногда - тихо, со стоном. Деталей совершённых обрядов некромант дознаться не мог. У каждого обелиска убили по дюжине пленниц. Просто чудо, что не успели добраться до тех, кого Фесс пытался спасти ещё в Агранне. К каравану, рассказывали пленницы, дважды присоединялись другие, они тоже везли "живой материал" для жертвоприношений.

Что происходило после обряда, эльфийки, само собой, не знали. Раса с естественной склонностью к волшебству куда более сильной, чем у людей, они тем не менее ничего не почувствовали и ничего не заметили. Фессу оставалось только идти в никуда, рассчитывая на удачу - деяние, в корне противоречащее всему кодексу некромантии.

И что делать, если скамары после своего некрополя захотят отправиться восвояси? Увы, он, Фесс, не может в одиночку блуждать по салладорскому пеклу. Он не полный профан в магии Воды, но его знаний недостаточно, чтобы отыскивать блуждающие по пустыне колодцы. Впрочем, пока что скамары шли куда нужно - на восток, петляя, конечно, от одного источника к другому, но тем не менее - на восток.

Ничего существенного с отрядом не происходило - пустыня оставалась какой и была, истинным царством смерти, царством абсолютного отрицания живой природы, царством нагого песка.

Главарь скамаров старался держаться от Фесса подальше. Эльфийки попросили дать им оружие - похоже, ещё один раз попадаться никто из них не собирался.

Через два дня пути отряд повернул на юг, и в сердце Фесса закрались самые чёрные подозрения. Конечно, может, это просто совпадение, но... неужели скамары и в самом деле направляются к могиле Салладорца? Но его кенотаф (если там действительно кенотаф) должен был скрываться в безвестности, погребённый под толщами песка, но никак не находиться среди каких-то некрополей, храмов и могильников. Инквизиция и салладорские маги не дураки, им следовало, если уж они заполучили каким-то образом тело Салладорца, упрятать его так, чтобы исчезла сама память об этом захоронении...

После одного дня пути на юг отряд свернул обратно на запад, и последние сомнения исчезли. Главарь скамаров отказывался даже говорить о том, чтобы дать эльфийкам провожатых и довести до обжитых мест.

"Иди с восхода до полудня..." - невольно подумал Фесс, когда точно в назначенное время за барханами впереди поднялись ступенчатые пирамидальные башни - наполовину разрушенные, стены словно изгрызены громадными зубами. Они поднимались медленно, и горячий ветер тонко и злобно выл, с разгона натыкаясь на острые, точно сломанный клык, вершины.

- Вот оно... - проговорил, останавливаясь рядом с некромантом, главарь разбойников. - Золота, камушков - сколько хочешь, хоть лопатой греби. Никакой тебе стражи. Вот только... те, кому под землёй лежать положено... Стеречь их это дело поставили, что ли? Вместо живых, которым и жратву подавай, и деньгу, и бабу...

- Тогда стоп, - скомандовал Фесс, посылая коня вперёд. - Смотри, чтобы с этого бархана - никто, ни-ни, а то сам у меня стражем здешнего золота сделается.

Дважды повторять ему не пришлось.

Конь ступал осторожно, гнул шею, косил на седока большим глазом, словно просил повернуть назад. Фесс явственно ощущал страх животного, непонятно только было, чего он так боится, - сам некромант не чувствовал ничего подозрительного. Впрочем, он часто, как выяснялось, ничего не чувствовал. Плохо, когда нельзя доверять собственному чутью.

На гребне ближайшей к некрополю песчаной волны он остановился. Отсюда можно было разглядеть могильник во всех подробностях.

...Древние стены вырастали прямо из жёлтого песка, словно скалы, вздымавшиеся из морской пены. Пирамиды, пирамиды, пирамиды, простые и ступенчатые, трёх- и четырёхгранные, низкие, повыше и совсем высокие. Все в той или иной степени разрушены. Иные лишились только вершин, иные - стёрты чуть ли не до основания. Острые края изломов уже успел сгладить ветер, гоняющий по пустыне песчаные тучи. Песок заполнил промежутки, длинные золотые языки жадно тянулись к проломам, словно песку мало было своего абсолютного господства вокруг. И чувствовалось, что он не успокоится, пока под его волнами не скроется последний камень, уложенный здесь руками людей.

За чертой пирамид Фессу виделось скопление приземистых, приплюснутых строений с узкими чёрными щелями входов. Меж расплывшихся, местами обрушенных стен на занесённых песком постаментах высились статуи, какие-то получеловеческие, полузвериные фигуры, деталей издалека было не разглядеть.

Сказать, что здесь "пахло смертью", - значило не сказать ничего. Здесь смердело, здесь разило ею, здесь всё возведено было только ради смерти, для её прославления и в великом страхе перед нею, как будто владычица Серых Пределов, точно бандит с большой дороги, удовлетворится выкупом и не посягнёт на жизнь обираемых...

Над подобной надеждой даже смеяться было глупо.

Фесс неподвижно застыл на песчаном гребне, сам превратившись в часть этой мёртвой пустыни, и ветер, срывая песчаные стрелы с ярко-жёлтого гребня, сердито швырялся ими в плащ некроманта. Жар, словно невидимый дракон, впился в тело, жадно высасывая влагу, - Фесс не шевелился. Прежде чем он полезет в могильник, тем более такой древний, он сам должен как бы сделаться частью этого кладбища, уловить его отзвуки, почувствовать скрытое там, на краткое время самому сделаться словно бы частью зачарованного погоста; всё это прежде, чем не то что пускать в ход заклятья, но и сделать один-единственный шаг за невидимую, но чётко ощущаемую им границу. Хватит с него "чрезвычайных происшествий", подобных дренданнскому... аккуратнее надо работать, аккуратнее - подобно тому, как возле того чёрного обелиска. Никто из салладорцев не успел ничего сделать, даже подать весть своим.

Так и только так.

Жёлтые струйки песка, бьющиеся о плащ некроманта. Ветер, с упорством самой смерти грызущий изломанные неведомыми гигантами пирамиды. Какое тут всё... пустое. Лишённое магии жизни. Тут, конечно, есть живые существа, но они... они словно бледные тени, отбрасываемые облаками в лунную ночь. Оболочки, скользящие по самой грани тумана. Зыбкие и наполовину бесплотные.

...Он не услышал её шагов. Эльфийки умеют ходить бесшумно даже по пустыне. Не почувствовал он и ауры живого, по-настоящему живого существа.

Агатовые глаза смотрели прямо и требовательно. Одна из тех, кого он пытался спасти в Агранне, - и ведь даже имени её он тогда не знал.

- Ты хочешь идти, - она не спрашивала, она утверждала.

- Это мой долг, - Фесс постарался, чтобы это прозвучало не слишком выспренне.

- Возьми меня с собой.

- Нет, - Фесс знал, что она попросит.

- Ты не понимаешь, - она не удивилась. - Я знала Рысь. Ты любишь её... и до сих пор не веришь в её смерть.

И вот теперь он удивился уже по-настоящему.

- Почему ты... зачем сейчас?

- Ты не понял? - Чёрные глаза раскрывались, тьма в них словно бросала вызов беспощадному пламени пустыни. - Ты не понял, зачем ты так настойчиво ищешь... это место? Ты хочешь вернуть её, я знаю. Рысь была моей подругой.

- Откуда ты знаешь... - Горло отказывалось произносить эти слова. - Откуда ты знаешь..., обо мне?

- Конечно, ты никому не сказал ни полслова и не скажешь даже под пытками, ты сумеешь умереть до того, как из тебя выжмут это, - кивнула она.

- Постой... мне надо...

- Тебе надо идти в могильник, - кивнула она, одёргивая серую просторную курточку, что уже успела смастерить из подаренной скамарами рухляди. - Ты пойдёшь туда, а вести тебя будет Рысь. А я помогу. Ах да... некроманты никому не верят, и они очень хотят узнать, откуда я всё это... - она едва заметно улыбнулась, чуть дрогнули острые кончики ушек. - Если бы задержался в Вечном лесу чуть подольше, узнал бы, как умеют дружить эльфы. Рысь... мы делили души. Я узнала всё в тот миг, когда узнала она. Наверное, потому ты и пришёл спасать нас... Я не права?.. Впрочем, неважно. Дальше в могильник мы пойдём вместе. У меня найдётся, чем отбиваться, - она откинула полу курточки, Фесс увидел длинный зазубренный кинжал серой стали, явно снятый с кого-то из салладорцев. И когда только успела?..

- Нет. Мне придётся думать не о том, как достичь цели, а как спасти тебя. Хотя бы... во имя Рыси, - имя не хотело срываться с губ, как будто, произнося его вслух, он и в самом деле сбрасывал полуэльфийку с обрыва.

Тонкие губы дрогнули, словно она собиралась что-то сказать... но вместо слов эльфийка лишь загадочно улыбнулась.

- Тогда я останусь здесь. Но... я приду к тебе, когда потребуется.

Он коротко кивнул. Странная... но разбираться будем, когда он вернётся с этого дважды мёртвого кладбища, как бы смешно ни звучала такая фраза.

Нет, впереди нет ничего, что он мог бы почувствовать отсюда. И он, к сожалению, слишком далеко, чтобы пытаться "навести порядок". Придётся идти вперёд... хотя, конечно, опускаться опять до махания фальчионом не хотелось бы. Фальчион - только для умирающих некромантов, вдруг сама собой придума-лась поговорка. Точнее, так должно быть. Некромант не имеет права ненавидеть тех, кого он уничтожает. И так мы пойдём вперёд сейчас. Без гнева и ненависти. Нет смысла ненавидеть костяки. Они уже отжили своё и своё получили. Они уже претерпели кару.

Некромант сделал первый шаг с бархана. Черноглазая эльфийка осталась на гребне. На миг Фессу показалось, что его лба словно коснулась узкая прохладная ладошка, коснулась совсем легко, даже боязливо - и тотчас отдернулась. Но, несмотря на мимолётность, удушливый жар пустыни как будто бы отступил, стало легче дышать...

Не оглядываясь, Фесс шагал вперёд. Оглядываться нельзя, начиная бой, некромант как бы разрывает все связи с былой своей жизнью. Нельзя, чтобы живые висели у тебя на плечах, подобные тем, кого опытный пловец старается вытащить из пучины. Здесь не пучина, и стихия, которой ты противостоишь, стократ опаснее обычной воды.

Сперва стихли его шаги. Песок перестал скрипеть и шуршать под каблуками старых сапог. Потом замолчал ветер, и воздух мгновенно стал липким, вязким, покрывающим лицо, словно раскалённое масло. Если бы не незримое касание холодной ладошки, Фессу пришлось бы совсем плохо.

Но пока - ничего. Погост - а это действительно был погост, древний и странный, - хранил молчание. Ни тебе привычного шевеления неупокоенных, ни возни костяных гончих, ни холодного присутствия коконов костяных драконов. Ни даже того, что творилось на погосте Дренданна.

Фесс нарочно ткнул посохом в песок - остриё погрузилось беззвучно. Отвратительная, тупая, давящая тишина. Не слышно даже шума крови в ушах.

Мало-помалу стало пропадать ощущение земли под ногами. Фесс опустил глаза - песок как песок, крошечные песчинки скатываются по коже сапог, а кажется - ты не идёшь, летишь.

Возле первой пирамиды стало совсем плохо. Мир плыл и двоился в глазах, над разломами в древних стенах что-то дрожало, серые тени судорожно изламывались в пляске...

Пришлось остановиться. Рука тряслась, когда Фесс сорвал с пояса флягу, припал к горлышку. Тёплая вода показалась ему в тот миг напитком богов. Дурнота отступила, голова перестала кружиться.

Его взору открылся настоящий город мёртвых. Тут, похоже, их хоронили поколение за поколением, тщательно отражая вечный натиск пустыни. Нескончаемые шеренги песчаных воинов докатывались до очерченного круга - и бессильно опадали недвижными барханами. За прошедшие годы пески должны были бы поглотить всё это без остатка. Пирамиды приняли на себя первый удар, но часть вражьего песчаного войска всё-таки прорвалась за заслон.

За пирамидами тянулись ряды гробниц и склепов. Слеплённые из красноватой или серой глины, выложенные из кирпичей, узкие щели входов щурились от болезненно яркого солнца. Фесс не сомневался, что это - именно гробницы. Их строили тут поколение за поколением, сковывая охранными чарами, и они явно расходились концентрическими кругами от какого-то центра. А потом тут непонятно почему перестали хоронить. Построили кольцо пирамид и покинули многовековое кладбище. Непонятно. Салладорцы не из тех, что бросают своих мёртвых. Они никогда не покинули бы в таком небрежении погост, где лежат, наверное, несколько десятков поколений. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, что заставило бы их уйти отсюда - и поставить те чёрные обелиски.

Статуи вперили в дерзкого чужака взоры пустых глазниц - у кого ещё оставались в целости головы. Их было много, они высились на каждом пересечении "улиц" в этом городе мёртвых; изваяния большей частью представляли собой людей с головами каких-то чудовищ. Все статуи застыли в одной позе - руки прижаты к бокам, колени сведены, мёртвыми глазами неотрывно глядят на пересечения проходов меж гробницами, словно напряжённо и постоянно ожидают появления незваных гостей.

Похоже, дождались, подумал некромант.

На первый взгляд город мёртвых не таил в себе никакой опасности. Неупокоенностью в классическом смысле тут, например, даже и не пахло.

Пахло кое-чем иным, чему Фесс никак не мог подыскать определения. И не знал пока, как этому противостоять.

Затылком он по-прежнему чувствовал неотрывный взгляд эльфийки. И лицо Рыси вновь вставало перед глазами - такое, каким он запомнил его в последние мгновения отчаянного боя там, в Эгесте. На нём ни осуждения, ни укора, а только надежда на него, "рыцаря Храма", приведшего безоглядно верившего в него стража к месту последней схватки.

Глаза некроманта сузились. "Ты права, эльфийка.

Чтобы вырвать Рысь из Серых Пределов, я пойду на всё. И если для этого надо будет поставить на дыбы всю салладорскую пустыню, клянусь Великой Тьмой, я сделаю это!"