Чтение 14–й страницы книги ~Эльфийский клинок~

- Вечно ты, Эйрик, в чужие дела лезешь, - укоризненно заметил ему Рогволд. - Зима прошла, разбойников подвыбили, ангмарцам отпор дали. Отписал бы ты лучше шерифу, да не проморгал бы сев!

Эйрик побагровел, но сдержался и ничего не сказал.

- Деревня, где он поселился, взяла-таки верх, - продолжал он. - Да на них ополчилась разом вся округа, подтянулась местная дружина, и те, кто остался из горе-победителей, ушли в леса, а там что - только разбойничать. Вот вам и Храудун!

На рассвете, когда они выступили дальше, Эйрик долго провожал их верхами, и Фолко крепко запомнил сказанные вожаком Хагаля слова:

- Тяжело что-то у меня на душе, друг Фолко. Не случайно все это, и Храудун этот тоже не случайно. Большая кровь будет, помни мои слова, большая кровь...

Отряд двигался на юг по спокойной, надежно охраняемой дороге. Повсюду начинались полевые работы; весна выдалась дружная. Миновало еще четыре дня, и перед ними замаячили долгожданные крыши Пригорья.

Все эти дни у Фолко не проходило то легкое, уверенное настроение, появившееся у него после удивительного видения Заморья. Он часто и подолгу размышлял над словами Гэндальфа, и чем дальше, тем больше вопросов возникало у него. Почему, если маг не может ничего ему рассказать, зачем Гэндальфу вообще это нужно - беседовать с кем-то из живущих в Средиземье? Может, он выслушивает их рассказы? Но маг его ни о чем не расспрашивал...

Предъявив последний раз подорожную конному патрулю у северных ворот Пригорья, они неспешно втянулись в поселок. И, конечно же, их руки сами собой направили коней к гостеприимным дверям "Гарцующего Пони".

Ничего не изменилось в знакомой зале, и даже народ, как сперва показалось Фолко, был тот же, что и в тот злополучный вечер, - не хватало лишь людей в зеленом. Немало было выпито пива и спето песен; гномы то и дело затягивали свое знаменитое "За синие горы, за белый туман", люди, в свою очередь, начинали "Сидел король в тот вечер одиноко", и лишь когда сгустился вечер, хоббиту удалось незаметно ускользнуть и отправиться туда, где, как он безошибочно определил, его ждали. Он пошел в лавку Пелагаста.

Окна лавки были темны, но, когда Фолко негромко постучал в дверь, она неожиданно легко распахнулась. Он ступил в черный проем.

- Дверь за собой запри, - раздался спокойный знакомый голос, и Фолко увидел впереди себя слабый, дрожащий огонек свечи и в его скупом свете - склоненного над книгой человека. - Обойди там, справа...

Хоббит осторожно приблизился. Пелагаст поднял на него свой единственный глаз, и Фолко невольно вздрогнул. Глаз казался бездонным черным колодцем, на дне которого, подобно тусклому огоньку, билась непонятная прочим мысль. Упавшие на древние страницы руки Пелагаста казались сухими ветвями дрока, плечи и грудь утопали во тьме, слабые отблески света падали на рассеченные морщинами щеки.

- Садись сюда, на лавочку, - продолжал Пелагаст. - Я давно жду тебя. Рассказывай все по порядку. Не бойся сбиться: что нужно, я переспрошу.

- Но... кто ты? - выдавил из себя хоббит, только теперь сообразив задать сидевшему против него этот самый простой и естественный вопрос. - О тебе мне говорил сам... - Он осекся, вовремя вспомнив, что все привидевшееся ему может быть и простым сном.

- Сам Гэндальф, вернее, Олорин? - чуть усмехнулся Пелагаст. - Я догадывался, что рано или поздно он отыщет тебя. Он всегда был неравнодушен к вам, хоббитам. Ты, значит, видел его! Он, конечно, ничего не сказал тебе, толкуя про Весы?

- Так и есть... Но откуда... - начал было изумившийся Фолко и вновь остановился, почувствовав неуместность своего вопроса.

- Проклятые Весы, - вздохнул Пелагаст. - Но ничего не поделаешь. Что же до меня... неужели ты еще не догадался? А еще Книгу читал. Ну, впрочем, это не так важно. Ты же сам пришел ко мне, значит, знал, хоть и не умом. Обо мне мы еще поговорим, а пока - я жду твоего рассказа.

И Фолко, подчиняясь властно зазвучавшей в этом спокойном голосе силе, начал свое повествование. Оно оказалось длинным - Пелагаст требовал, чтобы хоббит не опускал ни одной детали. Он долго и дотошно выспрашивал его обо всем происшедшем в Могильниках, интересовался Храудуном, причем, слушая Фолко, еще больше нахмурился и что-то прошептал. Хоббиту показалось, будто Пелагаст сказал нечто вроде "опять он за старое". Их аннуминасские приключения он выслушал не так внимательно, остановившись лишь на истории с явившимся призраком. Он молча покивал при этом, словно находя подтверждение каким-то своим мыслям, а потом вдруг как-то по-особенному щелкнул пальцами, и в углу вдруг вспыхнули два больших желтых глаза. Не ожидавший этого, Фолко вскрикнул.

- Не бойся, - повернулся к нему Пелагаст, - это Глин, мой филин. Крылатая тень бесшумно скользнула прямо на плечо Пелагаста. Фолко

увидел круглую голову, большие глаза, сейчас прикрытые от света тяжелыми веками. Пелагаст что-то тихо сказал огромной птице, и Глин неслышно взлетел, тотчас скрывшись в темноте. Фолко почувствовал на лице упругие толчки воздуха. И тотчас, словно у него в голове вспыхнула молния, он внезапно понял, кто сейчас перед ним. И прежде чем он успел подумать, что же ему делать дальше, его спина уже согнулась, а сам он склонился в низком, почтительном поклоне.

Пелагаст усмехнулся.

- Понял наконец... Да, я был когда-то Радагастом Карим, одним из Пяти. А теперь я торговец оружием в Пригорье... Я последний из Пяти, оставшийся в Средиземье. Гэндальф ушел, и остальные тоже... Сарумана вроде бы убили... А я остался. Мне нечего делать в Заморье, Фолко, сын Хэмфаста. Я не был ничьим врагом, мне служили растения, звери и птицы. Один-единственный раз я оказался втянут в людские дела - когда я, на беду, передал Олорину приглашение Сарумана, еще не зная, что тот уже сплел черные сети коварства и предательства. После этого я сказал себе: "Радагаст, не твое дело вмешиваться в Великие Войны, занимайся своими делами!" Да не вышло... Старина Гэндальф разыскал меня после победы, звал с собой. Но я отказался: в Заморье у меня дел не было, и в отдыхе я не нуждался.

"Так ты решительно против? - спросил меня Гэндальф, и я видел, как его лицо потемнело. - Ты понимаешь, что тебя ждет?"

"Что может меня ждать? - беспечно ответил я. - У тебя свои дела, Белый, у меня. Карего, свои. Враг пал, и это прекрасно. Твои труды, быть может, и закончены, мои же будут продолжаться вечно, пока стоит этот мир. Нет, это решено - я остаюсь".

"Ты, конечно, думаешь, что сохранишь все, чем владел, и всю свою древнюю силу?" - прищурившись, спросил меня Гэндальф.

И я понял, что он сердится, но тогда я еще не знал, что он хочет мне добра, только на свой манер. Сперва я, признаться, подумал, что новоиспеченный глава заканчивающего свое существование Светлого Совета хочет в последний раз показать свой знаменитый характер.

"Что бы я ни сохранил, - ответил я, - ты не уговоришь меня. Я никогда не променяю бесконечность жизни на бессмертие".

"Так слушай же, Радагаст Простак, как назвал тебя как-то Саруман! - в сердцах вскричал Гэндальф. - Тебе придется принять на себя все то рассеянное зло, что еще осталось в Средиземье. Светлый Совет больше никогда не будет созван, наш Орден прекратил существование, Саруман пал, я ухожу. Твой посох теряет силу! Я здесь уже бессилен и я. Ты знаешь, кто распорядился так и почему не может быть иначе. Тебе придется идти к людям и тяжким трудом зарабатывать себе на хлеб. Бесконечность жизни ты сохранишь, и мудрость у тебя останется, а вот силы поубавится, и останется ли что-нибудь, не знаю ни я, ни пославшая нас Светлая Королева. Ты не изменишь своего решения?!"

Признаться, мне стало не по себе, но я собрал всю волю и гордо ответил, что остаюсь, что бы ни произошло. И Гэндальф как-то сразу угас, осунулся, сделавшись вдруг невообразимо старым.

"Прощай, Радагаст, - сказал он, медленно идя к двери. - Кто знает, быть может, ты и не столь уж не прав. Оставайся! Я верю, что найду способ свидеться с тобой. Но умоляю тебя, пригляди за хоббитами! Они очень дороги мне, я покидаю их с болью в сердце. Ты обещаешь мне это? Тогда я смогу уйти спокойно".

"Разве я когда-нибудь не выполнял своих обещаний?" - сказал я в ответ.

Гэндальф обнял меня и скрылся за порогом. Потом я узнал, что он покинул Средиземье вместе с Элрондом и Галадриэлью. А затем, - он вздохнул, - все произошло так, как предсказывал мне Гэндальф. Мой посох сломался. - Радагаст вздрогнул, его лицо искривила гримаса когда-то пережитой нестерпимой боли. - И я стал тем, кем ты меня видишь - Пелагастом, лавочником с патентом Короля Соединенного Королевства!

Кое-что я, конечно, утратил, но все же не все. Выполняя обещание, данное Гэндальфу, я стал подыскивать себе новое местожительство где-нибудь поближе к его любимой Хоббитании, когда на мой небольшой дом на восточном краю Чернолесья обрушились дикие кочевники истерлинги. И тут я понял, что мои силы действительно очень ослабли. Я не мог отстоять свое жилище и едва спасся сам. Теперь вот живу здесь. - Радагаст тяжело вздохнул. - Я давно заметил неладное, но разбойники меня занимали мало - это дело людей. Мне пришлось иметь дело с остатками иного зла, но и тут я мог немногое... Разве что - подать вовремя нужный совет. Поэтому ты так заинтересовал меня. Тебе нужно побольше увидеть, чтобы нам можно было решить, куда направиться дальше. Ты принес мне очень важные сведения. Храудуном я займусь сам, а с Могильниками пока ничего не сделаешь. Их порождения пока еще не слишком опасны, однако я обязательно повидаюсь со стариной Бомбадилом - он-то найдет на них управу. Тот призрак действительно явился в Аннуминас за мечом, унесенным Торином. Передай ему, чтобы он не выбрасывал его - так Умертвии копят силу, отдаваемую им поклоняющимися Могильникам людьми.

Я наведу Диза на мысль крепче следить за Полем. А вот Мория... Тут я мало что могу добавить к твоим предположениям. Туда надо идти, и чем скорее, тем лучше. Будь уверен - слушающиеся меня звери и птицы помогут вам, предупредят об опасности, и они же будут приносить мне сведения о вас. А после Мории постарайся увидеться со мной, мы вместе все обдумаем. Я пошлю вести к Кэрдану и Трандуилу, но все будет зависеть от того, что ты сможешь узнать. Вот так! Но ты, я вижу, что-то хочешь спросить?

- Что значат твои слова о Западе, Востоке, Севере и Юге? - облизнув губы, жадно спросил Фолко.

- Это твой путь, - печально усмехнувшись, ответил Радагаст. - Не требуй от меня большего, далеко не всегда предсказывающий может истолковать пришедшие ему в голову слова. И я тоже пока не могу. Но будь уверен: везде, где бы ты ни был, мои помыслы будут с тобой. Ты оказался первым хоббитом после знаменитой четверки, рискнувшим ввязаться в дела Большого Мира, и это уже само по себе грозный признак.

Радагаст умолк и опустил голову.

- Расскажи, прошу тебя, расскажи мне что-нибудь о Валарах и о Заморье!

- умоляюще выдохнул Фолко.

Радагаст с улыбкой взглянул на него своим единственным глазом.

- Расскажу, когда придет время, - ответил он. - Не торопись! К этому ты еще придешь. Твой путь сейчас лежит на юг. Кстати, не очень нравится мне этот Олмер из Дэйла, - вдруг перебил себя бывший маг. - Есть в нем что-то, пока еще неопределенное, но подозрительное. Ладно, быть может, мы сумеем прояснить и это... А ты пока иди и погоди рассказывать своим друзьям о нашей встрече! Всему свое время. Мы еще встретимся, Фолко, сын Хэмфаста. А пока прощай...

Ярким весенним утром они покидали Пригорье. Позади остались его добротные дома и высокий частокол. Их обогнал очередной патруль из десяти конных дружинников, поскакавших куда-то на юг. Обоз съехал с холма, на котором стояло Пригорье, и неспешно двинулся по укатанной южной дороге. Три дня пути прошли без происшествий, а вечером четвертого, когда солнце уже приблизилось к западному горизонту, окрасив полнеба багрово-алыми красками, ехавшие впереди Рогволд и Дори внезапно подняли руки, указывая на расположенный на вершине придорожного холма одинокий черный камень. Фолко и Торин подъехали к ним. Трехгранная каменная игла высотой в два человеческих роста стояла, намертво врытая в землю, а внизу, в ложбине, где меж двух холмов проходил Тракт, Фолко разглядел арнорскую заставу. Он оглянулся - то здесь, то там по равнине были рассыпаны крохотные огоньки далеких деревень: в расположенных вдоль Тракта поселениях путешественники получали кров и пристанище. Хоббит взглянул вперед - там лежали непроглядные густые сумерки. Земли впереди них затягивали вечерние туманы, и ни одного огонька не было видно. Он с внезапной растерянностью глянул на Рогволда и вдруг понял, что означал каменный клинок, - они достигли рубежей Арнора. Впереди расстилалось Глухоманье.

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

1. ЮЖНЫЙ ТРАКТ

Дул ветер, и ночной дождь мерно барабанил по натянутой над фургоном парусине, навевая сладкий сон. Фолко открыл глаза и поежился - сквозь щели прорывались холодные струи воздуха. Рядом сопели под одеялами гномы, уже светало, и пора было подыматься. Хоббит вздохнул и сел, обхватив руками колени.

Третий день шел с того памятного вечера, когда они миновали арнорскую границу, и шестой - с выхода из Пригорья; Фолко же казалось, что прошли долгие месяцы. Весь мир сжался до узкой придорожной полосы; однообразная лента старинного Южного Тракта, именовавшегося еще Неторным или Зеленым, шла напрямик через негустые леса и рощицы, перемежающиеся небольшими участками возделанных полей, пажитей и покосов. Дважды путь им преграждали протянувшиеся с запада на восток лесистые гряды холмов, невысоких и сильно сглаженных - далеко оттянувшиеся края Южного Угорья, однако Тракт не сворачивал, он рассекал бугры, словно исполинский меч; Фолко заметил, что кое-где ложе Тракта было прорыто прямо в теле взлобков. Сумрачные еловые боры северного Арнорского плоскогорья уступили место рядам причудливо смешанных друг с другом кленов и ясеней; словно сторожевые башни, по обочинам высились исполинские древние дубы. Попадались буки и грабы; вдоль придорожных канав уже алели яркие цветы. Теплые южные ветры несли на своих могучих крыльях благоухание диких равнин Минхириата; от незнакомых ароматов и запахов у Фолко иногда даже кружилась голова. Пустые, безлюдные пространства пышно расцвели, избавившись от умелых, но временами докучливых человеческих рук. Сегодня, правда, вдруг задуло с севера; ночью хоббит не раз просыпался от холода.

Да, местность менялась, и прямо на глазах. Деревни стали редкими - расстояние между ними укладывалось в дневной переход; помня о недоброй памяти Западном Тракте, Торин не рисковал останавливаться на ночлег в необжитых местах. Навстречу им попадалось все меньше и меньше народа - шли только большими обозами, насчитывавшими до нескольких сотен телег и повозок.

Деревни тоже очень изменились, став крупнее и многолюднее. Каждую окружал уже не просто частокол, а настоящая крепостная стена, правда из дерева, а не из камня. Ни одна не обходилась без сотни дружинников; имелись специальные почтовые станции со сменными лошадьми, чтобы королевская эстафета могла как можно скорее достичь ворот Рохана. Сперва эти деревни казались Фолко надежным прибежищем; однако два дня назад они наткнулись на большое, уже размытое дождями и поросшее буйной травой пепелище, и он понял, что здесь не всегда спасают и стены, и дружинники.

Однако пока удача сопутствовала им, и дорога была не слишком утомительной - ненамного труднее пути к Аннуминасу. На душе у Фолко было легко и как-то по-особенному ясно; сомнений и колебаний не осталось, он вновь поддался магии набегающей дороги и пока не заглядывал в будущее. Памятуя о походах Бильбо и Фродо, он каждый вечер тщательно записывал все случившееся за день, даже мелкие пикировки между товарищами по отряду.

За короткое время Фолко сумел хорошо узнать своих спутников; и если неистовый Дори, велеречивый Хорнбори, осторожный и основательный Бран были знакомы еще по Аннуминасу, то с остальными он сошелся в пути. Вьярд был немного трусоват, любил пиво несколько больше других, зато оказался непревзойденным мастером закалки, а также резьбы по камню; знал он и на удивление много старинных гномьих сказаний. Молодой Скидульф впервые выбрался за пределы своих пещер на севере Лунных Гор, во всем слушался Торина и пока больше смотрел и слушал, чем говорил сам. Фолко показалось, что он несколько самонадеен, зато силен и безотказен в работе. Три сородича Торина - молчаливые Грани, Гимли и Трор - редко вступали в общие разговоры, предпочитали короткие и недвусмысленные фразы. Они шли в Морию драться и не скрывали этого, а с кем - это, по словам Трора, им было совершенно неважно. Балин, гном средних лет с севера Туманных Гор, оказался, напротив, очень общительным, много беседовал с Фолко, выспрашивал его про эльфов, сам рассказывал много историй из прошлого своего народа; однако, когда приходила пора наваливаться всем миром на что-нибудь тяжелое или неприятное или приходила его очередь чистить котлы и рубить дрова - он оказывался далеко не в числе первых. Зато он неплохо владел топором, что признавал даже такой мастер боя, как Торин. Земляк Балина Строн слыл знатоком орочьих повадок. Строн быстро сошелся с Малышом

- характеры их были схожи: оба веселые, неунывающие, только Строн, как понял Фолко, умел смотреть и видеть глубже, чем Малыш, да глаза его выдавали немалый, подчас горький, жизненный опыт.

К морийцам - Глоину и Двалину - Фолко приглядывался особенно пристально и расспрашивал их больше других. Однако они мало что могли сказать - они покинули Казад-Дум уже давно и не были свидетелями тех пугающих событий, из-за которых отряд и шел в Морию. Однако они прекрасно помнили расположение всех морийских чертогов, а главное - систему тайных знаков, позволявшую гномам особенно не утруждать себя запоминанием бесконечных схем запутанных подземных коридоров, - выучить ее невозможно было и за всю долгую гномью жизнь. Глоин несколько походил на Хорнбори своим даром умелой и красивой речи, но никогда не говорил попусту. Двалин не уставал вздыхать о тех прекрасных временах, когда гномы-морийцы дружили с эльфами Остранны, вместе добывая знания и совершенствуясь в искусстве обработки металла. Он искренне горевал об этом, и Фолко понял, что для него прошлое по-прежнему живо, и ради того, чтобы вновь, в который уже раз, возродить Морию или хотя бы попытаться понять, что же творится там на самом деле, Двалин был готов отдать жизнь. В его серых глазах, редкого среди гномов цвета, читалась непреклонная воля, ни в чем не уступавшая воле Торина; хоббит проникся к Двалину большим уважением. Нечего и говорить, что оба морийца, как и положено гномам, превосходно владели оружием.

Гномы рассказали жадно слушавшему их хоббиту много интересного; после долгого пути с ними Фолко, наверное, знал об этом народе больше, чем кто-либо из живых или живших хоббитов, больше, чем даже старый Бильбо, - во время его странствий спутники с ним особенно не забалтывались.

Фолко старался записывать все, что слышал, но особенно запомнились ему две истории. Одну чуть ли не в первый день пути по Южному Тракту ему рассказал Вьярд, которого Малыш заменил на передке телеги, и старый гном пересел на время в седло. Его рассказ тек медленно и спокойно, говорил он чуть напыщенно - ведь речь шла о невообразимо далеких днях Предначальной Эпохи, предания о которой ныне сохранились лишь среди гномов. Он говорил о временах, когда мир был юн, а Великого Дьюрина окружали немые, безымянные скалы. Первый Гном начинал с немногими товарищами; Перворожденные помогали им, и среди приближенных Короля Казад-Дума умом, искусством и терпением выделялся гном по имени Трор. Он много времени проводил с эльфами, немало перенял у них, говорили, что и он был пленен неземной красотой Владычицы Галадриэль и, желая сделать ей достойный подарок, стал копить золото и мифрил. Однако тогда еще было далеко до дней великой славы Черной Бездны, как звали Морию эльфы, ее главные жилы еще ждали своего часа, приходилось перелопачивать огромные массы пустой породы, и Трору это надоело. Он придумал и сделал чудодейственное сито, обладавшее способностью выбирать золото из всего, что набрасывалось в его зев. Достаточно было сыпать в него безостановочно даже самую бедную руду, чтобы в конце дня вынуть из него все золото, что было рассеяно в пыль среди серого горного песка и каменной крошки. Труд облегчился многократно; гномы стали быстро богатеть, в Морию повалили переселенцы из Лунных Гор, где к тому времени стало неспокойно - шла очередная война между людьми и орками. Трор накопил нужное ему количество благородного металла, выковал из него сказочно красивую диадему, украшенную покрытыми тончайшей резьбой бериллами, и подарил ее Владычице. Сито теперь стало ему ненужным, и Трор попросту забыл о своем детище. Однако не забыли другие. Из-за него в Мории едва не вспыхнула самая настоящая война, и тогда Великий Дьюрин приказал Трору разбить свое творение. "Ну вот уж нет! - ответил Трор. - Я лучше уйду вместе с ним, если его существование грозит нашему братству!" Все стали умолять его остаться, и он, поколебавшись, согласился, но спрятал сито так, что до пробуждения Великого Лиха Дьюрина о нем никто ничего не слышал, ну а потом, понятно, было не до того. С тех пор среди гномов и живет мечта - разыскать волшебное сито, много полов и стен Мории было вскрыто и поднято неугомонными искателями, но тщетно...

- И очень хорошо! - прибавил от себя под конец Вьярд, но почему хорошо, так и не сказал.

Вторую историю, а точнее, короткую притчу, хоббиту поведал Балин.

- Почему Казад-Дум столь необъятен, а, как ты думаешь? - посмеиваясь, как-то сказал он хоббиту. - Думаешь, там работала целая прорва работников? Ничуть не бывало! Большая ее часть проложена при Дьюрине, когда еще и гномов-то было совсем немного. Так слушай же! У гномов и гор - одни корни. Камни тоже могут говорить, а некоторые - даже двигаться. Было такое в Древние Дни, и, говорят, в те сказочные времена создавать великое Подгорное Царство Первому Гному помогали сами горы - послав ему Ролштайн.

- Это что еще такое? - удивился Фолко.

- Ха, Ролштайн! Это, сударь мой хоббит, такая штука, что можно весь мир по-своему переделать, и без всяких там... - Он оглянулся и быстро добавил:

- И без всяких там колец и магов. Ролштайн был с виду самый обыкновенный камень, правда, довольно крупный, говорили, что примерно с молодого бычка. Он катился сам, понимаешь, сударь мой Фолко, он катился сам и прошибал тоннель в любой самой прочной скале. Тангару оставалось лишь идти за ним, словно пахарю за плугом. Так была проложена большая часть морийских коридоров и галерей... Но он мог катиться не только в толще скал, но и на поверхности. Рассказывают, что именно Ролштайн помог Великому Дьюрину отразить первый натиск орков.

- А куда же он делся потом?

- Никто не знает, - вздохнул Балин. - Его разыскивали долго и упорно, причем не только гномы. Этим ведь куда как сподручно - рушить стены крепостей! Но все эти усилия пропали втуне, а у нас появилась пословица: если увидишь качающийся камень, не спеши кричать, что перед тобой Ролштайн

- лучше сперва посмотри, кто его раскачивает!

Дождь тем временем утих, рядом забормотал и заворочался Торин - нужно было вставать. Начинался новый день их странствий: по расчетам Торина, сегодня им предстоял особенно тяжелый переход - до следующей деревни было никак не меньше десяти лиг.

- Ты уже встал, Фолко? - удивился гном, поеживаясь от утреннего холода.

- Беги тогда к хозяину, пусть завтрак подает. А я пока остальных разбужу. Хоббит наскоро умылся в бочке с дождевой водой, стоявшей возле угла

дома, и отправился к хозяину - пожилому хитрому пригорянину, уже лет

тридцать живущему в этих негостеприимных местах. Выйдя от него на крыльцо,

хоббит невольно остановился.

В просторном дворе, обнесенном крепким и высоким забором, кучкой стояли их фургоны, по ступицы утопающие в белесой утренней дымке. Направо над забором виднелась высокая сторожевая вышка, налево - двускатные крыши соседних домов. Солнце едва-едва показалось из-за горизонта, небосвод был чист; день обещал быть жарким. Из-под фургонных пологов уже доносились голоса, появилась долговязая фигура Рогволда; Малыш и один из охотников, Глен, отправились к трактиру за завтраком, другие люди и гномы уже выводили коней и пони, начиная запрягать. Из-за угла вынырнул Торин вместе с Браном, рядом с ними шагал, умеряя шаг, командир местной арнорской дружины в синем плаще и с перьями цапли на низком вороненом шлеме.

- Так вы решительно хотите идти сегодня? Не лучше ли подождать с неделю, с севера ожидается большой обоз... - говорил на ходу арнорец.

- А что такое? - ответил вопросом Торин. - На дороге неспокойно, что ли?

- Не совсем, чтобы уж так неспокойно, - замялся арнорец. - Но недавно пришло сообщение, что немного южнее замечен подозрительный отряд. За ними гнались, но они рассыпались по лесам - поди выковырни их оттуда! А по Тракту дальше - Сизая Теснина, их излюбленное место!

Заинтересованные разговором, их постепенно обступили гномы и люди, среди них и Рогволд.

- Так сколько же нам ждать попутного обоза? - спросил товарищ ловчего Форг.

- Неделю, а то и все десять дней, - ответил воин. - Обозы сбиваются не столь быстро.

- Мы не можем ждать, - решительно нахмурил брови Дори.

- Не можем, - подтвердил Торин. - Ну-ка, пойдемте все, потолкуем!

Они собрались в узком пространстве между фургонами, предусмотрительно выставив вокруг стражу, чтобы их не подслушали. Сидели тесно, друг на друге, и говорили полушепотом - к осторожности никого призывать не приходилось.

- Лучше подождать, неделя или даже десять дней ничего не решат в нашем деле - мы ведь не на пожар торопимся! - начал Рогволд. - А у них тут наверняка соглядатаи. И стоит нам выступить в малом числе, без охраны, как у этих проходимцев появится прекрасная возможность перебить нас в Теснине. Я бывал там, Форг и Алан тоже, это дурное место. Представьте себе узкое пространство между двумя высокими и крутыми холмами, заросшими глухим лесом и густым подлеском. Теснина тянется добрую лигу, а то и полторы - если они расставят лучников вдоль нее, то нас расстреляют в упор, и мы ничего не сможем сделать. Я считаю, что здесь рисковать неуместно, это не тот случай.

Рогволд умолк и оглядел слушавших его с явным одобрением людей и несколько скептически - гномов.

- У нас сегодня восемнадцатое апреля, - тихо, сдерживая гнев, заговорил Дори, и Фолко заметил, как Торин украдкой взял говорившего за руку. - До Казад-Дума нам идти еще дней двадцать, если не все двадцать пять. Это, считай, почти весь май. Лето по приметам ждут жаркое, начнут таять горные снега, нижние ярусы Мории могут оказаться подтопленными... Что нам останется? Кто знает, сколько придется сидеть в Черной Бездне, пока мы что-нибудь поймем и разузнаем? А потом окажется, что надо срочно созывать ополчение - а как успеть до зимы? Нет, когда идешь на такие дела, в полную неизвестность, мешкать нельзя. Если нам загородят путь - прорвемся с боем! Нас четырнадцать, да вас двенадцать, да Фолко - лучник отменный. Если с умом ударить, а у страха-то глаза велики, так число наше и вдесятеро большим покажется!

Гнома Дори неожиданно поддержал Алан, самый молодой из всех арнорских охотников.

- Я был в Сизой Теснине прошлой осенью, - начал он, отводя со лба длинные иссиня-черные волосы. - И не скажу, чтобы устроить там засаду было так просто. Лес вдоль Тракта вырублен и выжжен, а на левом холме - вдобавок остатки арнорской заставы. Рогволд прав, говоря, что с лучниками, если они там засядут, управиться будет нелегко, но подойти близко к Тракту они не смогут, к тому же я не слышал, чтобы разбойники хорошо стреляли из лука. Ударить из-за угла, в спину - это пожалуйста, а правильного боя они не ведут. К тому же мы всегда можем отправить вперед кого-нибудь посноровистей, чтобы не идти вслепую. А чтобы не было споров, сразу же скажу: я готов пойти.

- Погоди, Алан, ты хорошо сказал, но главное сейчас другое, - поднял руку Торин. - Если мы все-таки пойдем, то как лучше всего отбиваться? Вы, люди, опытны, посоветуйте же нам!

- Самое лучшее - это не лезть на рожон, - проворчал Рогволд. - Но если Алан сам видел все это и Морию действительно начнет заливать, то, пожалуй, лучше всего будет сделать так - мы выходим немедленно, а лиги за три отправляем в стороны разведчиков. Идти лучше всего влево, на восток. - Он повернулся к Алану. - Там начинается длинная полоса дубрав и оврагов, она тянется до самой Теснины, там можно пробраться незаметно. Все остальные в это время идут не спеша - и наденьте броню под плащи! Если там никого нет, мы проходим Теснину со всеми предосторожностями и как можно скорее, если же есть... то я думаю, этих лиходеев лучше всего спугнуть, увести в сторону, если их окажется много. Боюсь, что так и будет, - ловчий вздохнул, - малыми отрядами они теперь не ходят. Мы же не можем сражаться двумя десятками против нескольких сотен!

- И все-таки предпочтительнее иметь дело с водой, чем со стрелами, - упрямо нагибая голову, сказал Глен, один из охотников. - Что, будет лучше, если всех нас перестреляют там, как куропаток?

- По-моему, самое главное - это выяснить, есть ли у засевших в Теснине луки и сколько их, - вступил в разговор Двалин. - Если лучников мало или нет совсем, то мы можем идти смело.

- Я полагаю, нам нечего обсуждать это! - резко подался вперед Форг. - Будем говорить, когда все узнаем! Пока нужно решить только одно - идем мы вперед или нет?!

Наступила тишина. Торин и Рогволд одновременно стали оглядывать лица товарищей. Кто-то смотрел прямо, кто-то отводил взгляд; наконец ловчий нарушил молчание:

- Что ж, давайте считать, кто за что. Ну, по очереди. - И он повернулся к молчавшим до этого людям и гномам.

- Идти, - сурово выдохнул Грани, и Гимли с Трором молча склонили головы в знак согласия.

- Подождать, - по-прежнему упрямо хмурясь, отрезал Глен.

- Может, действительно повременим, а, тангары? - робко проговорил Вьярд. - Рогволд-то сперва дело говорил...

- Я считаю позорным укрываться от этой нечисти, - бросил Гримнир, высокий, угрюмый товарищ Алана. - С ними нам надо еще посчитаться...

- Глупо совать голову в пасть неубитого дракона, - пожал плечами Балин.

- Стыдно слушать вас, тангары! - сверкнул глазами Строн. - Малыш, ты что же молчишь?!

- А что я? - принялся оправдываться тот, похоже, опять задремавший во время спора. - Идти так идти. Все лучше, чем сидеть.

- Лучше сидеть, чем лежать... в могиле, - возразил Игг, еще один из охотников, уже немолодой, старый товарищ Рогволда.

- Все там будем рано или поздно, - пожал плечами Ресвальд, гибкий, ловкий словно кошка, с удивительными зелеными глазами.

- Ждать нам нечего, - решительно пристукнул кулаком Бран. - Идти!

- Согласен, - спокойно кивнул головой невозмутимый Веорт.

- Погибать из-за такой ерунды... Нет, я не согласен! - вскинулся Довбур, его седая борода гневно встопорщилась.

- Да брось ты, старина, - успокаивающе положил руку ему на предплечье рыжебородый Готор. - Мало мы рубились? Да мы пока и не знаем, есть в этой Теснине кто-нибудь или нет. Я - за то, чтобы все выяснить. И еще я согласен с Гримниром: отступать - это позорно.

- А мы бы поостереглись, - внезапно заявил Глоин. - Цель слишком важна, а пожертвовать ради нее жизнями мы еще успеем.

Двалин молча кивнул в знак согласия, и Фолко увидел, как у Торина удивленно дрогнули брови.

- А я стою на своем - надо идти вперед, - повторил сказанное раньше Алан.

Высоченный, очень сильный Грольф, запросто гнувший самые толстые подковы и превосходящий силою даже Торина, лишь кротко улыбнулся и развел руками.

- Надо идти, чего уж там, - буркнул он себе под нос, словно стесняясь говорить громко.

Не расстающийся с длинным охотничьим луком Гердинь вздохнул и печально покивал головой. В Аннуминасе у него осталась большая семья. Видно было, что он стыдится своих слов.

- Поостеречься бы надо... - выдавил он из себя и низко опустил голову.

- Мне и думать нечего - только вперед! - рубанул перед собой ладонью Дори, и вечно пикировавшийся с ним Хорнбори впервые согласился со своим извечным противником в спорах.

Форг медленно и отрицающе помотал головой.

- Большинство, в общем, за то, чтобы не задерживаться, - подытожил Торин. - Осталось спросить совсем немногих. Я, например, считаю, что идти надо, но очень осторожно. Ну, допустим, тут мы один раз обережемся, а что будет, когда с Тракта свернем? А ты, Рогволд, что скажешь? И ты почему молчишь, Фолко?

- Я? - вдруг испугался хоббит. - Так а что я? Разве я могу здесь что-нибудь сказать дельного? Нет, я - как все.

- Большинство за то, чтобы идти, - хмуро молвил Рогволд. - Я понимаю Дори - медлить нельзя. Но из людей пятеро против того, чтобы лезть вперед очертя голову. Мне эта затея тоже не нравится, но раз уж так выходит... - Он развел руками.

Возражавшие против прорыва люди громко запротестовали.

- Мы подряжались идти до Мории и потом оставаться на поверхности, а не класть головы в стычках со всякими проходимцами! Это не наше дело, на это дружина есть! - возмущенно вскочил Глен.

- Ладно, - проворчал Форг. - В конце концов знали, на что идем, и что нас будет меньше гномов, тоже. Раз решили - так решили. Шестеро наших тоже за то, чтобы идти. Так давайте не терять времени!

Рогволд легко, по-молодому поднялся.

- Давайте, давайте, выводите фургоны, - стал торопить он принимавшихся за дело гномов и людей. - До Теснины идти и идти, а солнце уже высоко.

Отбросившие споры люди и гномы быстро вывели их небольшой обоз за ворота. Торин пошел рассчитываться с трактирщиком за ночлег и еду, с ним увязался и Фолко.

- Что, выступаете? - встретил их хозяин. - Правильно, нечего тут рассиживаться. Ярмарка в Рохане скоро прикроется, так что вам с вашими товарами надо поспешать. А что тут про разбойников болтают - так вы не очень-то верьте. Этим дружинникам любой проходимец уже целым войском кажется. Так что идите смело! Кстати, если не секрет - небось оружие везете?

Фолко стало не по себе от приторного голоса пузатого трактирщика. Уж слишком маслянисто блестели его маленькие хитрые глазки.

- Что везем - это, прости, наше дело, почтенный хозяин, - ответил трактирщику Торин. - Прими деньги и прощай.

- Легкой вам дороги, легкой дороги, - низко склонился им вслед трактирщик.

Отряд быстро оставил позади возделанные поля, миновал последний сторожевой пост дружинников - воины прощально помахали им вслед - и двинулся дальше по Тракту на юго-восток, мимо широких, сверкающих свежей зеленью лугов и низких, пологих холмов, кое-где поросших боярышником. Солнце поднималось, становилось теплее, и лишь с севера по-прежнему дул не по-весеннему холодный ветер. Изредка им попадались небольшие рощицы; постепенно их становилось все больше, а на самом горизонте замаячила неясная синеватая линия.

- Это Забытый Кряж, - показал хоббиту и Торину ехавший рядом с ними Алан. - А вон там, куда ведет Тракт, и есть та самая Сизая Теснина. По-моему, нам пора останавливаться.

Он повернулся к Рогволду, и бывший сотник молча кивнул.

- Надевайте броню, друзья, - негромко сказал ловчий. - Разведке пора сворачивать. Будет лучше, если вы доберетесь во-он до тех деревьев чуть левее Тракта. - Он показал вперед. - Вам туда часа два ходу. Останавливайтесь, ставьте телеги в круг и ждите нас. Если же мы... - он помолчал, - не вернемся, то возвращайтесь в деревню и ждите попутного обоза.

- Постойте, а кто же пойдет? - вдруг спросил Хорнбори. - Этого мы как раз и не решили.

- Я же сказал, что пойду. - Алан выступил вперед. - Кто еще со мной?

Не колеблясь ни мгновения, Ресвальд, Гримнир и Грольф шагнули вперед.

- Но вы будете нужны здесь, - возразил им Рогволд. - Гномы отпадают - вы совсем не умеете ходить по лесу, почтенные, не в обиду вам будь сказано.

И тут произошло неожиданное. Робко жавшийся в сторонке Фолко, которого разговоры о разбойниках повергли в изрядное смятение и который только что тоскливо прикидывал, как лучше спрятаться, чтобы в бою ненароком не попасть под меч, внезапно вышел на середину.

- Ты, Фолко? - недоуменно воскликнул Торин.

Малыш просто заявил хоббиту, чтобы тот прекратил делать глупости, но Рогволд успокаивающе поднял руку.

- Наш хоббит хоть и невелик ростом, но ловок и быстр, - сказал ловчий, нахмуренными бровями быстро гася насмешливые улыбки на лицах людей. - Я имел случай убедиться в его доблести и сметке. К тому же ходят хоббиты бесшумней кошки, а что до умения стрелять - то тут с ними не сравниться ни одному охотнику Арнора! Мы будем очень осторожны, - заверил Рогволд попытавшегося возразить что-то Торина и вскочил в седло. - Ждите нас там до вечера, - крикнул он остающимся, и трое разведчиков повернули коней влево, в придорожную рощу.

Уши Фолко горели от стыда за недавние трусливые мысли, на время овладевшие им. Где-то в глубине души он и сейчас жалел о своем поистине безумном поступке, но отступать было уже некуда. Он поправил складки кольчуги под плащом, поудобнее передвинул меч, перевязь с ножами, приспособил повыше колчан с луком и стрелами.

Они ехали неспешно и осторожно по глубокому, сильно заросшему древнему оврагу. Над их головами сомкнулась лесная кровля; однако солнце здесь стояло выше, чем в это же время года в его родной Хоббитании, и овраг выглядел совсем не мрачно. Дно покрывали молодые побеги папоротника; повыше, на светлых местах, буйно разрослась малина вперемешку с крапивой.

Рогволд и Алан ехали впереди, время от времени негромко переговариваясь и поглядывая на солнце.

Овраг вывел их в довольно широкую котловину между тремя сомкнувшимися холмами. Слева, к северу, пестрели прозрачные молодые березы и рябины - радостный лиственный лес. С северо-востока на юго-запад перед ними наискось протянулась первая гряда Забытого Кряжа, покрытая высоким темным лесом.

Выехавший вперед Алан внезапно предостерегающе поднял руку, и Рогволд поспешил к нему. Затаив дыхание и взявшись за меч, к двум склонившимся над землей следопытам подъехал и хоббит.

- Осторожнее, - зашипел на него Рогволд. - Не затопчи следы!

Хоббит мало что понимал и мог разобрать в небольших, едва заметных рытвинах и тотчас пристал к людям с расспросами.

- Здесь прошли несколько конных, - пояснил Алан. - Прошли сегодня утром с севера на юг, вон туда. - Он махнул рукой, указывая на темный проем в зарослях, где, казалось, в глубь деревьев уходило некое подобие тропинки.

- Какие подковы - не разобрать, но лошади не слишком крупные. Однако, кто бы тут ни проехал, это плохо - тропа здешним ведома и скорее всего под надзором. А мы торчим тут на самом виду!

Они поспешно скрылись в зарослях и свернули вправо. Алан и Рогволд осторожно пробирались между гибкими ветвями, пригибаясь к самым гривам, легче было невысокому хоббиту. Они оставили позади радостную поляну и углубились в лес Забытого Кряжа.

Трудно оказалось преодолеть лишь первые несколько саженей; затем подлесок отступил, его место заняли низкие лесные травы. Под плотной кровлей листвы где-то негромко перекликались птичьи голоса. Следопыты некоторое время подозрительно вслушивались, но никакого подвоха не заметили.

От Тракта до поляны они ехали часа полтора; еще примерно столько же пробирались на юго-запад, прячась в дремучем лесу, пока Рогволд не скомандовал остановку.