Чтение 14–й страницы книги ~Черный список~

этом?

Сергей нахмурился:

- Но дело еще не закрыто, идет следствие. За разглашение тайны знаете
что со мной сделают? И потом, как человек может писать роман о преступ-
лении, которое неизвестно еще будет ли раскрыто?

- Ты не понял. Этот человек пишет не документальную повесть, а худо-
жественную. Ваш пожар - это только толчок для творческой мысли. Там все
выдумка от начала и до конца, реален только сам факт пожара во время
конкурса красоты. Все остальное - из головы.

- Тогда зачем этому писателю мои материалы?

Сережа оказался недоверчивым занудой, и это было хорошо. Пусть у него
нет полета фантазии, который необходим в сыщицком деле, но зато его на
кривой козе не объедешь.

- Материалы нужны для того, чтобы творческая мысль получила новый
толчок. Серега, ну не упирайся, давай баш на баш: я же тебе помогаю, ну
и ты помоги хорошему человеку. Я гарантирую тебе, что в заинтересованные
преступные руки материал не попадет, человек надежный.

- Кто он?

- Я же сказал - писатель.

- Владислав Николаевич, я должен знать - кто он.

- Ну хорошо. Это Татьяна Томилина.

- Кто?!

Я подумал, что мне сегодня все-таки повезло: если бы Лисицын в этот
момент держал чашку с горячим кофе в руке, ароматная темно-коричневая
жидкость непременно оказалась бы на моих кремовых джинсах и белоснежной
майке. Но к счастью, чашка спокойно стояла на столе, и от Сережиного
резкого движения всем корпусом выплеснувшийся кофе дальше блюдечка не
убежал.

- Чего ты так возбудился? Ты что, знаешь ее?

- Конечно. Все женщины нашего города зачитываются ее детективами. И
моя мама, и сестра тоже. А вы с ней знакомы?

- И ты, кстати, тоже. Это с ней ты вчера разговаривал возле гостини-
цы.

- Да вы что?!

И я в который уже раз подумал о том, какой же он, в сущности, еще мо-
лоденький, этот опер Сережа Лисицын. Совсем ребенок. Только дети умеют
так искренне удивляться. Но больше всего меня поразило, что Лиля на про-
тяжении всего разговора сидела с каменным лицом, как будто не знала ни-
какую Татьяну Томилину, не читала полчаса назад ее книгу и вообще все
это ее не касается. Иногда моя девочка поражала меня своей способностью
так глубоко уходить в какие-то малышовые мысли, что с виду казалась глу-
хонемой.

Мы закончили завтракать и вышли на улицу, которая уже успела стать
жаркой и душной. Сергей проводил нас до пляжа, где мы и расстались, об-
менявшись взаимными обещаниями: он даст Татьяне посмотреть все материалы
по пожару, кроме тех, конечно, которые находятся у следователя, а мы с
Татьяной и Лилей придем к нему в гости, чтобы порадовать маму и сестру
личным знакомством со знаменитой (как оказалось, а я и не предполагал!)
писательницей.

Глава 4

Рита появилась, как обычно, ближе к полудню. Сегодня ей снова было
тридцать два; по-видимому, первый шок, вызванный убийством ее подруги
Ольги, уже прошел, а смерть Люси Довжук как бы говорила: началась полоса
кошмаров, теперь так будет всегда, привыкайте, граждане. Во всяком слу-
чае, судя по ее внешнему виду, Маргарита воспринимала ситуацию именно
так. Она шла к нам через пляж, сверкая округлыми коленками в разрезах
"лохмутиков", и вид у нее был не подавленный, как вчера, а вполне дело-
вой.

- Ты представляешь... - возбужденно начала она, выкладывая из сумки
абрикосы и виноград, но я предостерегающе тронул ее за локоть.

- Лиля, ты не хочешь пойти в воду? - сказал я, полагая, что ребенку
совершенно ни к чему слушать страшные истории.

- Нет, пап, я почитаю, - ответила она, не поднимая глаз от раскрытой
книги. Но я готов был поклясться, что она будет не читать, а слушать на-
ши разговоры.

- А что ты читаешь, доченька?

Рита ни с того ни с сего решила поиграть в педагогику и поинтересо-
ваться, чем развлекает себя ее восьмилетняя дочь. Но при этих словах я
похолодел. Сейчас она увидит обложку детективного романа, и Лиля непре-
менно скажет ей про тетю Таню, которая написала эту книгу, с которой мы
живем в одном доме и с которой я вчера поздно вечером уходил гулять. И
вернулся весь в губной помаде. Совсем я утратил бдительность. Нужно бы-
ло, как только Лиля заявила свое обычное "Сейчас мама придет", посовето-
вать ей убрать голубую книгу в сумку и достать "Мумми-тролля". Хотя нет,
наверное, это тоже было бы неправильным - учить ребенка обманывать мать.

И тут Лиля (в который уже раз за сегодняшний день?) снова поразила
меня. Она сделала вид, что не слышит вопроса, и продолжала сидеть, под-
жав под себя ноги и уткнувшись в книгу. Слава Богу, порыв Риты заняться
воспитанием дочери угас так же быстро и внезапно, как и возник, и она
сразу же переключилась на обсуждение вчерашней трагедии.

- Ты уже слышал?

- Да, по телевизору сообщали, - осторожно ответил я, надеясь, что у
Риты хватит сообразительности не называть вещи своими именами.

- Ты представляешь, пропали все драгоценности Казальской. Она же с
ума сойдет, она пописать не ходит, не нацепив на себя килограмм золота.

Ну, Маргарита! Я уж думал, что за шесть лет совместной жизни плюс два
года знакомства до свадьбы я изучил ее достаточно хорошо и собственными
руками промерил всю глубину ее злословия, но она постоянно превосходила
сама себя. Сергей мне сказал сегодня, что пропали не все драгоценности,
а только те, что лежали в запертой шкатулке.

- Неужели тебе не жалко ее соседку по номеру? - с упреком спросил я.

- Жалко, - охотно согласилась Рита, но по ее лицу было видно, что она
об этом както не задумывалась. Ей было интересно. Она уже представляла
себе, как приедет в Москву и будет всем рассказывать о страшных событи-
ях, очевидцем которых ей посчастливилось стать. - Я думаю, все дело
здесь в председателе жюри. - Она многозначительно посмотрела на меня. -
Поскольку первую премию наверняка получила бы Оля, комуто это очень не
понравилось.

- И как ты думаешь, кому?

- Я знаю, а не думаю, - уверенно ответила она. - Чего тут думать-то?
Все же очевидно.

- Ну так кому же?

- Этой миллионерше, кому ж еще! - фыркнула Рита. - У кого хватит де-
нег оплатить все это? Сама-то она оба раза крутилась на глазах у всех,
так что совершенно очевидно, что она кого-то наняла.

Я понял, что Рита имеет в виду Регину Голетиани. А в самом деле, по-
чему я так с ходу отверг ее кандидатуру? Почему, собственно говоря, я
решил, что ей не нужны пятьдесят тысяч долларов? Потому что ее отец -
председатель правления крупнейшего в Литве банка, а муж имеет огромные
валютные счета по меньшей мере в четырех зарубежных странах? Но ведь хо-
рошо известно, что среди миллионеров весьма часто попадаются люди рас-
четливые и бережливые, которые охотно вкладывают миллиардные суммы в
проекты, сулящие прибыль, и в то же время экономят на мелочах и не дают
жене денег на новое платье, потому что у нее и так есть что надеть. Мо-
жет быть, Регине надоело постоянно просить у мужа деньги? Может быть, он
держит ее на голодном финансовом пайке? Надо осторожненько поспрашивать
у Риты.

- Да зачем ей деньги? У них такая богатая семья, - забросил я леску и
стал с интересом ждать, попадется ли что-нибудь на крючок.

- Как это зачем? А мальчик? На него знаешь сколько денег уходит? А
муж не дает ни копейки.

- Какой мальчик? - удивился я.

- Я же тебе рассказывала, только ты никогда меня не слушаешь, - с
раздражением сказала Рита. - У нее есть мальчик, три годика. Вылитый
Ален Делон, ну, ты понимаешь, о ком я говорю.

Да, я понимал. Вернее, я вдруг вспомнил, что Рита действительно расс-
казывала мне о том, что Регина Голетиани родила ребенка от известнейшего
киноактера Владимира Ковача, который был внешне страшно похож на Алена
Делона. Но почему-то я не задумывался о том, а что же по этому поводу
сказал ее муж. Только теперь до меня дошло, что муж не выгнал ее, потому
что был тесно завязан в финансовых вопросах с тестем, отцом Регины, и
боялся разрушать налаженную и отработанную годами машину совместного
бизнеса. Регина осталась при мужемиллионере, но с условием: мальчик дол-
жен воспитываться не в их семье. И как она будет решать этот вопрос -
это ее проблема.

Он - грузин, гордый и самолюбивый, и он не потерпит в своем доме жи-
вое свидетельство грехопадения собственной жены. Я думаю, что на самом
деле для Жоры Голетиани этот ребенок был бы зеркалом, в котором каждый
раз при взгляде на него отражались бы Жорины ветвистые рога.

- А где сам мальчик-то? - спросил я, втайне надеясь, что Лиля, увле-
ченная детективом, не вникает в суть наших разговоров.

- Его воспитывает ее сестра, она одинокая.

Ситуация приобретала новые оттенки. Надо было срочно решать, кому от-
давать предпочтение в списке подозреваемых: Марине Целяевой или Регине
Голетиани. Если бы сил было побольше, вопрос бы так не стоял, отрабаты-
вали бы сразу обеих. Но с силами в нашем стане была некоторая напряжен-
ка, рассчитывать можно было только на Сергея Лисицына и двух его напар-