на.
ка, головой неохотно двинулась ему навстречу.
своим: - Все нормаль, это пахан!
зареготали.
А" и, роясь в карманах, направился к единственному фонарю на углу Ману-
фактурного.
робки, баночки, пакеты. Единственное, что оказалось ему знакомым, - уз-
кое горлышко бутылки. - О, бухло и хавка! Ну ты даешь! Где ж ты так на-
косил?
ми - двадцать пять новеньких хрустящих бумажек, сложенных вдвое и обер-
нутых двумя стодолларовыми билетами.
протянул пасынку:
Ух ты... Ну крутизна! Весь город на ушах стоит!
проулка: здесь лед был посыпан печной золой. Свет в окне горел, он нес-
колько раз стукнул в стекло, скрипнула щеколда. Обновленный Лапин, выс-
тавив перед собой коробку с орхидеей, зашел в квартиру, в которой прожил
почти пять лет. Предвкушая произведенный эффект, он чуть заметно улыбал-
ся.
Антонина стояла в характерной позе - уперев руки в бока и наклонившись
вперед. Короткий домашний халатик с выцветшим рисунком давно стал ей
мал, сквозь прорехи между пуговицами проглядывало розовое, будто распа-
ренное, тело. Мощные ноги расставлены, босые ступни стоят в луже воды,
рядом ведро с тряпкой. Значит, в очередной раз прорвало трубу... Выстав-
ленная вперед орхидея и приготовленная улыбка показались сейчас до край-
ности глупыми и неуместными.
по инерции продолжала она, но с каждым словом сбавляла обороты, понемно-
гу осознавая картину произошедших с Лапиным превращений. - Откуда у тебя
это?
угол пакет и разделся. Антонина смотрела гипнотизирующим взглядом, на
потном лице медленно проступала ужасная догадка.
тина!!!
взметнувшаяся тряпка, плюясь грязными брызгами, как кистень, описала по-
лукруг и смачно шлепнула по светящейся физиономии обновленного Лапина,
обвилась вокруг затылка, мазнула по другой щеке, обдирая ухо, рванулась
назад.
горбатюсь, а эта чокнутая скотина миллионы на себя изводит! Со своей
кислой рожей хочет красавчиком стать!
панный костюм и сорочку, чувствуя, как накатывает волна неукротимой
ярости. На Богатяновке разбитый в драке нос считается гораздо меньшим
грехом, чем разорванная рубашка, а испорченный новый костюм является
достаточным поводом для ножевого удара...
вперед и основанием напряженной ладони ткнул Тоньку под подбородок.
Растрепанная голова откинулась, орудие расправы выпало из бессильно раз-
жавшегося кулака, женщину поволокло назад, и, если бы Лапин не схватил
ее за ворот халата, она бы опрокинулась навзничь. Старая ткань треснула,
запрыгали по некрашеным доскам отлетевшие пуговицы, полы халата распах-
нулись, вывалились наружу конические, шестого размера, груди, открылись
массивные бедра, перехваченные грубыми трикотажными трусами линялого
бледно-синего цвета. На упругих еще молочных железах отчетливо виднелись
багровые пятна.
слова Мелешина, на которые утром он не обратил внимания. - Значит, ты и
вправду блядуешь по-черному?!
жителя придавало ей силы, но уличение в блядстве - наиболее тяжком
бабьем грехе - полностью изменяло ситуацию, делало ее совершенно бесп-
равной и обрекало на самые страшные кары. За это вполне можно было поп-
латиться жизнью.
лав бросилась в комнату. Вид полуголой, в страхе убегающей и не имеющей
шансов убежать бабы затронул глубоко скрытые в сознании темные инстинк-
ты, машинально сунув руку в карман, Сергей бросился следом, перед глаза-
ми маячили крупные, обтянутые линялым синим треугольником ягодицы, око-
рока, "корма", жопа - как выразился Мелешин. Он драл ее в подсобке, там
можно только раком, вся корма - как на ладони... Под руку попался свер-
нутый отрезок КЭО-3, Лапин взмахнул им как хлыстом - я-я-сь! В восемнад-
цатиметровой квартирке не разбегаешься, Тонька наскочила на кровать,
шумно упала, звякнув, выкатилась откуда-то бутылка из-под шампанского.
Серебряный шнурок с оттяжкой врезал по мокрой спине, казалось, пот брыз-
нул по обе стороны от вмиг набухшей красным полоски.
засовывал, с кем шампанское пила да что потом делала!
лась то скрещивающимися, то пересекающимися рубцами, Лапин сместил при-
цел на более виноватую часть тела, но ту защищали трусы, и он свободной
рукой дернул толстый трикотаж вниз, стянув почти до колен.
лись могучие окорока, сжимающиеся при каждом взмахе шнурка.
том все громче и громче. - Я не по своей воле, жизнь заставляет...
бя!!
нотонно скулила, дергаясь всем телом в такт ударам.
собственные признания в грязном распутстве, мозолящая глаза нещадно ис-
полосованная, но соблазнительно-чувствительная голая жопа и цинично спу-
щенные до колен трусы, окончательно выпустили темные инстинкты из глубин
подсознания. Бросив универсальный КЭО-3 на пол, Лапин расстегнул ремень
и снял брюки вместе с трусами и ботинками. Он постился уже несколько не-
дель, и сейчас соответствующий орган твердостью и расположением напоми-
нал тактическую ракету на позиции перед запуском. Затихшая Тонька насто-
роженно прислушивалась и, судя по всему, понимала, куда клонится дело,
потому что, когда Сергей скомандовал: "Перевернись! ", она, постанывая,
не просто перекатилась на спину, но и развела согнутые в коленях ноги,
так что большие волосатые складки разомкнулись, приглашающе открывая ро-
зоватое, мягкое и влажное нутро. На внутренней поверхности бедер тоже
выделялись пятна засосов и отчетливо виднелись несколько царапин.
как когда-то давно, когда он залез в трусы к чернявой монтажнице Верке.
внимания на подобные детали и нажал кнопку, но сейчас что-то удерживало
от этого. Внезапно кто-то подсказал иное решение, Сергей поднял с пола
восьмисотграммовую бутылку, сорвал с горлышка плохо приклеенную этикет-
ку, приставил закругленный стеклянный срез к нежной плоти, поискал нуж-
ное место и осторожно нажал на вогнутое полусферой донышко. Горлышко
мягко погрузилось в Тонькино тело, та ворохнулась, но не издала ни зву-
ка, а Сергей принялся совершать ладонью колебательные движения, будто
закачивал в сожительницу пропахший сыростью воздух убогой комнатенки.
стеклу и отстраняясь от выходящего, а через минуту начала стонать,
биться и кусать губы - она очень быстро заводилась... Бесстыдная проце-
дура возбуждала Сергея, он ритмично двигал рукой, то загоняя бутылку
почти до половины конусообразного расширения, утапливая внутрь большие
губы по линию волос, то вытаскивая обратно, так что показывалось покры-
тое слизью горлышко до самой кромки, грозящей выскочить совсем и натяги-
вающей за собой податливую плоть.
чать, Лапину вновь стало противно, и он, резко вытащив бутылку, катнул
ее под кровать. Раздался чмокающий звук, женщина застонала, но продолжа-
ла подмахивать, как будто соитие с бутылкой еще продолжалось.
Русанов Владислав
Шилова Юлия
Панов Вадим
Корнев Павел
Флинт Эрик
Мороз Александра