картонный кружок, - у него сдали нервы. Он слишком увлекался всякой сопливой
мистикой. Крушение сгнивших веков, сумерки богов, ритмы солнцестояния...
Надо было теплее одевать солдат, отправляя войска в Россию. А он
распорядился выдать только шарфы и перчатки. В декабре сорок первого морозы
в России были ниже сорока градусов. В автоматах застывала смазка, разлагался
синтетический бензин на составные несгораемые части. Замерзали паровозы.
Солдаты умирали от холода. В ставку прилетел генерал Гудериан, умолял дать
приказ об отступлении. Адольф послушался, но выводов не сделал. Заявил, что
мороз - это его дело, стал колдовать, как африканский шаман.
отступать? - спросил вполне трезвый Рикки, малыш Рикки, сокурсник Карла,
единственный, с кем можно было поспорить почти на равных. - Польшу победили
за восемнадцать дней, Францию за месяц. Мы дошли до Москвы. Зачем же было
Гудериана, Рейнгарда и Гопнера. Он орал, что мороз - это его дело. Он был
неисправимым, романтиком, это его и погубило в конечном счете.
возразил Рикки, - все было так красиво: факельные шествия, парады, идеальные
шеренги, блестящие сапоги... Это была магия единства нации.
действий - совсем другое. Тактику и стратегию нельзя основывать на магии.
Войну нельзя выиграть с помощью шаманских заклинаний и лысых тибетских
клоунов. Войне нужны профессионалы. А он тупо уничтожал профессионалов
вермахта накануне войны. Как, кстати, и его приятель Сталин, который тоже
расстреливал умных красных полководцев. Наш старик Адольф боялся, что кто-то
окажется умней его самого, и верил лишь бреду шаманских заклинаний.
унимался Рикки. - Ты говоришь, он уничтожал профессионалов? Нет, он
избавлялся от стариков, от слабаков, зараженных гнилой христианской моралью.
Им на смену пришли новые, крепкие парни. У нас были танковые дивизии,
железная дисциплина, нас вел вперед дух древних викингов. А магия давала
веру в победу.
залпом выпил рюмку шнапса. - Мы создали великий "Черный орден", элитные
войска СС, прообраз нового человека, настоящего, чистопородного, без
примесей, и если бы... - Рикки поперхнулся и растерянно уставился на Карла,
который заливался хохотом, прямо за живот держался, так ему было весело.
специально отобранных нордических немцев"... Крошка Гиммлер закончил
сельскохозяйственный техникум и был птицеводом. - Он перестал смеяться и
заговорил шепотом, склонившись к розовому оттопыренному уху Рикки:
немцев, как бройлерных цыплят. Он создал племенной завод для немцев,
огромный курятник, который красиво назвал "лебенсборн", источник жизни.
Офицеров СС там скрещивали с отборными девками, и родившихся детей
воспитывало государство по специально разработанной программе.
от этих элитных Экспериментов. Пять тысяч детей великого рейха. Из них
каждый пятый - умственно отсталый.
пропаганда, еврейско-славянская брехня! От офицеров СС, от чистокровных
арийцев и ариек не могли рождаться ублюдки!
нежный? Ты будешь плакать из-за чужих ошибок?
разговор уже не был интересен.
создать образ врага. Ты сам говорил, Карл, что обязательно нужен враг.
кружкой с остальными, опять заговорил только с Рикки, быстрым полушепотом:
Адольфу не хватало здорового цинизма. Он не мог самому себе просто и честно
сказать: все дерьмо, и главное в этом дебильном мире - стать победителем.
Без всяких там мистических теорий, заклинаний, без курятников для лучших
представителей нации. Мифы хороши для толпы. Но это только часть победы.
Адольф умел накачивать толпу, его речи были как мощный наркотик. Но он сам
стал наркоманом идеи. Вместо того чтобы хорошо подготовиться к следующей
зиме, он приказал водрузить на Эльбрусе знамя со свастикой, освященное по
ритуалу "Черного ордена". Трое лучших альпинистов СС вскарабкались на
кавказскую вершину. Адольф считал, что с грядущими русскими морозами сумел
таким образом договориться. И что случилось потом, следующей зимой?
Сталинград! Жуткий, позорный разгром.
Вилли, самый юный из всей компании, уловил несколько фраз из разговора. - Ты
говорил, что Гитлер был прав, а сейчас, в такой день, вспоминаешь всякую
фигню. Объясни мне, Карл. Я не понимаю.
глаза на ошибки великого человека. Это унижает его память. Нельзя бояться
правды. Главная его ошибка заключалась даже не в мистике. Собственная
правота ему казалась важнее объективной реальности, важнее победы. А без
победы нет правоты. Он и из сталинградского разгрома не извлек никаких
уроков. Знаете, чем он занялся весной сорок второго? Послал научную
экспедицию на остров Рюген, со всякими дорогими радарными установками. А
потом было объявлено: фюрер имеет основания считать, что так называемая
земная поверхность, на которой мы живем, на самом деле не выпукла, а
вогнута. И мы живем внутри, как мухи в колбе. Надо было воевать, а он
занимался глупостями. Он тратил огромные деньги, чтобы доказать теорию полой
земли. А надо было тратить деньги на войну с Россией и на создание атомной
бомбы.
окорок, Отто Штраус. - Не-е, Карл, Гитлер был гений, я люблю фюрера.
Германия для немцев. Разве не правильно? Весь мир для немцев. Мы - великая
нация. Вот это я понимаю. А всякие там теории - фигня.
еще за нашего дорогого Адольфа. Он и правда был гений.
чокаясь кружкой и показывая глазами в дальний угол пивного зала, где у
лакированного бочонка сидел за маленьким отдельным столом неприметный
человек лет сорока в темно-синей джинсовой куртке.
делает вид, что читает газету.
легавые? Мы отдыхаем. Правда, Инга?
не нравится.
Непорядок это, Карл. Во всем должен быть порядок.
его? Просто ты говори чуть потише, Карл. Вдруг он записывает тебя на
магнитофон? А потом сообщит в университет. У тебя могут быть неприятности.
кого будут неприятности. И чтобы больше я от тебя, Инга, не слышал этой
ерунды. Отто прав, во всем должен быть порядок. Побеседуй с этим старым
пердуном, Отто. Только вежливо.
походкой направился к угловому столику. Вся компания оживилась. Все с
интересом глядели в угол. Там и правда происходило нечто интересное.
непринужденная беседа. Слов слышно не было, но незнакомец улыбался. А Отто
наливался густой бурой краской.
сюда, старый хрен, будто его приглашали.
Что-то грохнуло, тонко взвизгнуло, и малыш Рикки начал было весело
аплодировать но через секунду его ладони замерли. Грохнул на пол и взвизгнул
от боли вовсе не сорокалетний, хилый на вид незнакомец, а здоровяк Отто.
пивной луже, и пиво из опрокинутой кружки капало на его красный подбритый
затылок. А незнакомец спокойно поднял табуретку, уселся на место, не спеша
закурил.
Карла Майнхоффа. Только толстая старуха судомойка, сердито ворча себе под
нос, прошла в угол с тряпкой, вытирать пивную лужу.
Что ты здесь разлегся? Мешаешь. Не видишь, вытираю пол? Сейчас хозяин
позвонит в полицию.
но тут же опять свалился. На этот раз, вероятно, надолго. А незнакомец сел,
развернул газету, бросил в рот маленький соленый кренделек.
Клаус. Хозяин погребка взялся за телефон, но тут в грозовой тишине
послышался мирный голос незнакомца: