Козлов, коренастый и красивый молодой человек с длинными, гладко зачесанными
назад русыми волосами, - спокойный, изящный, похожий скорее на светского
франта по рождению (каким, есть подозрение, в прошлом являлся), нежели на
заведывающего "нижней палубой" пансионата, л"венбургской школой бомбистов.
помимо воли, но кто же тут интересовался его мнением и желаниями? Под
пансионатом, как вскоре оказалось, размещался обширный подвал из нескольких
комнат, где под старинными сводами вместо бочонков с вином и съестных
припасов размещались столы и полки, уставленные устрашающим количеством
колб, банок и всевозможных лабораторных приборов.
цилиндров, знакомство с лабораторными инструментами, решение задач на объем
и вес. Но в один прекрасный день товарищ Козлов, поставив на стоя небольшой
картонный цилиндр, весьма буднично заявил:
корпус заполняется взрывчатым веществом, туда же вкладывается запальник...
предварительно рассчитав форму и размер оболочки - в зависимости от того,
какой взрывной силы требовался снаряд. Затем занялись запальником, "душой
снаряда", по лирическому сравнению Козлова. Задачка была труднейшая.
Запальник должен точно соответствовать весу и объему бомбы - отсюда
точнейший расчет и сугубая тщательность в работе. И невероятная осторожность
в обращении. Запальник являл собою не столь уж хитрое изобретение - всего
лишь запаянная с обоих концов трубка с серной кислотой, но, окажись он
запаян плохо, мог в любой момент воспламениться сам по себе. Учитывая, что
взрывчатые вещества хранились тут же, последствия представить несложно...
Проклятую трубку полагалось изо всех сил трясти после пайки, чтобы
убедиться, что кислота не просачивается. Ежели после нескольких минут этих
упражнений содержимое не вытекало, запальник на три-четыре дня оставляли
лежать на ватке, пропитанной особой легковоспламеняющейся смесью. Коли ватка
в итоге так и не вспыхивала - изделие считалось доброкачественным.
испытание...
одетый в новенький и элегантный, только что от хорошего л"венбургского
портного костюм. Подошел к столу, в своей обычной чуточку небрежной манере
взял чей-то запальник, повертел. Обвел "студиозусов" взглядом, и в глазах
сверкнула этакая дьявольская искорка...
Теперь вот что... Разбейтесь на пары. Каждый в карман по запальнику - и
шагом марш за город, на бывший артиллерийский полигон. Пешком, товарищи,
пешочком... Я впереди, все остальные за мной. Дистанция меж парами -
пятьдесят шагов. Всем ясно?
сунув в кармин один из запальников, такой же развалочкой вышел.
юроду верст пять - учитывая, что запальник может и полыхнуть прямо в
кармане. Прогулочка не из тех, что доставляют удовольствие...
взрываться им не полагалось, потом - в боевом, открыв донышко.
рискованное - самостоятельное изготовление взрывчатых веществ: пироксилина,
"менделеевского пороха", динамита. Но самым вредным и опасным оказалось
приготовление мелинита - той самой взрывчатки, что была изобретена
скандально известным французским умельцем Тюрпеном, а во время
русско-японской войны печально и широко прославилась под именем "шимозы".
Знакомый с "шимозой" отнюдь не понаслышке Сабинин хорошо представлял себе ее
колоссальную взрывную мощь. Впрочем, о том же говорил и Козлов, требовавший
от "студентов" особой осторожности. И все равно каждый, кто плавил в подвале
особый состав, мог считать себя в процессе этого увлекательного занятия
наполовину покойником.
таковы, что уютный пансионат в любой момент мог взлететь на воздух в самом
прямом смысле слова. На его месте осталась бы приличных размеров Яма, а
близлежащие доходные дома лишились бы всех оконных стекол до единого. От
тех, кто имел бы несчастье находиться в пансионате в этот момент, не
осталось бы ничего, достойного упоминания и похорон. Правда, один из
соучеников Сабинина, здоровый малый по кличке Петрусь (судя по некоторым
обмолвкам, откуда-то с Урала), как-то заявил с ухмылочкой:
этого и жить полегче, а?
остальных. Но что тут поделаешь? Пришлось и далее обитать над пороховым
погребом, в любой миг способном преподнести сюрприз, поскольку окончание
учебы не виделось даже и вдалеке - теперь они учились делать мины на якорях,
ударные "адские машины", фитильные, снаряды с часовым механизмом и
индуктором. Только теперь Сабинин во всей полноте осознал, сколь серьезно и
опасно террористическое подполье - настоящая наука, четкая организация,
профессиональная выучка, кое в чем не уступавшая армейской...
Глава 5
Неожиданная роль
безукоризненные денди, франтоватые и свежие. Здесь же был и доктор Багрецов,
хозяин той части строения, что представляла собой короткую палочку буквицы
"Г". На втором этаже он обитал сам, а на первом держал практику. Сабинину
порой приходило в голову: интересно, как держался бы сей почтенный эскулап,
знай он, чем наполнен подвал и какие последствия может повлечь чья-то
оплошность или просто досадная случайность?
как-то говорили об этом с Кудеяром, вводившим новичка Сабинина в курс
окружающей обстановки.
временем совершенно отошел от тогдашних нигилистов, вообще от революционных
дел Правда, в прошлом у него осталось что-то такое, что до сих пор мешало
ему мирно обитать в Российском империи, и доктор много лет жил в Л"венбурге,
пусть и вполне легально, под своей собственной фамилией и с надлежащим
российским паспортом, но тем не менее на родину не вернулся даже после
широчайшей амнистии девятьсот пятого года Что-то серьезно препятствовало,
надо полагать Даже Кудеяр толком не знал, хотя в память былых услуг
относился к доктору не без уважения и считал, что ему можно доверять (не
посвящая, разумеется, в детали и подробности) - Скорее уж не бездельничает,
а предается поэтическим мечтаниям, такое впечатление, - сказал доктор Он был
невысок, крепок и прямо-таки лучился жизненной силой. Несмотря на то, что в
прошлом году ему стукнуло пятьдесят два, в бороде и усах, не говоря уж о
шевелюре, не наблюдалось ни единого седого волоска. Будь он седым, как две
капли воды походил бы на дедушку Мороза, каким того изображают на
рождественских почтовых открытках: румяный, с крепкими, налитыми щеками,
профессионально добрым, душевным взглядом из-под кустистых бровей. Среди
"студиозусов", народа молодого, физически полноценного и отнюдь не
чуравшегося извечных радостей жизни, давно уже кружили фривольные разговоры
о том месте, какое занимает в жизни доктора Багрецова его очаровательная
горничная Ванда, категорически отвергавшая любые поползновения определенного
рода со стороны прилежных бомбистов. Глядя на доктора, Сабинин этим сплетням
вполне верил - крепок был эскулап, полон здоровья, такой способен и заехать
в ухо со всем нашим уважением, и не разочаровать вечерней порою белокурую
красоточку Ванду с ее вполне женским взглядом, умудренным и довольным...
корреспонденции. - Нет, это мое...
бегло прочитал открытку и, как заключил Сабинин, был ее содержанием
неприкрыто обрадован. - Николай, что-то вы и в самом деле несколько бледны,
поэтически, как говорится... Здоровы?
себе знать тесное общение с "шимозой".
опасного, но все же Заходите, выпишу вам что-нибудь легкое и эффективное
вроде героиновой настойки. Право же, нельзя усугублять, не нравится мне
такой кашель...
Чехова попадалось . "Увеличилось не число больных, а число врачей, способных
наблюдать болезни. "
нравится мне такой кашель... Так что заходите немедля. Денег я с вас не
возьму - хватает на жизнь-с, припишу лишний рублик к счету какого-нибудь
здешнего денежного мешка, крайне встревоженного случайным чихом.. А то
заходите просто так, без церемоний. Посидим за графинчиком, поговорим о том,
чем и как сейчас живет милое Отечество... Всего наилучшего!
направился к своему крыльцу упругой, молодой походкой. Трое оставшихся
смотрели ему вслед.
Свержин Владимир
Суворов Виктор
Панов Вадим
Браун Дэн
Курылев Олег
Шилова Юлия