Чтение 14–й страницы книги ~Охота на пиранью~

Неизвестно каким чудом, но сову они изловили чуть ли не в последний миг, чтобы не терять времени, оторвали шашку вместе с лапой. Безвинную птицу решено было зажарить на костре и слопать, что и было исполнено. Они молча сидели вокруг догорающих углей, жевали жесткое пригоревшее мясцо, к спирту никто не притронулся, хотя его было еще полно, а головы были пустые, как колбы электролампочек. Как ни смешно, но именно тогда Мазур как-то рывком понял: сколь прекрасна жизнь и сколь легко ее потерять... Как ни странно, у него и мысли не мелькнуло, чтобы уйти из армии. Уже тогда понимал, должно быть: хороший солдат - тот, кто ухитрится умереть как можно позже и при этом ни разу не струсить.

Он долго оглядывался на скалу, напоминавшую застывшую волну с полотен Хокусая. Четверка давно уже шагала сквозь тающий туман, а скала все еще вздымалась на фоне розово-золотого заката, и четко рисовался силуэт неведомого устройства, смахивающего на уэллсовского марсианина, Вполне возможно, в лагере охотников срочно трубили побудку. Вспомнив, как и когда взлетали шумовые ракеты, Мазур пришел к однозначному выводу: это всегда происходило на ровном месте. Значит, он был прав, каким-то инстинктом заставляя спутников то и дело проходить по склонам сопок...

Один раз показалось, что далеко позади раздался собачий брех. Но как он ни прислушивался, больше лай не повторился.

Минут через сорок подвернулась первая добыча-совсем невысоко на сосне зацокала белка. Мазур сшиб ее со второго камня.

Отойдя на несколько шагов, чтобы не смущать интеллигентных спутников, быстро отрезал зверьку голову, выпотрошил и ободрал. И сунул в Ольгин узелок.

- Это зачем? - наморщила носик Вика. После ночи в деревне к ней вернулась изрядная толика женственности, и пару раз Мазур перехватывал ее вполне кокетливый взгляд.

- А чтобы съесть, - сказал он прямо. - Зажарим и съедим. Или вы, прелесть моя, решили, что на нынешних наших запасах мы до обитаемых мест доберемся?

- Ужас какой... - пожала она плечами, но все-таки послала ему еще один недвусмысленный взгляд.

Мазур уставился на нее хмуро - видел, как набычился доктор, и не хотел давать лишнего повода для склоки.

- Не ужас, а мясо, - сказал он. - Кстати, если кто увидит змею, тут же говорите мне.

- Тоже есть? - поморщилась она в комическом ужасе.

- Ага, - сказал Мазур. - Жареная змея-сущий деликатес, на Западе есть ресторанчики, где с вас за нее дикие деньги сдерут. А у меня вы бесплатно деликатеса налопаетесь. И не играйте вы так глазами, мадам, у меня жена ревнивая, а у вас муж суровый... Вообще, командир в данной ситуации - лицо, пола не имеющее.

- То-то у вас постелька не заправлена, товарищ старшина среднего рода...улыбнулась Вика.

Мазур стал крепко подозревать, что в подступавшем разводе Егоршиных виновата была не только та сторона, что носила штаны и обвинялась в истеричности характера. Очень уж вертлявой стала брюнеточка, стоило ей чуточку отойти от унижения и страхов...

Доктор поглядывал на Мазура зверем. Чертыхнувшись про себя, Мазур распорядился:

- Шагом марш!

С той старой дороги они свернули на юго-восток сразу же, едва покинув деревню, - Мазур искал глухомань. Карты этих старых дорог могли где-то сохраниться, ребятки Прохора наверняка изучили места на совесть, прежде чем оборудовать "охотничьи угодья"...

Местность пошла более ровная, почти сплошь березняк. Раза два им приходилось пересекать голые места, которые лет тридцать назад могли быть только полями - кое-где и сейчас росла измельчавшая пшеница. Попадавшиеся сопки Мазур внимательно озирал в бинокль-и на макушке одной, самой высокой, узрел цилиндр на треножнике. Пропорции те же, что на скале над заброшенной деревней, определенно... Вот и гадай, что он, подлец, хозяевам сообщает.

Он старался забирать правее того места, где ночью видел свечение на небе.

Если это и впрямь "заимка", проходить возле нее ни в коем случае не следует - кто знает, какие сюрпризы приготовлены?

К полудню белок у него было уже четыре штуки. Этим он и решил пока что ограничиться, проигнорировав дважды попавшихся на пути гадюк, - к подножному корму свою команду следует приучать постепенно и начинать не с самого для них экзотического...

Вика ему начинала нравиться - не столько в женском плане, хотя была недурна, сколько в качестве молодого бойца: шагала час за часом, не хныкая и не жалуясь, понемногу привыкая, в общем. А вот ейный супруг не нравился.

Мазур давно и украдкой наблюдал за ним - и пришел к выводу, что Вика, отрекомендовав Ольге мужа как истерика, лишь следовала исторической правде.

Неврастеник, точно. На первый взгляд он вел себя молодцом, без нытья и причитаний выполнял все команды и соблюдал темп-но у Мазура, как у любого командира с его стажем плюс поправками на специфику службы, утвердились нехорошие предчувствия. Доктор молчал, но взгляд его становился все более страдальческим, а углы рта давно опустились вниз, как у печальной древнегреческой маски. Симптомчик знакомый: это понемногу копится раздражение и надрывная злость, чтобы потом выплеснуться наружу при первом удобном случае. Правда, и лекарство знакомое: нужно найти ситуацию, чтобы полегоньку спустить пар, не допустив взрыва...

Мазур ускорил шаг, пристроился бок о бок с доктором и спросил на ходу:

- Алексей, у вас дети есть?

- Нет, - бросил тот.

- А что так? Пора бы...

Кинув неприязненный взгляд на жену, доктор умышленно громко ответил:

- Да понимаете, кое-кому хотелось сначала для себя пожить, чтобы малыш гирей на ногах не висел...

- Да? - Вика обернулась, прищурилась. - А вы не припомните, сударь, кому это пришлось аборт делать?

- Я тебя заставлял?

- Не заставлял. Просто путался с Ниночкой так самозабвенно, что уходить собрался. Не выдержала, дура, со злости, жалею теперь...

- Эй, что это там? - с натуральным удивлением воскликнул Мазур, тыча пальцем куда-то в чащобу, в наугад выбранную точку.

Все уставились туда. Он демонстративно вынул наган, сделал пару шагов в ту сторону, преувеличенно бдительно принялся озираться. За его спиной прекратились разговорчики в строю, он прямо-таки чуял спинным мозгом испуганные взгляды. И выругал себя: психолог, бля, ухитрился с маху наступить на больное место... Но кто же знал?

- Показалось, - сказал он, вернувшись и пряча наган. - Вы по сторонам поглядывайте, однако...

Минут через сорок он увидел с пригорка, как по равнине, кое-где украшенной кучками берез, что есть мочи несется небольшое бело-желтое создание. Моментально узнал косулю вот это уже было неплохое мясо, куда там белкам, но наган на такой дистанции бесполезен, и мясо, промчавшись длинными прыжками, исчезло меж сосен в отдаленной пади <Падь - долина в тайге. - Прим. авт.>.

За падью вновь потянулась глухомань - сосны, кедры, лиственница, заросли высоких папоротников. То и дело Мазур, перешедший на сей раз в авангард, налетал на невидимую паутину и торопливо отирал лицо ладонями - мимолетные липкие прикосновения были противны. Два раза они попадали в "полосу гнуса", трижды переходили мелкие, заросшие кустами ручьи - по одному из них минут десять шлепали босиком, старательно сбивая собак со следа. Правда, Мазур не питал на счет этого трюка особых иллюзий, помнил о маленьком, косоглазеньком хозяине лаек - Дерсу Узала, мля, навязался на мою шею...

После полудня украдкой поглядывавший на часы доктор стал бросать на Мазура красноречивые взгляды, но тот размеренно шагал, как автомат, притворяясь, что ничего и не замечает. Подать голос Егоршин, слава богу, не осмеливался, один раз открыл было рот, но перехватил насмешливый взгляд жены и невольно ускорил шаг, гордо выпятив грудь, - Федосеев и Стэнли в одном лице. Запала, конечно, хватило ненадолго, уже минут через десять доктор вновь заскучал еще и оттого, что путь лежал вверх, к вершине поросшего лесом хребта высотой метров в шестьсот.

Увы, лес оказался густым, и Мазур на сей раз не смог окинуть сверху взором пройденный путь. Здешняя тайга выглядела гораздо более угрюмой, чем все, встречавшееся прежде. Вдобавок склон, по которому предстояло спускаться, был не только крутой, но еще и заваленный буреломом, - судя по виду деревьев, голых, как кость, и сухих, как порох, их повалило ветром давным-давно.

Спускаться пришлось замысловатыми зигзагами, Мазур кипел внутренне, ощущая потерю времени, как физическую боль, но винить следовало только себя.

То и дело озираясь, он тихо покрикивал:

- Под ноги смотрите! Осторожненько!

Затормозил со всего маху и повернулся как раз вовремя, чтобы подхватить Вику, чуть не впечатавшуюся в высоченный, по грудь Мазуру, поваленный ствол.

Вика прижалась к нему так беспомощно и охотно, что Мазур крякнул, оглянулсянет, никто не видел, старательно кружат меж торчащими сучьями, - сказал зачем-то:

- Все нормально...

Вика смотрела ему в глаза открыто и преданно, как верная собака. Словно электрическими разрядами, от нее прямо-таки било желанием немедленно прильнуть к кому-то сильному, способному защитить от любых невзгод. Бедная баба, мельком подумал Мазур. И красивая, что ни говори...

- Пошли, - буркнул он. - Сучьев берегитесь, а то моментом шашлык получится...

- Здесь что, совсем зверей нет?

- Отчего же, - сказал Мазур, подавая ей руку, чтобы могла побыстрее перелезть через толстый сук. - Просто мы так ломимся, что любой толковый зверь издали слышит и на цыпочках, на мягких лапках сматывается... (Ольга с доктором оторвались уже метров на двадцать). Если... эй!

Он едва успел ее подхватить, получилось так, что на миг крепко прижал к себе, и тут же сообразил, что не случайно все получилось, нарочно все разыграла, чертовка. Ее тело было гибким и сильным.

- Девочка, половину колбасы и сыр можешь взять себе без этого... - тихо сказал Мазур.

- Что?

- Не надо, все ты понимаешь. Я тебя и так выведу. Без демонстраций преданности. Шагай.

Вика глянула на него беспомощно и виновато, пошла вперед. Бедная баба, повторил про себя Мазур.

Перешли протекавший по дну долины ручей, двинулись дальше. Дорога выдалась трудная, и о привале все как-то забыли, а сам Мазур не напоминал.

Сосредоточился на преодолении препятствий - скользкий, замшелый ствол, ворох валежника, глубокая яма-промоина...

Идти по тайге не так трудно, как скучно. И деревья, и пади, и ручьи, подъемы, спуски, папоротники, заросли багульника - все это однообразно, как горошины из одного стручка. Нет простора для взгляда, или-почти нет.

Довольно быстро это начинает угнетать не на шутку-особенно если вспомнишь, что шагать предстоит не день и не два...

Наткнулись на малинник-правда, победнее, чем предыдущий. Мазур дал четверть часа на еду. Когда тронулись в путь, подумал, что человеческий организм - все же крайне загадочная штука. Где-нибудь в городе после такого количества съеденной одним махом малины кого-то обязательно прошиб бы понос.

Здесь же-ничего подобного. Никто не чихает, хотя ночь все же была не из теплых, ни у кого живот не расстроило. Он знал от отца, что так у них было на войне, - долго находясь под смертью, организм не разменивается на мелкие болячки, приберегая их для более безопасных времен...

В пятнадцать ноль-ноль он решил объявить привал и заодно провести первый урок выживания. Набрал сушняка, развел жаркий, небольшой, не дававший дыма костер, насадил на два прута беличьи тушки и старательно принялся обжаривать. Остальные, рассевшись кто где, старались на него не смотретьправда, когда над полянкой поплыл приятный запах жарехи, то и дело стали коситься.

- Ну, вот и все, - сказал Мазур, помахивая в воздухе прутьями с импровизированным шашлыком, чтобы быстрее остудить. - Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста...

Никто не пошевелился. Мазур разломал один из прутьев пополам, так, чтобы на каждый обломок пришлось по белке, протянул руки к Ольге:

- Выбирай, милая, хоть ту, хоть эту...

Она возвела глаза к небу, старательно вздохнула - и под суровым взглядом Мазура послушно отщипнула кусочек с задней лапки. Обреченно сунула в рот, пожевала, с усилием проглотила и заключила:

- Могло быть хуже...

- Прошу, - сказал Мазур.

Вика взяла свою палочку и вертела в руках. Доктор сидел, глядя перед собой.

- Кушайте, - ласково сказал ему Мазур. - Ложечку за маму, крошечку за папу.

Пахнет-то как, а? Вика, покажите пример супругу...

- А пахнет и в самом деле приятно-сказала Вика, явно не горя энтузиазмом, но мгновенно усмотрев подходящий случай подпустить супругу маленькую шпильку. - Непривычно, конечно... - и принялась жевать.

Что до Мазура, он свою долю уплел мгновенно, там и было-то на один прикус. Даже самые мелкие косточки зубами размолол по-волчьи, чтобы добро не пропадало. Чертов доктор все еще вертел таежный шашлык с таким видом, словно ему подсунули дерьмо на палочке. Попыхивая сигаретой, Мазур спокойно ждал.

Он видел, что шнур догорает и взрыв близехонько, но был к этому готов.

- Да не полезет в глотку. - сказал доктор.

Мазур аккуратненько загасил окурок, подошел вразва-лочку к Егоршину-тот инстинктивно шарахнулся, - забрал у него жаренину и в гробовой тишине преспокойно съел. Вытер о куртку руки, пожал плечами:

- Мне больше досталось. И в следующий раз будет точно так же. А начнешь от упадка сил отставать, Алеха, я тебя не буду ни ждать, ни на себе тащить...

Отвернулся, подпрыгнул и ухватился за ветку высокого кедра. Полез вверх, ставя ноги со всей возможной осторожностью: кедр - дерево коварное, даже на здоровом и полном сил попадаются сухие сучья, так что загреметь можно запросто. Где-то на середине ствола понял, что все бесполезно - и отсюда видно, деревья полностью заслоняют обзор, погоню ни за что не высмотришь.

Плюнул, стал спускаться. Внизу послышались раздраженные голоса: там, несомненно, скандалили-и Мазур полез быстрее, спрыгнул метров с двух, отряхнул руки от смолы и спросил:

- Что за шум, а драки нет?

- Ты посмотри, - Ольга стояла в воинственной позе, с ножом наголо.

Мазур одним взглядом оценил обстановку, взял у нее нож, загнал в ножны, сделал два шага и разнял сцепившихся супругов. Консервная банка упала в мох.

Доктор раздраженно дернул рукой с ножом, и Мазур его выбил-молниеносно, грубо.

- Ну вот, изволите ли видеть, - сказала растрепанная Вика. - Банку вытащил, открывать взялся...

- Тушенка-это НЗ, - сказал Мазур. - Неприкосновенный запас, ясно, Алеха? и словно бы невзначай стал в позу, из которой за секунду мог перейти в боевую стойку.

- А я вашей и не трогал! - заорал доктор, уже не сдерживаясь, зажав левой рукой запястье правой. - Свою взял! Я на вашу не претендую, и вы к моей жратве не лезьте!

- Милый, - проникновенно сказал Мазур. - В нашем положении не до "моего" и "твоего". Тут полный коммунизм требуется военный... Белку надо было кушать, когда предлагали. Все ясно?

- Да кто ты такой...

Мазур был готов. Легко поймал руку, завернул по всем правилам и, прижав доктора к себе спиной, сказал в ухо:

- Или ты, сучий потрох, будешь ходить по струнке, или я тебя раз и навсегда в разум приведу...

- Может, бросить его? - сказала Вика.

- Что, нового стебаря нашла? - завопил доктор, безуспешно выдираясь.

Мазур толчком послал его вперед, в полете врезав крюком по почкам, дважды добавил ногой - так, чтобы не повредить ничего жизненно важного, но причинить жуткую кратковременную боль. Присел на корточки рядом с поверженным эскулапом и спокойно спросил:

- Еще?

- Не надо, - простонал тот, стоя на четвереньках и тяжко мотая головой.

- Ну тогда вставай, козел, и собирайся в дорогу-сказал Мазур. - Еще раз начнешь качать права или гадюку не станешь трескать-ногу перебью и брошу, чтобы охотнички на тебя отвлеклись... Встать!

Доктор послушно вскочил. Бунт был подавлен вот только надолго ли?

Опять же в воспитательных целях Мазур послал доктора в авангард. Идущему впереди всех по густой тайге приходится нелегко - собирает все сухие ветки, принимая их на грудь богатырскую, поневоле выбирает самый удобный путь, чем облегчает дорогу остальным. Сам Мазур двинулся последним. Правая щека чуточку подпухла - неведомо откуда налетели комары и, прежде чем шарахнуться от сигаретного дыма, успели оставить отметку.

Ольга замедлила шаг, пошла с ним в ногу. Хитро поглядела снизу вверх и тихо спросила:

- А кто это в буреломе с Виктошкой обжимался?

- О господи, - вздохнул Мазур. - И ты туда же? По заднице захотела?

- Я к тому, что этот служитель Гиппократа так за вами глазами и стригет, учти...

Мазур плюнул и звонко шлепнул ее по заднице, погнав вперед. Миновали березняк с хлюпающей кое-где под ногами водой. Лишь бы не начались болота, подумал он, начнем обходить, и время потеряем, и блуждать будем по-черному, отклоняясь от прямой линии...

Болот не встретилось-зато попалось пожарище, несомненно, давнее, даже не прошлогоднее. Очень похоже, пожар случился в пору обильных дождей, задавивших его в зародыше: ни одно дерево не упало и не сгорело дотла, штук тридцать так и остались стоять уродливыми опаленными столбами.

Мазуру в голову пришла довольно многообещающая идея-насчет по-настоящему крупного безобразия...

Можно устроить пожар. Дождей давно не было, леса сухие, как порох, в эту пору они обычно и горят от одного-единственного окурка или случайной спички.

Кстати, в паре отдаленных местечек Шантарской губернии уже полыхало, когда он собирался в плаванье. Он давно уже заметил, что ветер дует большей частью южный, почти постоянно в лицо, пламя понесет в сторону охотников, а то и зацепит заимку или другие Прохоровы "точки". Почти моментально пламя распространится на огромные пространства. Охотникам станет не до дичи - свою бы шкуру спасти. И довольно быстро о пожаре станет известно в губернской столице, сюда пойдут самолеты с пожарными-десантниками, повалит народ и техника. Несмотря на все рыночные новшества, к таежным пожарам до сих пор подходят отнюдь не с коммерческим аршином, тушить принимаются немедленно, волевым решением бросая на подавление немалые силы и не препираясь насчет оплаты... Если все пройдет гладко, в Пижмане будет не до Мазура с Ольгой, там начнется такая суета и многолюдство, что смыться незамеченными удастся гораздо проще. Не зря ведь, ох, не зря накололи татуировки - может в Пижмане оказаться кто-то, облеченный властью и работающий на Прохора...

Идея заманчивая. И вполне реальная. Мазур охотно брался претворить ее в жизнь, не чувствуя за собой никакой вины - очень уж страшная пошла игра, тут не до всхлипов о родной тайге. Вот только рассчитать и осуществить все следует ювелирнейше выбрать место, запалить в строгом соответствии с ветром. Иначе и сам зажаришься, как мышь в котельной, - таежный пожар порой летит, как скорый поезд, малейшая ошибка, и проще уж сразу застрелиться, не ждать, когда обратишься в головешку...

Они шагали до сумерек-без единого привала. Останавливался Мазур только для того, чтобы положить из пращи очередную белку. Белок сновало множество, сразу видно, что здешнему лешему давненько везет в карты, не приходилось ставить на кон мелкое зверье. Однажды Мазур по ошибке подшиб даже небольшого рыже-черного соболя, в пищу годившегося разве что при крайней степени голодухи. Недолго думая, отрезал пышный хвост, содрал наскоро шкурку забрезжила смутная идея. Шкурку, скатав, упрятал в карман, а хвост прицепил Ольге к поясу, хмыкнув:

- Потом будешь рассказывать, как гуляла по тайге вся в соболях... скво.

Дюжину белок он торопливо изжарил в сумерках - на ужин. И с ухмылкой констатировал, что дамы на сей раз проявили к аппетитным запахам не в пример больший интерес.

На ночлег устроились на склоне сопки. Мазур срубил четыре молодых кедра, один укрепил на сучьях меж двумя близко стоящими деревьями, три наклонно положил на него, навалил поверх охапку пышных, колючих веток. Получилось подобие примитивного шалаша, защищавшее от южного ветерка, дувшего здесь с идиотским постоянством.

Белок съели без протестов-Мазур с женщинами по две, а доктор, нонконформист сраный, соизволил сжевать лишь одну. Ну. и то хлеб... Начал помаленьку цивилизоваться.

И тем не менее Мазур предусмотрительно уложил себе под голову все запасы еды, завернутые в куртку-во-первых, удобнее спать будет, во-вторых, на доктора надежды мало, с него станется...

Глава 13

АЗЕНКУР

Проснувшись на рассвете, Мазур обнаружил себя в приятной, но, увы, мимолетной и платонической роли турецкого султана - обе женщины во сне прильнули к нему с двух сторон в поисках тепла, обняли, головенки устроили на груди, идиллия... вставать не хотелось, честное слово, но пришлось, конечно. За неимением поблизости ручья, холодных ванн он не принимал, но водой из фляжки умылся. И все пошло по заведенному порядку: деликатно разбудить женщин и чуть менее деликатно-доктора, дать минут десять на оправку, мысленные сетованья касаемо нелегкой судьбы и скорое привыкание к суровой реальности. По кусочку зачерствевшего хлеба и остывшей белке в зубы - и пошли ноженьки считать версты, старым курсом, на два лаптя правее солнышка...

Туман еще стоял меж деревьев, и шагать пришлось с черепашьей скоростьюно сидеть на месте и ждать погоды Мазур не хотел. С упрямством бронетранспортера претворял в действие нехитрую и жизненно важную задачу оторваться как можно дальше от погони. Она-то, голову прозакладывать можно, в туман не полезет.

- Может, они на нас рукой махнули? - тихо спросила Ольга, словно угадав направление его мыслей, как хорошей супруге, вообще-то, и полагается по жизни.

- Размечталась... - проворчал Мазур. - Дела, милая, пошли на принцип, точно тебе говорю. Я человек скромный, но сердце мне отчего-то вещует: ни разу еще они не получали по сусалам столь быстро и качественно. Ну ты сама посуди, кто на их месте нас из тайги-то выпустит?

- Ох, и вселил ты в меня оптимизм...

- Не горюй, - сказал Мазур. - Прорвемся. Вся их промашка в том, что они меня не предусмотрели. А поскольку...

- Ой!

Мазур застыл на месте. Туман уже почти растаял, оставшись лишь в низинках и кое-где над землей. Они оказались в березняке, и метрах в тридцати от Мазура, на поляне, стоял олень. Марал, если точно. Низко опустив рогатую голову, пощипывал траву-серо-желтый, здоровенный, невозмутимый...

Петля мгновенно легла в выемку на свободном конце лука. Наложив стрелу, Мазур бесшумно двинулся вперед, пригнувшись, растопырив локти...

За его спиной раздался неумелый свист-скорее громкое шипенье, но маралу этого оказалось достаточно. Молниеносно вскинув голову, он стрелой прянул в чащу, сразу исчез из глаз, почти беззвучно.

Опустив лук, на ходу снимая тетиву, Мазур неторопливо вернулся к спутникам. Безразличным тоном спросил:

- Кто, мать вашу?

- Ну, я, - сказала Ольга, глядя ему в глаза без особой тревоги. - Он такой красивый был...

Он закрыл глаза, шумно выдохнул сквозь зубы и постарался, не торопясь и не сбиваясь, досчитать до двадцати. Помогло немного. Подошел вплотную к жене, крепко взял за подбородок и сказал:

- В следующий раз за что-нибудь похожее получишь крепко и качественно. По морде.

- Слушай...

- Это было мясо, - сказал Мазур. - Понятно? Мясо. - Он все еще держал ее подбородок двумя пальцами, как клещами. - И чтобы никаких обид...

- А ты бы его свалил? - с вызовом уставилась Ольга. Мазур стиснул ее подбородок еще покрепче, дождался, когда ойкнет, сказал:

- Я бы его свалил. Ну?

- Ну, извини...

- Без "ну".

- Извини, - сказала Ольга.

- То-то, - Мазур разжал пальцы, на миг стало ее жалко, но он твердо решил сантиментам не поддаваться. - И запомни накрепко: нету вокруг ничего красивого, есть только съедобное и несъедобное... Пошли.

Все же мог поклясться, что любимая женушка дуется, - много времени прошло, прежде чем стала с намеком ловить его взгляд.

- И не надейся, - сказал Мазур, поравнявшись с ней. - Не буду пардону просить, виновата - значит, виновата.

- Звереть просто не хочется...

- А кому хочется? - пожал он плечами. - Охотиться, малыш - это еще не значит звереть, ты себе это накрепко в головенку вколоти...

Он замолчал, стал шарить взглядом по небу, но не мог ничего рассмотретьзеленые кроны смыкались над головой, словно сплошная крыша. Поднял руку, призывая остальных к тишине.

Нет, не показалось. Явственно раздавалось далекое жужжанье вертолета. Оно приблизилось справа, прошло вперед, вернулось, послышалось слева, опять справа... Вертолет, полное впечатление, летал по сужающейся спирали - на большой высоте, на значительном отдалении от места, где они стояли. В шуме безукоризненно работающего мотора было что-то странное, но Мазур, как ни ломал голову, так и не определил, что же это такое. Но это непонятное отличие было...

Минут десять они стояли и слушали, как далекий вертолет выписывает круги.

Потом шум мотора помаленьку смолк, удаляясь к северу.