Чтение 14–й страницы книги ~Детективное агентство Дирка Джентли~

компьютера, и он согласился и даже договорился, что заедет за ней.

Только он все забыл. Он не заехал за ней.

- Могу я воспользоваться вашим телефоном? - быстро спросил он у
профессора.

9

Гордон Уэй лежал на земле, смутно осознавая, что следует делать.

Его убили наповал, в этом не было сомнения. В его груди зияла страшная
дыра, бившая фонтаном кровь сейчас уже едва сочилась. Грудь не дышала,
тело было неподвижно.

Он смотрел вверх, по сторонам и вдруг понял, что то, что смотрело и
двигалось, не было частью его тела.

Над ним клубился туман, но это ничего не объясняло. У его раскинутых
ног валялось охотничье ружье, дуло все еще дымилось. Он лежал, словно
человек, внезапно чем-то разбуженный в четыре утра, который уже не может
вновь забыться, а вынужден чем-то занимать свой бодрствующий мозг.

Он понимал, что перенес шок и поэтому не способен рассуждать здраво, но
это совсем не означало, что он лишился разума.

В извечном споре о том, что ждет человека после смерти - рай, ад или
чистилище, по крайней мере одно было ясно: после смерти каждый получит
ответ.

Мертвый Гордон Уэй, однако, не имел ни малейшего представления, что ему
делать дальше. В таком положении он оказался впервые.

Наконец он поднялся и сел. Его сидящее тело было для него таким же
реальным, как лежавшее и уже остывшее тело у обочины, успевшее отдать свое
тепло туману и ночному холоду.

Для проверки он попытался встать и сделал это медленно, какими-то
судорожными рывками, по-прежнему удивляясь всему, что с ним происходит.

Земля помогала ему, поддерживая его тело, которому следовало бы быть
невесомым. Когда он попытался дотронуться рукой до земли, он почувствовал
упругое, как резина, сопротивление воздуха. Ощущение было таким, будто он
пытался взять что-то онемевшей рукой. Рука затекла и потеряла
чувствительность, и не только одна рука, но и ноги, и вторая рука, и все
тело, даже голова.

Если тело его мертво, почему не умер мозг?

Он стоял в каком-то оцепенении, как в ночном кошмаре, и сквозь него
медленно плыл туман.

Он повернулся и посмотрел на свое распростертое, изувеченное тело и
вдруг почувствовал, как ему хочется, чтобы по его коже пробежали мурашки.
Он хотел чувствовать свою кожу, свое тело. Но теперь ничего этого у него
не было.

Крик ужаса сорвался с его уст, но не прозвучал и не был услышан. Он
дрожал, но дрожи не было.

Из машины доносилась музыка, лился свет. Он направился к ней, стараясь
ступать уверенно и твердо, но походка была неверной, земля колебалась и
ускользала из-под ног.

Выходя из машины, он оставил дверцу открытой, ведь закрыть багажник -
секундное дело.

Еще две минуты назад он был жив, был человеком, личностью и знал, что,
закрыв багажник, вернется, сядет в машину и продолжит свой путь. Это было
всего две минуты назад, две минуты - и целая жизнь.

"Разве это не безумие?" - внезапно подумал он.

Обойдя открытую дверцу, он посмотрел на себя в зеркало заднего обзора.

Он был похож на себя, но только страшно напуганного, что было вполне
объяснимо и нормально. Видимо, ему все привиделось, это был кошмар наяву.
В голове вдруг мелькнула мысль: надо подышать на зеркало.

Ничего. Ни единой капельки влаги на стекле. Этого было бы достаточно
для любого врача. Если зеркало не запотело, значит, человек не дышит, он
мертв. Но, возможно, все дело в зеркале, оно может быть с подогревом.
Какое зеркало в его машине? Разве ее не расхваливал на все лады продавец,
говоря об электронагреве и многом другом? Возможно, у его "мерседеса"
подогреваемые, самоочищающиеся стекла, контролируемые компьютером и не
потеющие от дыхания зеркала...

Он понимал, что ему в голову лезет всякая чушь. Он снова посмотрел на
лежащее с развороченной грудью тело. Зрелище показалось бы ему еще
ужасней, если бы это не было его собственное тело...

Он мертв, мертв, мертв...

Слово должно было звучать как колокол, но ничего не получилось. Он не
смог стать звуковой дорожкой к фильму о собственной смерти.

Как зачарованный, он глядел на тело и вдруг пришел в отчаяние от
выражения мертвого лица. Оно показалось ему глупым. В сущности, какое
может быть выражение у человека, в которого неожиданно стреляют в упор из
его собственной охотничьей двустволки, взятой из багажника его же машины.
Но Гордону Уэю не понравилась мысль, что кто-то может увидеть его таким.

Встав на колени рядом с мертвецом, он решил придать застывшему лицу
иное выражение - благородства, например, или на худой конец
интеллектуальности.

Но это оказалось трудной задачей. Он попытался смять до боли знакомую
кожу, но руки не могли за нее ухватиться. Это было похоже на попытку
вылепить что-либо из пластилина онемевшей рукой, с той лишь разницей, что
он не чувствовал под рукой пластилин, даже если бы онемевшие пальцы
беспомощно скользили по нему, а не проваливались в ничто.

От собственного бессилия его охватили отвращение к самому себе, ужас и
гнев. Сам испугавшись той ярости, с которой он начал душить собственное
мертвое тело, он отшатнулся. Его усилия закончились тем, что искривленный
в гримасе рот и зловещий прищур еще больше исказили облик мертвого; на шее
у него остались сине-багровые подтеки от совершенного над ним насилия.

Гордон Уэй в отчаянии заплакал, и на этот раз плач его был слышен, но
более походил на пугающий вой, идущий из глубин того, что в нем теперь
было. Закрыв лицо руками, призрак Гордона попятился к машине и бессильно
рухнул на сиденье. Оно приняло его отчужденно и уклончиво, как тетушка
племянника, о котором последние пятнадцать лет вспоминала лишь с
осуждением и хотя угостила его рюмкой коньяка, но в глаза, как прежде, не
заглядывала.

Не следует ли ему обратиться к врачу?

От абсурдности этой мысли Уэй в отчаянии ухватился за руль, но руки
прошли сквозь него, как сквозь пустоту. Он попробовал справиться с
автоматическим переключением, но все закончилось неудачей и новой вспышкой
гнева. Ему не удалось на что-либо нажать, за что-то ухватиться или что-то
повернуть.

Стереосистема по-прежнему передавала легкую музыку, которая доносилась
из телефонной трубки, лежавшей на сиденье. Уставившись на нее, Гордон Уэй
вдруг понял, что его телефон соединен с автоответчиком Сьюзан. У него все
еще связь с миром.

Попытавшись взять трубку, но безуспешно - руки его уходили в пустоту -
он наклонился над микрофоном.

- Сьюзан! - кричал он хриплым, похожим на вой ветра голосом. - Помоги
мне! Помоги, ради Бога, я мертв... я мертв... Я не знаю, что мне делать...
- И тут он снова расплакался в полном отчаянии, прижавшись к трубке, как
дитя к теплому одеялу. - Помоги мне, Сьюзан... - молил ее Гордон.

"Бил" - раздалось в телефонной трубке. Он посмотрел на нее с испугом и
недоумением. Видимо, он что-то сдвинул, что-то все-таки нажал, и связь
прервалась.

Лихорадочными движениями несчастный попытался снова взять трубку, но
пальцы как бы проходили сквозь нее, трубка продолжала лежать на сиденье.
Уэй не мог нажать на кнопки, набрать номер. В ярости он швырнул трубку в
ветровое стекло. Ударившись, она бумерангом вернулась и, пролетев сквозь
него, свалилась под сиденье, равнодушная ко всем его попыткам.

Несколько минут он сидел неподвижно, обреченно качая головой и
чувствуя, как ужас переходит в безысходное отчаяние.

Мимо проехали одна за другой две машины, но никто из сидевших в них не
увидел ничего странного в том, что у обочины кто-то припарковался. Свет
фар быстро мчавшихся автомобилей не успел высветить за длинным серебристым
кузовом "мерседеса" тело, лежавшее у обочины. И, разумеется, никто не
заметил в машине горько рыдающее привидение.

Уэй не помнит, как долго он так просидел. Он не вел счет времени, хотя
ему казалось, что оно не торопится. У него не было никаких внешних причин
следить за ходом времени. Холода он также не чувствовал и почти забыл, что
это такое, однако понимал, что в данный момент ему должно быть холодно.

Наконец он пошевелился и переменил позу. Надо что-то делать, но что,
Уэй не знал. Возможно, надо попытаться доехать до коттеджа, хотя он не был
уверен, зачем и что он там будет делать. Просто нужно на что-то решиться.
И именно сейчас, в эту ночь.

Собравшись с силами, Уэй вылез из машины. Нога свободно прошла сквозь
закрытую дверцу. Он снова решил посмотреть на тело. Но оно исчезло.

Мало ему было ударов в этот вечер, вот еще один. Уэй тупо глядел на
примятую, покрытую росой траву.

Его тело исчезло.

10

Ричард, как только позволили правила вежливости, поспешил распрощаться.

Он поблагодарил профессора за прекрасный вечер, попросил обязательно
известить его, когда тот будет в Лондоне, и справился, не может ли он
чем-нибудь помочь ему с лошадью. Нет? Ну что ж, если профессор уверен, что