тяжеловесные, напоминавшие киборгов из голливудских лент, с массивным
прочным костяком, к которому там и тут было привинчено нечто бугристое,
покрытое для маскировки кожей.
штат Алабама. Агент, только не ЦРУ, а из ?Фортуны Индепенденс?. Страхует
алкоголиков - на тот случай, если вдруг возьмут и сыграют в ящик. А это, -
тут пришлось перейти на английский, - это мой земляк Боб. Но я не в курсе,
чем он промышляет? Боб! Очнись! Где ты трудишься, задумчивый мой? Боря,
впавший в каталепсию при словах ?агент? и ?ЦРУ?, слегка расслабился,
пошевелил бровями а-ля Леонид Ильич и пробурчал:
прочая капуста.
чокнулись, как подобает джентльменам, и выпили за знакомство. Потом в
огромной лапе Бартона, будто по волшебству, возник пакетик жвачки,
украшенный желтой полосой. Он угостил нас, а после Боб и Дик принялись
обмениваться при моем посредстве маловразумительными репликами. Боб,
например, любопытствовал, выдает ли ?Фортуна? полисы на коммерческие риски,
а Дик отвечал, что нет, не выдает, поскольку дело это пахнет керосином,
особенно во фруктовом бизнесе. Купил ты, скажем, партию груш, а они погнили
- и кто виноват? Поди докопайся! Может, товар был с гнильцой, а может, ты
сам его сгноил, чтоб на страховке приподняться? Может, вяло соглашался Боря:
на чем же еще приподниматься, как не на страховке? Это сам бог велел. Самое
богоугодное мероприятие - нафакать страховую компанию! ?Нас не нафакаешь, -
отвечал Дик, - в нашей конторе одни орлы, которые мух не ловят?. - ?Знаем,
чего вы ловите?, - бурчал Боб.
корриду, где бык принюхивается к матадору, а матадор - к быку. Но это
сравнение было скорее всего неверным; не бык и матадор кружились на арене, а
два здоровенных крысюка, клацавших челюстями, искавших, где бы куснуть, куда
бы вцепиться, откуда выдрать клок и как бы добраться до печени или до
селезенки. Я уже почти не сомневался, что Ричард Бартон, страховой агент,
питает к моей персоне не бескорыстный интерес, и оставалось лишь произвести
его опознание и точную классификацию. Наверняка не команда альфа, значит, из
гаммиков либо бетян? Смотря по тому, за кого он играет - на стороне
мормоныша или ублюдков, которые так невзлюбили Сергея. Мормоныш казался мне
предпочтительней (все-таки Таскалуса ближе к Юте, чем к Санкт-Петербургу),
однако не исключалось, что бета и гамма - единый и неделимый объект, а
всякие звонки (?Ты, козел? Слушай и не щелкай клювом!?) - инсинуация и
обман. Это не исключалось, но я, подумав, решил оставить все как есть. С
одной стороны, Оккам предупредил: не умножайте сущностей сверх необходимого;
с другой - всякая мобильная система в трехмерном пространстве должна иметь
три степени свободы. Пусть будет так! Альфа, бета, гамма - три Декартовы
координаты моего расследования. Часы над головою Санчеса пробили
одиннадцать, разговор увял, рот мой все чаще сводило зевотой, а в животе
?Джек Даниэлc? сражался с текилой и сухим вином. Наконец я предложил:
развел ладони. - Три сомбреро, компаньеро! Три стаканевича, и чтобы в каждом
- по двести грамм! Понял, рыло усатое?
как Люцифер за грешником, зыркая туда-сюда из-под насупленных бровей и
позванивая ключами в кармане. Не знаю, может, у него там не только ключи
лежали, может, он - как мой знакомец Мартьянов - не расставался с табельным
оружием ни наяву, ни во сне, как и положено бойцам незримого фронта и
нынешним российским коммерсантам. Не знаю? Но звенело у него в кармане
здорово. Мы забрались в лифт, ткнули в нужную кнопку (Боря тоже поселился на
восьмом этаже) и начали плавно подниматься. Мой собутыльник шевельнул
бровями, нахмурился, вытащил руку из кармана и произнес:
Последний стакан не долил, жучила!
негр тебе не нравится, или бармен. А оба сразу - это уже перебор. - Не в
очко играем, - строго заметил Борис, опустил левую бровь, приподнял правую и
распорядился:
выясним, чего этот фраер из Потрахомы к нам привязался. - Мудрая мысль, -
подтвердил я. - А как выясним, камнем по кумполу, и концы в воду. Море-то
рядом.
рубахи-парня сползает с его физиономии. Он был абсолютно трезв, будто не
нюхал спиртного: губы кривились, густые брови сошлись у переносицы, а в
прищуренных серых глазах мелькало что-то насмешливое, ироничное, будто он в
точности знал, кто из нас двоих олигофрен и веник. Кто подследственный, а
кто - следак. - Ну, зачем же в море, кровожадный мой. Есть ведь еще и
бассейн. Он ближе. Слова эти были пророческими, но могли я узреть кровавый
карбункул истины среди стекляшек, вращавшихся в калейдоскопе судеб?..
Правильно, не мог И лишь ухмыльнулся в ответ на ухмылку Бориса.
Глава 8
первой, беспомощный и безгласный, я наблюдал, как Серж Арнатов, чародей и
маг в темной строгом сюртуке, охмуряет Дарью: вытаскивает из карманов
блестящие разноцветные шары, вертит у нее под носом и швыряет вверх, где
шарики тотчас прилипают к потолку, образуя некое подобие гороскопа. Этот
магический сеанс производился в спальне: Дарья лежала на кровати, закутанная
в шубу из черных соболей, в зимних сапогах и шапке, но каждый шарик уносил
что-то существенное, какую-то деталь - шапку, шубу, платье, трусики, - пока
не осталось ничего, кроме соблазнительной, манящей наготы. Тогда Дарья с
сонным видом улыбнулась кудеснику, поманила рукой, и он тоже начал
разоблачаться, неторопливо и важно расстегивая сюртук. На груди у него
мерцало созвездие из голубых амулетов Венеры, и я в бессильном томлении
видел, как обнаженная девушка, взглянув на него, вдруг начала стонать и
извиваться.
рвали друг друга на части. Происходило это в баре, и все его посетители,
британцы и бледнокожие с Фарерских островов, подбадривали крыс лихими
воплями и свистом. Санчес сновал меж публики с огромной бутылью текилы, и
все по очереди прикладывались к ней, но только дело дошло до меня, как
бутыль превратилась в белый мерцающий амулет, и я окаменел, глядя на его
гипнотическое сияние. Я понимал, что должен что-то сделать, как-то
прекратить побоище и развести по клеткам крысюков, однако не мог и пальцем
шевельнуть. А после рухнул в пропасть, в бездну, что оказалась все той же
бутылью из-под текилы, бесконечно длинной, гулкой и пустой.
фоном которого был птицепарк. Я метался по его дорожкам, среди бамбуковых
зарослей, беседок, фонтанов и прудов с золотыми рыбками, а попугай Петруша и
исполинский тукан гонялись за мной, пикируя сквозь древесные кроны, словно
два начиненных ненавистью ?мессершмита?. Петруша при этом вопил: ?Крр-ровь и
крр-рест! Педрр-ро педрр-рила! Попорр-рчу прр-ропилеи!?, а тукан налетал
молча, пытаясь долбануть меня огромным клювом в самую маковку. Но все
когда-нибудь кончается; кончился и мой кошмарный сон - в шесть тридцать по
местному времени. Я открыл глаза, поднялся, залез под душ, чтоб смыть липкую
испарину, потом вышел на балкон покурить и отдышаться. Утренняя заря уже,
естественно, позолотила небосвод, но все-таки было рано - даже очень рано
для курортной публики. Бассейн - пустое голубое око, лежаки вокруг тоже
пусты, в парке - ни души, над полями для гольфа вздымается легкий туман, бар
под полосатым тентом безлюден, зонтики сложены, а стулья перевернуты ногами
вверх и аккуратно составлены на столиках. И лишь один из них был занят - у
дорожки, ведущей в парк, под развесистой пальмой, напоминавшей страусиный
хвост, до коего добрался полковник Гоша.
видел лишь их зады и спины. Три спины и три под-спинных фундамента. То и
другое впечатляло, создавая ощущение чего-то монументального, могучего и
надежного, словно египетские пирамиды.
сероглазый капитан? По какому же случаю курултай? Я отступил к стене,
докурил сигарету, достал вторую и призадумался. Что там творится, под
пальмой и зонтиком? Оперативный совет УБОП? Очень сомнительно? Не те
возможности, иные средства? Шесть дней в отеле ?Алькатраз? стоили шесть
сотен долларов, и столько же - дорога в оба конца плюс виза. Прибавим еще по
триста на нос - закуска, выпивка и прочие мероприятия, чтоб боевой дух
остался на должной высоте? Выходило, что слежка за мной - или, если угодно,
охрана - обошлась неведомым благодетелям в четыре с половиной тысячи
Солидная сумма! И явно превосходящая возможности УБОП.
как и о прочих делах, о миллионе, похищенном Сержем, о стеклах и слитках
металла, о сингапурских инвестициях и поддельных авизо. Все это иллюзия, и
сам майор Скуратов являлся миражом. Не было таких майоров ни в УБОП, ни в
УГРО, ни даже в УБЭП и УБПЭ, боровшихся, соответственно, с экономическими
преступлениями и политическим экстремизмом. Все эти эмвэдэшные структуры
были слишком бедны, чтоб рассылать своих людей по андалусским курортам. Что
оставалось еще? Криминал? Налоговая полиция? Или ФСБ? Последний вариант
казался мне наиболее правдоподобным: во-первых, мафию я учел, сгрузив ее в
команду гамма, а во-вторых, ни Боб-Борис, ни братцы-лейтенанты никак не
походили на гангстеров. Можно, конечно, и обмануться, но тут вступал в игру
Адамов Григорий
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Корнев Павел
Роллинс Джеймс