опасениях, чувствовал себя как дома. Расплескивая коньяк, тянулся чокаться
через стол, размахивал в запале руками, едва не задевал соседей, что-то
выкрикивая петушиным голосом. Пару раз даже попытался подмигнуть девицам
за столиком напротив, и - о чудо! - одна из них снизошла, подсела к ним,
белокурая и длинноногая, с кукольным фарфоровым лицом. И странное дело -
затянутые в кожу парни, с которыми она до этой минуты потягивала сухое
шампанское, смолчали, словно ничего не произошло. Все это Валерий отнес за
счет авторитетности Степчика.
только появились чуть прикрытые двумя-тремя лоскутками девицы из
эротического шоу. Но это Валерия не огорчило. То, что ждало его сегодня,
было куда привлекательней. Пересевшая за их столик и тотчас обратившая
внимание на Валерия Алена влекла его неудержимо. Похоже было, что и сама
она без ума от него. Внезапная вспышка обоюдной страсти, казалось,
вызывала симпатию у окружающих. Степчик - тот просто расцвел.
Прихохатывал.
свидетель! Я уж себе и свидетельницу подыскал, так что, банкет перерастает
у нас в свадебный пир. Домой? Ты что, младенец? Это Кеше пора бай-бай. А
ты у нас любимец прекрасных дам, это всем известно!
помнило уже и среднее поколение сельчан. А старикам, износившимся в
нескончаемой работе, и вспоминать ничего не хотелось. Светлый путь
коллективного хозяйствования давно свел в могилу большинство пионеров
коллективизации. Молодежь же, обремененная повседневными заботами, прошлым
не интересовалась. Да и что им за дело было до разглагольствований всяких
умников? Не стали обсуждать даже вопрос о переименовании хозяйства, не
говоря уже о его ликвидации. Какой смысл? Числясь "государевыми людьми",
куда сподручнее тащить по домам не только выращенное на полях, но и
полученное в виде разного рода ссуд и дотаций. И уж кому-кому, но не
нынешнему председателю было рубить сук, на котором так удобно сиделось. Да
и люди не жаловались. Строились, везли в город овощи, свинину, - словом,
не бедствовали. Пусть у дяди в агропроме голова болит, что из тех
стройматериалов, что получил за последние годы колхоз, можно половину
района застроить коттеджами.
начинанию уже не меньше четверти века. Строили фермы и кормохранилища,
работали не хуже здешних мужиков. Но и зарабатывали столько, что за такие
денежки выкладывались бы от темна до темна и свои. Однако председателям со
своими дело иметь не с руки. Свои и дать не догадаются, а если разъяснишь,
как оно положено, да заставишь поделиться, - язык за зубами удержится
только до первой рюмки.
быстро разобрались, что к чему. Практическим умом, слава Богу, не
обделены. Зачем вкалывать, когда вокруг трется столько голодных,
спившихся, бездомных? Клиентуру поставляли в основном продавщицы
винно-водочных отделов и "тройняшки" да дихлофоса, получая за каждого
"алика", взятого в дело, особую плату. Поначалу "аликов", среди которых
были бомжи и алиментщики, мелкие воришки и другой люд, которому некуда
приткнуться, - просто продавали богатым хозяевам. Нет, не в Подмосковье, а
в глубинку, куда-то за калмыцкие степи, где их ожидал рабский труд под
надзором свирепой охраны в обширных поместьях.
продавать рабочую силу за тридевять земель, когда ее можно успешнее
использовать здесь? Ощущая за спиной дыхание участкового, "алики" охотно
подписывали любое трудовое соглашение. Дальше события развивались по
одному и тому же сценарию. В дальнем сельском районе, через полмесяца
после начала строительных работ "аликам" выдавался желанный аванс. В
результате работяги устраивали грандиозную пьянку. Наутро, когда, мучимые
похмельем, они сползались на стройплощадку, неумолимый бригадир, выстроив
работничков, сурово напоминал им, кто есть их благодетели, кто взял их в
бригаду без документов, кто обеспечил им крышу и заработок и кто отвечает
за них перед властями - тем же участковым.
перспективе - приличные деньги. И работа кипела. А в конце сезона
наступала развязка, всегда одна и та же. Шеф местного отделения милиции
внезапно учинял грандиозную, с пристрастием, проверку соблюдения
паспортного режима. Не получив ни гроша, "алики" разбегались, как
перепуганные зайцы, и никто ни разу и не попробовал качать права.
Безупречная работа органов правопорядка оплачивалась не только купюрами,
но и лояльностью - если удавалось вынюхать у "аликов" подробности их
прежней жизни, их закладывали со всеми потрохами.
деятельности бывших "шабашников". Маковые коробочки и конопля на огородах
аборигенов подчас доставляли им приятные минуты. Когда же они осознали,
что мак растрачивается на пирожки, а конопляное семя - на масло, то
удивлению их не было границ. В обмен на водку можно было получить
несметное количество драгоценного сырья.
приезжими. Заканчивались они, как правило, плачевно: "народные мстители" в
лучшем случае попадали в больницу.
лишила председателей возможности щедрой рукой финансировать деятельность
проверенных товарищей. Новый источник дохода оказался рядом - нагнись и
возьми. Деньги произрастали под ногами: в огородах и заброшенных садах. Но
не везти же сырье и готовые наркотики в родные края через полстраны,
сквозь кордоны линейной милиции и ГАИ, где нынче завели специально
натренированных спаниэлей, которые "на лапу" не берут вовсе. А дома своя
мафия - с конкурентами не будут церемониться. Дома вообще все сложнее.
Попробуй там пошалить так, как в деревенской России, - только тебя и
видели.
потребитель. Подростки садились на иглу моментально. Чем моложе, тем
быстрее. Еще быстрее - совсем молоденькие девчонки. С иглы ложились в
постель по первому требованию. Особенно если непокорной давали денек
посидеть "на кумаре". Когда девчонка надоедала, ее отправляли "на
заработки"...
продолжал выезжать по давно укоренившейся традиции. Как бы ни приходилось
туго в колхозе, скучно там не бывало никогда. Компенсацией за прозаическую
дневную борьбу за остатки урожая служили прохладные сельские вечера,
дурманящий запах листвы, речная свежесть. Прокуренному клубу девушки
предпочитали посиделки в своем кругу, не чураясь двух-трех глотков
желтоватого местного самогона, который служил как бы неотъемлемым
атрибутом местной романтики. Девушки обычно держались стайками, и даже за
"атрибутом" к местному шинкарю ходили вместе, а то и в сопровождении
преподавательниц, которым, как известно, так же не чуждо ничто
человеческое.
белокурая девушка с не по возрасту развитыми формами и спортивной осанкой.
Куда она направилась, никто из подруг не заметил. Впрочем, как они знали,
у девушки была довольно веская причина отлучиться: накануне она получила
письмо от парня, с которым, как принято выражаться, "ходила". Что было в
письме подробно никто не знал, но, судя по всему, отношения этой пары
близились к завершению, а Лариса по складу своего характера считала, что
последнюю точку обязана поставить сама.
отрядили гонца. Но и дома девушки не оказалось. Вечером в столовой, сидя в
полумраке, подруги с живым интересом обсуждали романтические подробности
происшедшего.
Абуталибова - вечный "хвостик" Ларисы, - вдруг сейчас дверь откроется,
кто-то войдет и - представляете! - бросит на стол отрезанную голову
Лариски?
съежилась и подумала - с чего бы это Сашка несет такую чушь? После этого
разговор увял, и все довольно скоро разошлись спать.
пустующую Ларисину кровать у двери. "Дует, девочки, - нету сил!" Вообще в
тот вечер, как все потом припомнили, она была какая-то взвинченная и
растерянная.
обезглавленный труп девушки со следами садистских надругательств. Но самое
жуткое - практически вся кожа с трупа была снята.
прочесывание. Прибыло подкрепление и от соседей. Рассыпавшись редкой
цепочкой, в глубоком молчании, начали двигаться по неровной, изрезанной
мелкими овражками местности. Через час в шестистах метрах севернее
наткнулись на голову девушки.
сейчас наверняка не стал бы обсуждать вероятность наличия у Саши
Абуталибовой дара ясновидения. В помещении сельсовета, срочно
Трубников Александр
Круз Андрей
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Самойлова Елена
Шилова Юлия